– Избежать судьбы, – нащупав в одной из седельных тощих сумок сухарь, Арнео грустно уставился на чёрствый хлеб и, подумав, скормил его своему коню. – Почему ты меня не отговорил?

– Я начал отказываться. Настойчиво, между прочим. Но ты сказал, что отлично ладишь с гномами, и с тобой они пропустят меня через свой город. А, сам знаешь, это кратчайший путь до любого Ингшвардского порта.

– Я серьёзно так и сказал, да? Именно через Грах’морннор?!

– Да! – звонко подтвердила бодрая и жизнерадостная Элдри. – Только ты ничего не успел рассказать про него. Взял с Морьяра слово не отправляться в дорогу без тебя и так и уснул за столом. Расскажи хоть сейчас, ну, пожалуйста!

– Вот блин горелый!

– Ты же отлично владеешь магией, – с укоризной покачал головой я. – Зачем напиваться до беспамятства? Зачем так издеваться над своим организмом?

– А какой смысл пить вино и не хмелеть? – хмуро задал свой вопрос бог.

– Хм? В том, чтобы не попадать в такие вот ситуации?

– Иди ты! – буркнул себе под нос Арнео, прежде чем замолкнуть. Но через пару минут проникновенного молчания он осведомился. – Поесть чего додумались взять? Живот от голода сводит.

Я отрицательно покачал головой, потому что с кухни меня выгнал взашей охраняющий кладовую зубастый пёс, а способных приструнить его людей поблизости не оказалось. Почти вся челядь отсыпалась после вчерашнего вечера – сэр Горт объявил о помолвке одной из своих племянниц, и оттого в подобающий случаю загул пустились все, кому не лень. Элдри немного нахмурилась, но, пожалев бога, вытащила из мешочка, являющегося заменой карманов у населения этого мира, сопливую грязную тряпку, в которую оказался завёрнут надкусанный медовый пряник. Его она и протянула бедолаге. Арнео страдальчески принял подношение и с мученическим лицом решился приступить к неторопливой трапезе.

– И зачем ты это? – неподдельно удивился я.

Уровень «бог» означал достаточную степень мастерства в магии, чтобы прекрасно обходиться без еды. Тем более, такого качества. Неужели он настолько непривередлив?

– Чтобы сделать это путешествие абсолютно незабываемым для себя!

– А, ну, может, это и правильно. Полезно выработать у себя стойкое машинальное отвращение к некоторым вещам.

– Или к людям.

– Ты обо мне, что ли?

– Совершенно верно, мой мальчик! – восхитился моей прозорливостью он, и мне стало совестно оставлять находиться в заблуждении бога своего мира.

– Не думаю, что у тебя это выйдет.

– Это отчего же?

– Ты достаточно умён, чтобы понимать меня.

– Вот конкретно сейчас я абсолютно тебя не понимаю!

– Поэтому я и сказал «достаточно умён». Осознание недосовершенства собственного разума вынудит тебя по итогу стараться разбираться в глубинном смысле моих слов и поступков. Ты станешь тянуться к тем вершинам, где я уже нахожусь. А они столь привлекательны, что по законам логики и моё общество начнёт приносить тебе удовольствие.

– Малышка, – не меняясь в каменном выражении лица, обратился Арнео к Элдри. – Скажи честно, что ты об этом думаешь?

– А? – не поняла она, и бог, словно заговорщик, понизил голос:

– Что ты вообще об этом типе думаешь?

– Морьяр странный немного, – вымолвила Элдри и, сделав крошечную паузу, за время которой, видимо, вспомнила наш вчерашний разговор добавила. – А ещё красивый, умный, терпеливый и талантливый.

– И целеустремлённый, – дополнил я. Девочка тут же поспешила подтвердить:

– И целеустремлённый… И всегда такой, а не именно сейчас!

– Да-да! Я услышал. Всё услышал! Прям еду теперь и радуюсь, что в компанию к вам попал. Вот он, – хранитель мира театрально показал на меня рукой, – оживший герой девичьих грёз! Остроумен, красив, успешен. И если и помрёт, то в пламени дракона, а никак не от разъедающей его скромности!

– А почему мне слышится в твоих словах сарказм?

