25. Зуб с бриллиантом

На этой неделе выигрыш в лотерею составлял 370 миллионов долларов. Все как с ума посходили – билеты закупаются пачками. Я тоже грешным делом ввязалась. Потом опрашивала знакомых: что бы они стали делать с такими деньжищами.

Пол: вложил в акции и заработал ещё столько же.

Мелисса: купила себе остров в Тихом океане, монастырь в Тибете и самолёт – чтобы летать туда-сюда.

Лёля: восстановила Строгановскую церковь, сделала крупный взнос в фонд борьбы с мочекаменной болезнью, купила дом себе, родителям, Джошу и всем двоюродным и четвероюродным сёстрам из России.

Джош: купил наикрутейшую тачку и самый навороченный сотовый телефон. На большее у него фантазии не хватает.

Пять минут назад он позвонил и добавил:

– А ещё вставлю в зуб бриллиант. Хочу быть блестящим молодым человеком.

Опять перезвонил:

– И маму бы вылечил.

Весь день мучилась выбором. Вот проснусь завтра миллионершей, а зачем – непонятно. В акции вкладываться мне лень – для этого ещё одно высшее образование нужно получать. Монастырь в Тибете я и с доплатой не возьму; зубы с бриллиантами мне не идут…

Наконец составила план.

Во-первых, надо дать денег на фильм по моей книге. Пусть он провалится в прокате, пусть его вообще никто, кроме меня, смотреть не будет…

Кстати, хорошая идея для маркетинга – запустить по всем СМИ новость: Мардж Тенш заплатила 120 миллионов долларов за фильм, который никому не покажет. Дать интервью в Time: «Это моя маленькая причуда. Смонтированным кино не увидит даже Анджелина Джоли, которая играет главную роль». Все будут охать, ахать и строить дикие предположения. А потом через полгодика объявить: «Ну ладно, уговорили, покажу. Но только весь сбор пойдёт на разработку автомобиля будущего. Он должен летать и работать на альтернативном топливе. А то меня уже заколебали пробки на дорогах и высокие цены на бензин».

Ещё реализовать планы из раздела «Душеспасительное».

Ещё дать денег Полу на акции, Джошу на зуб и Лёле на фонд, дом и церковь. Мелисске подарю маленький самолёт – пусть летает, куда ей надо.

Если деньги останутся, накуплю золотых монет, сложу их в сундук и зарою в палисаднике. А карту с сокровищами завещаю правнукам. Пусть развлекаются.

Вечером:

Хрена. Никаких вам садов камней. Мои миллионы достались каким-то чувакам из Нью-Джерси и Джорджии.

26. Как выглядит рай?

С рыбьим раем всё понятно. А как выглядит рай человеческий?

Прошлась по интернету. Выяснила, что люди имеют весьма смутное представление о том, куда им хочется попасть после смерти.

Достоверно известно, что в раю нет болезней, смерти и страданий. О том, что там имеется, сведений мало, да и те противоречат друг другу.

В христианском раю есть возможность лицезреть Господа.

В мусульманском – не только Господа, но и прекрасных гурий.

Праведные иудеи восседают в венцах и изучают Тору.

Праведные буддисты отдыхают после очередной реинкарнации.

Скандинавские язычники охотятся, монгольские – вдоволь кушают. Офисные работники живут без будильников, понедельников и начальников.

И всё-таки пребывание в раю трудно назвать безоблачным. Души умерших наблюдают за нами с небес, а это зрелище не для слабонервных. Наверное, потому все хотят в рай, но мало кто торопится умереть.

Поспрашивала людей в своём блоге: «Что для вас означает слово „рай“?»

«Попасть туда – это как ребёнку найти папу, подбежать и уткнуться в колени…»

«Люди – это всего лишь биоплесень. Ей не дано понять, что такое рай».

«Рай – это когда ничего не болит».

«Рай не на небесах, а в головах людей».

Последний тезис мне больше всего нравится. Человек не может изменить окружающий мир, но может изменить своё отношение к миру. Как говаривал Козьма Прутков: «Хочешь быть счастливым – будь им».

27. Пусть он сам захочет развестись

Пол рассказывает, как в Корейскую войну коммунисты вербовали американских военнопленных:

– Бойца вызывали на допрос, поили чаем, угощали сигаретами. Потом китайский офицер начинал разговор за жизнь:

– Слушай, а чего американцы нас так ненавидят? Мы что, обидели вас чем-то?

Боец отвечал как положено:

– Мы сражаемся за демократию против кровавого тоталитарного режима!

– Да ладно, какие мы кровавые? Можно подумать, ваша Америка – идеал. У вас тоже, небось, проблемы есть.

– Ну… есть.

Глаза китайца загорались любопытством.

– А какие, например?

– Безработица, медицина дорогая…

– А у нас нет безработицы и медицина бесплатная! Видишь, не такие уж мы и уроды.

– Да я и не говорю, что вы уроды…

– Слушай, а ты можешь статью про это написать? Нам очень важна точка зрения простого американского солдата.

Боец брал ручку и писал: «В США – безработица, а в Китае – нет. Китайцы – не такие уж плохие ребята, и с ними вполне можно дружить».

А вечером статью бойца зачитывали по лагерному радио.

– Ты совсем рехнулся?! – вопили пленные. – Они тебя что, пытали?

– Да нет…

– Так почему ты…

И боец начинал защищаться:

– Всё, что я сказал, – правда!

– Предатель! Иуда!

Свои отворачивались, били, объявляли бойкот. А китайский офицер по-прежнему был ласков и обходителен.

