Глава третья

Почему это некоторые так любят всюду искать мораль?

Льюис Кэрролл " Приключения Алисы в стране чудес "

День четырнадцатый. Почти полночь по местному времени

Беспокойные мысли в голове давали понять, что так просто заснуть не получится. День вышел напряжённым. Вернуть душевное равновесие не помогла даже ванна с пеной, принятая ею перед тем как ложиться в постель. А началось всё с утра. Инга помнила, что вчера вечером ей пришло какое-то важное уведомление на телефон, но из-за семейных посиделок она не стала письмо читать. Потом Антон доставал её своими странными вопросами. В общем, только позавтракав и проводив мужа на работу Инга устроилась на диване с целью проверить почту.

Письмо было странным. В нём шла речь про платок и некую вероятную войну. Прочитав всю эту чушь, Инга даже усмехнулась. Она подумала какой только бред не сочиняют люди, но письмо не удалила, решив, что позже повеселит Антона. Заместо этого она начила чистить почтовый ящик от прочего спама и, к своему удивлению, практически сразу обнаружила письмо от того же адресата.

«Я его уже читала? И не удалила?» – удивилась она, с недоверием глядя на дату.

Прочитав первое письмо, Инга аж похолодела. Она пришла к выводу, что кто-то от её имени ведёт переписку с Риевиром, и раз пароль от этой почты знает только муж, то… Инга несколько раз кряду зашла в «отправленные» и в «корзину», но ничего там не обнаружила. Папки были чисты, как миска дворового кота.

«А, может, Риевир написал мне это просто так? Типа, хотел внимание привлечь», – подумала тогда Инга.

Мысль заставила её расслабиться. От Риевира можно было много чего ожидать, а потому улыбка вернулась на её лицо. Инге было приятно писать ответ.

«Не знаю, о каком платке речь, но мне приятно, что ты помнишь про меня. Иногда ветер, который остаётся после нас, может дотянуться даже до другого конца мира.

Инга».

От послания веяло романтикой, но Инге было всё равно. Она мстительно сменила пароль на почте и начала планировать, как бы устроить Антону разбор полётов так, чтобы самой виноватой не остаться. И стоило ей только на этом сосредоточиться, как Антон возьми и приди с работы. Ещё и бред какой‑то нести начал.

– Какое неверное обследование, ты о чём вообще? Мало тебе, что я больше суток взаперти провела, раздавая себя на анализы? – разъярилась она на него, а потому прикрикнула. – Себя на сканирование мозга запиши!

Антон ещё порывался что-то объяснить, но Инга игнорировала его и молчала как партизан. По этой же причине, когда настала пора ложиться спать, она сразу отвернулась к стенке.

Сидеть на лавочке ей не понравилось – дерево было жёстким, а форма скамейки неудобной. Зато отсюда были хорошо видны часы на башне, да и сад с небольшим фонтанчиком радовал глаз. Клочок зелени среди угрюмых улиц чем-то умиротворял её растревоженную душу.

– Так двадцать шесть или двадцать семь? – с задумчивостью промолвила она и выжидательно уставилась на калитку, что вела на участок с ухоженным частным домиком.

Наконец, из-за забора стала видна шляпа, а затем и голова старичка. Седой мужчина открыл калитку и деловито поправил газету подмышкой. Инга тут же начала мысленный отсчёт секундам. Полагаться на башенные часы не приходилось, их стрелка слегка подрагивала, как будто мечтала и старалась изо всех сил продолжить свой ход, но на деле не сдвигалась с места.

Когда она досчитала почти до тысячи, старичок поднялся со скамейки, что стояла напротив места, где она сидела, зевнул украдкой и неспешно свернул прочитанную им газету в трубочку. Затем он насыпал крошек из кармана в кормушку для птиц и побрёл по тропинке в сторону оживлённой улицы. Он собирался прогуляться по городу. Во всяком случае, намерение такое было у него было. Однако, едва в голове Инги пронеслось число одна тысяча пятьсот девяносто восемь, старичок растаял в воздухе словно мираж. И ещё где‑то через пятнадцать секунд кто-то, его точная копия, принялся вновь открывать калитку.

– Каждый раз новое число! Вот как правильно отсчитать время?

– О чём вы, юная леди? – прокряхтел старичок, так как посчитал, что она обращается к нему. – Я несколько глуховат. Говорите громче.

– Иди ты, – тихо и зло буркнула Инга, прежде чем поспешила в кафе неподалёку. В нём за цикл успевали испечься круассаны.