– Так! – резко мотая головой из стороны в сторону, ответил Арнео. – Хватит пока с меня столь умудрённых бесед на пустой желудок. Ещё язва вдруг образуется! Так что предлагаю сделать небольшой крюк, но всё-таки прилично позавтракать.

У меня на то никаких возражений не имелось, самому хотелось есть, а потому где‑то за час мы доехали до деревушки. Там нас не только подобающе накормили, но и за пару скромных монет были готовы нагрузить каждого различной снедью, чтобы скрасить предстоящую дорогу. Год выдался урожайным, и крестьяне не скупились. Минусом подобного предприятия оказалось только то, что Арнео вознамерился остаться и ночевать. Он уверенно аргументировал, что иначе нам дотемна ни за что не успеть к следующему приличному ночлегу. И на моё возражение, что это не Амейрис и никакого комендантского часа и нежити здесь нет, только удивлённо покачал головой.

– Ты что? Не слышишь меня, что ли? Я тебе говорю о приличном ночлеге, а не о спасительной хибаре. Неужели не хочется нормально поужинать? Или тянет на холодной земле почки застудить?

– Пожалуй, нет.

– Тогда отсюда выедем с рассветом и точка.

Не доверять веками странствующему барду у меня причины не имелось. Да и у самого нашёлся довод задержаться. После слов о ночёвке на природе мне захотелось в баню. Арнео меня в сей задумке поддержал. Поэтому сразу после завтрака и этого разговора мы отправились париться. А там уже, после приятных омовений, и заселились в дом старосты на ночной постой. У него была просторная изба аж на четыре комнаты. Почти что господские хоромы по сельским меркам! Так что, изгнав на ночь часть домочадцев по соседям, он выделил в наше распоряжение отдельное пространство. Однако, покамест, еще только намеревалось вечереть, а потому все эти домочадцы, да ещё и их соседи, теснились как селёдки в бочке вместе с нами в одной огромной горнице и уплетали варёные овощи да свежий хлеб.

Осчастливленная Элдри справилась с едой быстрее всех и, так как уже сдружилась с местными ребятишками, умчалась на стройку снежных крепостей. Арнео, напротив, не спешил, сидел поодаль от меня важным павлином и, напевая балладу, порой косился на ладную краснощёкую молодку. Всем было хорошо. Всем. Кроме Предвестника. Меня снова неистово грызла смертельная тоска по прежнему могуществу и утраченным возможностям. Мне рыдать хотелось. И, поняв это, я хотел было пойти прогуляться, чтобы отвлечься от дум и тайком от бога потренироваться в магическом искусстве света, но… ко мне подошла бледная словно первый снег девушка с тонким, чрезмерно длинным носом с горбинкой. Но такой изъян никак не портил внешность. Ярко-алые губы и роскошные чёрные косы не давали замечать этого недостатка.

– Грустишь, Странник?

– Мне не грустно. Просто не весело.

Девица улыбнулась, положила на стол передо мной карты. И душа моя вмиг ушла в пятки. Подобная колода не могла существовать в этом мире! Её появление разрезало реальность в моих глазах подобно вспышке молнии. А затем в ушах раздался и оглушительный гром:

– Так поиграй с судьбой.

– Кто ты? – ошарашенно спросил я.

Мой собственный голос показался мне чрезвычайно тихим и слабым, но отчего‑то его было хорошо слышно. Это обстоятельство удивило меня, и я сообразил, что громкая речь крестьян ныне едва доносится до меня. Даже их движения стали столь медлительны, что зрение с трудом улавливало, что время не остановилось, а всё‑таки идёт вперёд. Лишь Арнео казался по-прежнему живым. Он, словно воздух превратился в нечто плотное и эластичное, начал с трудом пробираться к нам и прилагал для этого уйму сил. От его стараний мои волосы сразу затрепал ветер – побочный эффект магического воздействия.

– У меня нет имени. И у тебя его не должно быть, Странник.

Глаза девушки утратили цвет, волосы её поседели, губы мертвенно побледнели, а через трещины сухой кожи стала видна мумифицированная плоть. Она сняла с себя иллюзию, открывая истинный облик лича.

– Сыграешь?

– Да ни за что! – наотрез отказался я и благоразумно отодвинулся на своей скрипучей табуретке назад вместо того, чтобы оттолкнуть от себя колоду.

И пальцем бы я до этих карт не дотронулся!