Во время Корейской войны уровень «измены» был самым высоким за историю США.

– Надо для Зэка изобрести что-нибудь в этом роде, – говорит Пол. – Пусть он сам захочет развестись.

Я загибаю пальцы:

– Просить – бесполезно, угрожать – тоже. Он думает, что мы хотим его смерти, и потому защищается…

Под конец я придумала: надо уговорить Зэка написать книгу «Развод – это прекрасно» и пообещать ему славу и деньги.

28. Хочу ребёнка

Хочу ребёнка. Пытаюсь объяснить себе почему:

1. Так надо. Ибо сказано: «Плодитесь и размножайтесь».

2. Будет кому в старости подать мне стакан воды.

3. Полу будет кого считать ребёнком помимо меня.

4. Наши мамы будут счастливы.

5. Знакомые перестанут спрашивать: «Ты вообще рожать собираешься?»

6. Наконец-то я перестану целые дни проводить за компьютером.

7. Кажется, я люблю детей. Они прикольные.

8. Я существенно расширю свой кругозор на тему материнства и детства. Потом из этого можно будет сделать смешную книжку.

9. Если родится мальчик – у меня будет шанс воспитать Принца на Белом Коне. Если девочка – ей можно будет завязывать банты. Что в равной степени интересно.

10. Я выполню свой долг перед нацией.

11. Первые 15 лет ребёнок будет любить меня за красивые глаза. Это круто!

12. Всё-таки дополнительный родной человек – это хорошо.

13. Вполне вероятно, что моим ребёнком можно будет гордиться. Сначала у него будут успехи в рисовании «космоса», потом – по какому-нибудь школьному предмету. А там и до Нобелевской премии недалеко.

14. Родить, чтоб был. Просто ради него самого. Подарить жизнь.

15. Призрачная надежда на бессмертие.

Мне не нравится идея рая. Соединение с Богом льстит моему самолюбию, но я не верю, что Господу понравится вечно соединяться со мной. Рай – это идеал: всё уже понято, изведано и достигнуто. Покой как на кладбище; радость как под кайфом.

Я хочу вечно учиться, ошибаться, подниматься на ноги, говорить ерунду и совершать открытия. Именно поэтому мне нравится думать, что жить вечно – интересно. Жизнь – это и есть рай.

Душа, то есть наша личность, бессмертна, но не так, как принято считать в мировых религиях. Как от отца к сыну переходит определённый генотип, так из поколения в поколение передаются наши «Я». Мы ещё не раз вернёмся на эту землю, если наш род не оборвётся.

В детстве я и мой друган Борька Папахин скрепляли клятвы кровью. Вырывали из тетрадки листок и писали: «Никаму неслова что мы потиряли варежки на горке». Расковыривали себе пальцы и ставили на бумаге зловещие кресты.

– Давай лучше расписываться лимонадом! – предлагал Борька. – Он дефицитнее.

Но я говорила, что все важные бумаги надо подписывать именно кровью, и пересказывала легенду о Феофиле Аданском, почерпнутую из журнала «Безбожник у станка».

– Этот Феофил жил в шестом веке. Он хотел стать епископом, но вместо него поставили другого человека. Тогда Феофил написал кровью договор с дьяволом и поклялся, что если Сатана исполнит его желание, то он отдаст ему душу. Такой договор лимонадом не подпишешь.

– А на фига дьяволу душа Феофила? – удивился Папахин.

Тогда я не нашлась, что ответить. А ведь всё просто: продать душу дьяволу – значит уничтожить её. А подписать кровью – оставить свою кровь в залог. Только под ней надо понимать не жидкость, а род, потомство.

Всё закономерно: грешники тратят время на стяжательство, прелюбодеяние и прочие радости. Их дети имеют все шансы заработать тяжёлые неврозы. А там покатится: алкоголизм, болезни, смерть. Дьявол – это не мужик с рогами, это небытие, и если человек делает выбор в пользу греха, то небытие заберёт его детей. Род вымрет, душа сгинет. Вот это и есть ад.

Не всё так плохо, разумеется, и при желании потомки грешника смогут выбраться из порочного круга. Только им будет намного труднее.

Позвонила знакомым генетикам: они сказали, что личность – это не ген, а жизненный опыт, который нельзя передать по наследству. Так что никакой души нет.

Может, у них и нет. А мне на всякий случай надо кого-нибудь родить. В конце концов, это свинство – не дать моему прапрапрадедушке получить Нобелевскую премию.

29. Дочки-матери

Мама очень скучает по нам с Лёлей. Ей хочется принимать участие в нашей жизни, а мы, засранки, целую неделю ей не звонили.

– Я уже без вас телевизор начала воспитывать, – жалуется мама.

Отец подслушивает на параллельном телефоне.

– Ага, вчера захожу в большую комнату, а она на кого-то кричит: «Думать надо было, прежде чем замуж выходить!»

– Положи трубку!

Папа демонически хохочет.

Я почти всем обязана маме. Отцу, конечно, тоже, но он любил живопись чуть больше, чем детские горшки, поэтому при первой возможности сбегал от нас в мастерскую. Там, в зависимости от настроения, он либо пил пиво, либо создавал приличное искусство. Маме доставалась работа попроще: делать из нас с Лёлей приличных людей.

Я до сих пор с благодарностью вспоминаю её советы:

«Иди в угол и подумай о своём поведении!» – так у меня выработалась привычка размышлять о важном.

«Не грызи ногти, а то глист нахватаешься» – так я начала следить за своим питанием.

«Кто обзывается, сам так называется» – я научилась разбираться в людях.

Конец ознакомительного фрагмента.