Всё в городе повторялось с одной и той же периодичностью. Правда, она могла своим вмешательством вносить изменения, но в следующие двадцать семь минут (или около того) происходило возвращение всего на круги своя. Любые надписи, сделанные ею, пропадали, мебель приходила в норму, а люди… Люди снова забывали, что когда-то встречали такую примечательную особу.

– Э-э-э, – вдруг в удивлении промычала она и громко воскликнула. – Постойте!

Причиной её крика было то, что прекрасно изученная обстановка на этот раз изменилась. В ней было отличие и его создали собой неспешно прогуливающиеся мужчины. Она бросилась догонять эту необычную парочку, но, когда мужчины обернулись, Инга остановилась. Дело в том, что одного из них она узнала, хотя так и не удосужилась узнать его имя.

– А, это ты, – скучающе произнёс кто-то, кого она привыкла узнавать по чёрно-серебряному плащу.

На этот раз сей мужчина был одет куда как проще и современнее. На нём была белая, не застёгнутая на две верхних пуговицы, рубашка и заправленные в сапоги тёмные брюки. Однако черты лица, чёрные волосы и светлые глаза остались теми же. Разве что во взгляде его теперь царила скука. Увидев, что она это она, мужчина мгновенно потерял к Инге интерес и хотел было пойти по своим делам дальше, но его спутник замер так, словно призрака увидел.

Второй мужчина был обладателем странной шевелюры. Среди его белобрысых волос то тут, то там виднелись пряди матовых чёрных, как если бы кто-то взял кисточку и в шутку выкрасил ему голову. А ещё он стоял с широко открытыми глазами подобно каменному истукану.

– Инга! – вдруг радостно завопил этот мужчина и бросился Инге навстречу. Она аж опешила от того, что он крепко стиснул её в объятиях, но очнулась быстро.

– Ты чего? Кто ты?! Откуда меня знаешь? – перепугалась она, стараясь вырваться из его объятий.

Происходящее черноволосому мужчине, видимо, понравилась. Он подошёл к ним ближе и как-то неприятно, но довольно улыбнулся.

– Да как это кто я? Я же Сашка! Александр Мирный!

– Пусти! Отпусти меня! – заистерила Инга. Имя ей ни о чём не говорило.

Её вопли подействовали. Незнакомец отстранился. Его несуразные (наполовину карие, наполовину жёлтые до золотистого оттенка) глаза выражали недоверие и непонимание.

– Это же Инга. Да, Художник? – обратился он к своему спутнику.

– Да, это она.

– И чего это тогда с ней?

– Она просто ещё тебя не забыла. Или не вспомнила… Ха, как больше нравится!

– Я вообще-то здесь, – насупилась Инга, так как ей не понравилось, что её же при ней обсуждают.

– Нет, – категорично опроверг некий Сашка. – Раз ведёшь себя так, будто мы незнакомы, то ты где-то в облаках витаешь.

– Помоги мне, – перестав обращать на него внимание, с мольбой посмотрела она на Художника. – Я умоляю, я так хочу выбраться отсюда!

– Видишь, – поднимая указательный палец, сказал Сашке черноволосый мужчина. – Кто-то мечтает выбраться, а тебя вот не прогнать.

– Вижу, но всё равно не уйду, – буркнул тот и, задрав подбородок, сунул руки в карманы брюк.

– То, что Грань не удерживает кого-то, не означает, что это место для него безопасно. Мы же подходили к зеркалу, ты сам видел насколько явны в тебе перемены. Ещё день-другой и основной мир станет недоступен для тебя. Как и все островитяне, ты уже не сможешь покинуть Остров.

– В этом основном мире я прожил достаточно долго, чтобы осознать, что всё интересное происходит далеко не там.

– Интересное?! – с непритворным возмущением воскликнула Инга. – Да все вокруг ведут себя словно заводные игрушки! Двадцать семь минут и их жизнь начинается с нуля.

– Ну-ну, не двадцать семь, – не согласился Художник, а затем вновь неприятно улыбнулся так, что ненадолго стал похож на какую-то хищную птицу. – И привыкай, вскоре сама станешь такой же.

– Что?

– Пожалуй, расщедрюсь на совет. Ты уж постарайся выбрать какое-нибудь достойное времяпрепровождение. Другим заняться в ближайшие десятилетия, а то и века, ты больше не сможешь.

– Но я не хочу быть такой!

Её сердце отчаянно забилось. Слёзы сами собой потекли по щекам. Инга никогда не была чувствительной особой, но ею владел неподдельный страх. Жалость к самой себе переполняла.

– Саш, ну хоть ты помоги мне. Мы же коллеги. Друзья!

– Ты меня вспомнила, что ли? – удивился он, но удивление Инги было сильнее. Она не понимала, как не смогла узнать приятеля сразу при встрече.