– Тогда ты останешься взаперти в этом мире надолго. Не нужно упрямиться. Не нужно сомнений и нерешительности. Это ты не убил последнюю девчонку. И именно ты так расстроил Тьму своим своеволием!

– Да он вообще создан, чтобы всех вокруг себя расстраивать! – всё-таки преодолел щит Арнео. Говоря, он смахивал с одежды несуществующие песчинки и чесался. Видимо, преграду составляли уплотнившиеся кристаллы, вот бог до сих пор и ощущал зуд от них.

– Я досконально исполнил данное мне указание. Ни о каком своеволии не может идти и речи! – в отчаянии запротестовал я.

Ну, как? Ну, почему? Я же уже так успокоился, что никто не станет меня искать и тем более наказывать! Ну, что за западло-то такое?

– У Тьмы много служителей и соглядатаев. Тьме известен каждый твой поступок, и Тьма помнит каждое своё слово к тебе. Так что, знай, Тьма не видит причин хитрить с ней и самовольно прерывать своё служение.

– Подобные слова никак не могут быть связаны со мной. И всё же, если они вдруг сказаны из-за моей вынужденной задержки, то я бы давно отправился служить дальше, – голос мой звучал спокойно, уверенно и даже равнодушно обвиняюще, как если бы я ни капельки и не сомневался в собственной правоте, – но это мне так и не дан знак, что я могу вернуть себе власть над потоком смерти и, соответственно, покинуть этот мир.

– Что? Ты сам не дал знать, что считаешь задание завершённым!

– Не ты ли только что описывала мне возможности Тьмы? Или… на деле не признаёшь, что Тьма всеведуща и вездесуща? Я-то вот знаю какой силе служу. И к чему мне отвлекать её внимание такими мелочами, когда ей и так всё известно обо мне?

– Наглец, – протянула девица, и Арнео, на долю секунды задумчиво поднимая взор к потолку, согласно кивнул головой, но вслух сказал иное:

– Наглец или нет, но истина в его суждениях живёт. Его нельзя обвинять в предательстве. Можешь передать Тьме моё мнение, когда сделаешь всё, как я скажу.

– Как скажешь ты?!

– Да, я. Потому, что кое-кто здесь наглее этого типа! Свободно вести подобный разговор в моём присутствии чрезмерное хамство. Поэтому в силу моего хорошего настроения все мы сейчас сделаем вид, что никто никогда и не слышал о каком-либо указании Тьмы относительно не принадлежащих ей людей. Но предлагаю запомнить – моего чувства такта хватит на один единственный раз.

– Что ты хочешь сказать, Артондол?

– Что мне надоело быть марионеткой и ощущать презрение со всех сторон! Если здесь, в моём присутствии, снова посмеет прозвучать прямое обвинение в том, что по некоему указанию не были убиты не принявшие путь Тьмы некоторые мои подданные, то это обозначит конец нашему союзу!

– Оно не прозвучит, – после небольшой паузы, сказала лич, соединяя костлявые пальцы рук. По всей видимости она сообщала Хозяевам новые обстоятельства своего задания и получила ответ.

– Тогда убирай Колоду Мертвецов!

Посланница Тьмы под требовательным взором бога послушно положила карты в поясную сумку. Я тут же испытал некое воодушевление и поинтересовался:

– Так я могу расценивать твоё появление за знак? Мне теперь можно использовать тьму?

– Ты, конечно, всегда верно исполнял свой долг, – она окинула меня неприязненным взором и через силу поправила себя, смягчая голос. – Да, ты всегда верно исполнял и исполняешь свой долг.

– Само собой, – отлегло у меня от сердца.

– Конечно, я знаю это. Ведь мы стоим на одном поле. Вот только есть ничтожный нюанс, Странник. Ты служишь не мне, а напрямую Тьме. От неё и жди знака. Жди своего знака от великой Тьмы, ничтожный червь! Его даст тебе только Тьма. Та сила, для которой не существует ограничения времени, как для смертных!

Мне мгновенно поплохело, а эта дрянь ещё и добавила:

– Ведь так, если следовать правилам досконально?

Язвительная улыбка мне крайне не понравилась. Не хотелось из-за Элдри завершать свой путь мага… во всяком случае, как тёмного мага. В использовании света меня пока никто не ущемлял! Но на данный момент убивать девочку не имело никакого смысла. Моё внезапное раскаяние могло сделать всё только хуже.

– Не мне решать, что верно для Тьмы, – нейтрально и смиренно ответил я.

– Не тебе, Странник… И не тебе, Артондол! – лич зло буравила бесцветными мёртвыми глазами хранителя мира. – Тьма не оставит без внимания твоё вмешательство, порожний бог!

– Смеешь меня оскорблять?!

– Это женская слабость. Мне следовало подобрать другие слова, разумеется, – жуткое подобие на прежнюю красавицу ухмыльнулось. – И, разумеется, я обязана попросить прощение. Как умею. По-женски.

Вряд ли Арнео ожидал то, чего и я предречь не мог. Провидение тоже не было его сильной стороной, иначе бы он ни в коем случае не допустил подобного. Мёртвая посланница ловко прильнула к губам бога и поцеловала его. Ядовитая слюна мгновенно проникла в ткани живого организма и парализовала тело. Глаза Арнео остекленели. И будь он моим другом, я бы тотчас же вонзил свой кинжал в основание шеи лича. Удар не убил бы никого, но безымянной твари пришлось бы отвлечься на собственную регенерацию… Однако я не был дружен ни с одним из богов. А с этим-то и вовсе не имел ничего общего! Да и по-прежнему почитал Хозяев. А потому остался бездеятельным наблюдателем.

– Дрянь! – сумев избавить себя от обездвиженности, воскликнул Арнео и одновременно резким движением оттолкнул от себя мертвеца, уже восстановившего иллюзию девушки. После чего зашёлся сильным кашлем. Из его рта отхаркивались сгустки, похожие на клубки паутины.

– Надо же какой ты сухарь!

Сделав вид, будто она обиделась, лич шаловливо погрозила мне пальцем и исчезла. Мир вокруг тут же обрёл свои краски и звуки. Но ненадолго. Разговоры резко утихли, едва крестьяне осознали, что бард Лайрэм неожиданно не только переместился в пространстве, но и оказался далеко как нездоров. Лицо Арнео стало отдавать очевидным сине-зелёным оттенком, под кожей чёрными разводами проступили набухшие вены, а непрерывный кашель с необычной мокротой, из которой вылуплялись белые извивающиеся черви, и вовсе заставил местных кумушек пронзительно завизжать. После чего деревенщины всем скопом ринулись прочь из избы.

– Твою мать! – сумел выругаться Арнео в перерыве между приступами.

Смотреть на его мучения, не пресекаемые никакими должными магическими воздействиями, мне быстро надоело. В моём нынешнем состоянии и двоих амбалов, ловко орудующих вилами, следовало считать серьёзной угрозой. Поэтому, размыслив, что сложновато мне будет предотвратить панику на селе без участия могущественного спутника, я принялся рассуждать вслух:

– Тебе, как светлому, не создать контур Малфейка или нечто подобное. Но каменный экран Алистерна наверняка укрепит желудок и выправит положение.

– Иди ты со своими советами в жо, – начал было гневно бог, но тут же зажал себе рот обеими ладонями.

– Не понял. Ты не можешь остановить заразу таким простым способом, что ли?

Голова хранителя мира отрицательно энергично завертелась, а затем его вырвало. Прямо-таки фонтаном. И прямо-таки на заботливо расставленные на столе угощения. Мне показалось маловероятным, чтобы староста и его домочадцы, приводя дом порядок, возрадуются столь священной божественной реликвии, а потому я открыл настежь двойные ставни и, высунувшись по пояс на улицу, заорал:

– Элдри! Элдри!

– Что?! – выглянула из-за огромного сугроба растрепавшаяся причина всех моих злосчастий и поспешила к дому, радостно улыбаясь во весь щербатый рот. – Чего вы там натворили? Все как разом разбежались. Ух!

– Не-не! Внутрь не входи, – предупреждая трагедию, остановил её я. Девчонку ещё вылавливать по всей округе не хватало! – Давай в сарай. Лошадей отвязывай.

– Уезжаем, что ли?

– Да, – она молниеносно рванула выполнять моё поручение, поэтому последующих слов не расслышала. – Уходить надо, пока никто не опомнился.

– Ага. Линяем, – мертвенным голосом согласился бог, покачиваясь на карачках. Его тут же снова стошнило.