– Да как я тебя забуду? Ты же столько раз меня выручал. Мы же и познакомились так же. Ты булавкой мой телефон взял и починил.

– Верно, – растерянно подтвердил Сашка и пристально посмотрел на своего спутника. – Что это с нею?

Художник устало вздохнул и, расстегнув рубашку на ещё одну пуговицу, сел на поребрик дороги. Выглядел он хмурым и сосредоточенным, но обутые в высокие сапоги ноги вытянул безо всяких стеснений.

– История долгая, – наконец сказал он. – Но основная суть её в том, что чем больше эта девочка вспоминает о себе здесь, чем более живой она себя здесь ощущает, тем меньше остаётся от неё там, где ей место.

– Разве память это не то, что возвращает отсюда? – нахмурился Сашка.

– К тому моменту, как воспоминаний накопится достаточно для возвращения, её истинное тело ослабнет настолько, что связь с духом разорвётся. Она сейчас словно неторопливо перетекает оттуда сюда. Похожее произошло и со всеми местными «жителями», вот только их преобразил замок. Мессир, как опытный градостроитель, сохранил для красивой и гармоничной картины крошечные отрезки прошлого для каждого. Остальное стало отдано забвению.

– И что с ними, с этими жителями? Я имею в виду не на Грани.

– Их называют слугами Хозяина Острова. Но, по сути, они разрушители мироздания.

– Значит, мессир желает уничтожить мир? – уточнила Инга.

Она очень смутно понимала о чём идёт речь, но сделала именно такой вывод. Однако Художник уверенно покачал головой.

– Нет, девочка. Всё совсем наоборот. Если бы не он и его труды, то твой друг называл бы слуг Хозяина именем какой-либо высшей нежити. А он их, ха, зомби кличет, – Художник с насмешкой посмотрел на Сашку, и тот от смущения покраснел. – Но нет, хотя эти существа далеко не зомби, они всё же и не что-то такое, с чем Владыкам справиться стало бы в разы сложнее.

– Всё равно не хочу так, – прошептала девушка, и светло-голубые глаза Художника, в которых промелькнула искорка смеха, уставились на неё.

– Ну, ты можешь предложить своему другу покинуть Остров. Он пока ещё может вернуться к прежней жизни и там, вдали отсюда, он сумеет дать тебе ценный совет. Уверен, ты прислушаешься к другу, хотя нисколько его не узнаешь. А там вы вместе придумаете способ как тебе поменьше спать. Ведь чем больше ты спишь, тем больше забываешь. Тем глубже ты застреваешь здесь, на Грани. Своим поступком он может спасти тебе жизнь.

– Саш?

– Нет. Прости, Инга, – после краткого молчания твёрдо сказал Сашка. – Я этого не сделаю.

По голосу приятеля она сразу поняла, что упрашивать бесполезно. Не помогли бы никакие мольбы и слёзы. А потому, едва сдерживая себя от рыданий и пряча за спиной руки, чтобы было не видно, как они дрожат, Инга потупила взгляд к земле. Мыслей в голове у неё было очень много. Однако больше всего её сейчас мучал один единственный вопрос.

– Художник, а что произошло бы, сделай я выбор без твоей помощи?

– На тот момент твоя душа была тесно сплетена с другой, – поднимая лицо небу, ответил Хужожник. – Если бы ты вернулась на корабле, то твоё тело досталось бы совершенно чужой сущности… И я готов поклясться, что этот негодный Пророк с удовольствием пожертвовал бы созданным им миром, лишь бы обрести покой в реальности вместе с подружкой!

– Не понимаю.

– Ещё поймёшь, – криво усмехнулся он. – Просто запомни мои слова.

– А если бы я вошла в замок?

– Ваши души разделил бы мессир, и тогда та, другая, при гибели Фантазии навеки растворилась бы в потоках вселенной. Окончательно бы погибла.

– Ты говоришь о том, что ожидало кого-то другого, а не меня.

Отчего-то Инга чувствовала себя как-то совсем неуютно.

– Мне тоже так показалось, – подтвердил Сашка.

– Потому что мало кого интересует то, что является для него незначимым, – пожал плечами Художник и, усмехнувшись, едко добавил. – Правда, у этого незначимого помимо проснувшегося разума осталось бы и моё слово исполнить некое третье желание. А я, как вам уже понятно, очень много чего могу. Без стеснений скажу, что я практически всемогущ.

– Но от тебя никакой помощи больше не будет. Верно? – пристально глядела на него Инга.

– Таков был уговор, а соблюдение правил в моих привычках. Поэтому хотелось бы мне проучить одного Владыку, конечно. Если бы не его вмешательство в Судьбу, то твоё тело, оставшееся на Острове, легко восстановило бы связь со ставшей свободной душой. Теперь же соединяющая нить слабеет с каждым днём, – считая, что сказанное объясняло всё, Художник с ленцой поднялся и отряхнул от налипшего сора брюки. Однако отсутствие вопросов сделало его значительно разговорчивее, а потому он продолжил. – Этот Пророк без достойного урока не сможет определиться с тем, что же ему делать. Он просто ребёнок, так и не сумевший повзрослеть, а изображает из себя мудреца и опытного творца сущего! До смешного доходит. Он выбирает время и пути для того, чтобы подстроить мой проигрыш, а затем одумывается и действует наперекор собственному решению. Как будто ему мало неспособности предвидеть бóльшую часть событий!

– Мне в твоих поступках как-то тоже не видится последовательности, – с укоризной заметила Инга. – Ты то спасал меня, то теперь гонишь прочь.

– Меня он тоже гонит, – поддакнул Сашка и, вынув руки из карманов, тут же скрестил их на груди.

Художник заливисто рассмеялся. Ему даже пришлось утиреть возникшие из-за смеха слёзы.

– Да, уж! – наконец с презрением воскликнул он. – Глупец, который упрямо шагает в пропасть и считает при этом холодную яму могилы подарком судьбы, и девочка, чьё отсутствие дружбы с головой заметно на всех слоях Фантазии. Хороши же нынче осуждающие меня. Нечего сказать!

– Так что же ты делаешь в нашей компании-то? – не стерпела обиду Ингу. – Свалил бы уже куда-нибудь и всё.

– Обычно после моего ухода остаются лишь мёртвые миры, – с чрезвычайной серьёзностью ответил Художник. В глазах его при этом отразилась такая вселенская мудрость и сила, что по коже девушки пробежали мурашки. Она внезапно ощутила себя пылинкой у ног всемогущего властелина. – И эта та причина, по которой я очень хочу отблагодарить мальчика, впустившего меня в свой сон. Только благодаря ему я смог так близко познать тепло домашнего очага.

– Эм-м, говоря о мальчике, ты говоришь о Пророке? – осведомился Сашка.

– Да, о нём.

– Тогда я, кажется, понял. Ты заставишь его лучше заботиться о созданном им мире, – начал рассуждать приятель, – и в результате Остров станет не нужен. Остров исчезнет вместе со всеми обитателями и именно поэтому ты назвал меня глупцом. Если я не уйду отсюда, то не смогу никогда покинуть Остров. А если он исчезнет, то исчезну и я. Так? Верно я тебя понял?

– Пророку придётся покончить со своими детскими терзаниями… а как? – на лице Художника возникла хитрая улыбка, и он со спокойным равнодушием повторил – Обычно после моего ухода остаются лишь мёртвые миры. А то и просто воспоминание о них.

День пятнадцатый. Раннее утро

– К вам посетитель, Владыка Остор. Он не записан, но очень настаивает на приёме, – суровый взгляд Кейтэ требовал не игнорировать её слова. – У вас же всё равно следующая встреча перенесена на полчаса позже. Может примете?

– А кто это?

После вчерашнего Совета, на котором никакого решения так и не было принято, он чувствовал себя отвратительно и с удовольствием провёл бы свободные минуты просто откидываясь на спинку кресла, чтобы, прикрыв веки, то ли немного подремать, то ли поразмышлять над проблемой в тишине.

– Доктор Луизор. Он занимался лечением девушки из группы исследователей. Говорит, что вас могут заинтересовать новые данные, открывшиеся в истории её болезни.

– Хорошо. Впускай.

Остор нахмурился так, что стал выглядеть лет на пять старше. Доктор Луизор являлся одним из немногих островитян, кто был в курсе истинных событий, произошедших с Ильиной Ингой. Уж ему-то достоверно было известно, что никакой болезни в принципе не существует.

«Для чего ему использовать сфабрикованные им же данные для получения приватного визита?» – настораживало обстоятельство.

Остор постучал костяшками пальцев по столу и задумался. Официальный запрет на возвращение Ильиной Инги предполагал некую завершённость участия этой девушки в истории Острова.

«Что мог доктор Луизор задумать?» – задал он самому себе вопрос и разозлился от догадки.

Аномалия в Поднебесье внесла свои коррективы, а потому на вчерашнем Совете имя Ильиной Инги прозвучало не раз. Кроме того, пусть отряду было строго-настрого запрещено болтать про Лисичку, не только Владыки любили почесать языками в кругу семьи.

«Вечно ненужные слухи разлетаются подобно ветру!» – разозлился Остор так, что аж щёки его покраснели.