– Понимаю, но на тот момент это выглядело хорошей возможностью решить все мои финансовые проблемы. Ты сам знаешь, отец позволил мне вывезти из дома только мою лабораторию и часть библиотеки.

– И лучше бы ты все возможные для продажи книги продал.

– Шутишь? Думаешь, я бы позволил ему насмеяться надо мной таким образом? Он же потому и расщедрился так, что желал выкупить их, пусть даже через третьи руки. Ему виделось, что сначала он очень быстро вернёт их в себе, а затем унизит меня, пригласив в библиотеку, на полках которой не будет ни единой прорехи. Ты не знаешь моего отца, что ли? Он склонен к изощрённой мести. За моё непослушание ему очень хочется вытереть об меня ноги.

– Ладно, ты не пошёл по лёгкому пути из-за него. И я ни капли не осуждаю твоё решение доказать отцу, что ты способен на нечто большее сам по себе, без его поддержки. Но почему ты не подумал о поддержке моей? Почему я узнаю обо всех твоих проблемах только через два с половиной года? Людвиг, да неужели ты думал, что я бы отказал тебе в деньгах? – возмутился кто-то по имени Сириус.

Имя Сириуса было мальчикам хорошо знакомо, но сами они этого человека толком не видели. Когда он приходил, им запрещалось спускаться на первый этаж. Это делалось для того, чтобы дети ненароком не помешали разговорам взрослых.

– Неужели ты думаешь, что я способен жить на подачки? Даже на подачки друзей. Прости, друг, но это для меня неприемлемо. А тогда передо мной стояла задача разместить где-то семью и всё доставшееся мне имущество, пока отец не передумал его отдавать. И лучшего выхода я просто‑напросто не нашёл.

– Хорошо, давай не будем ссориться и размышлять над вопросами, что было бы, если бы чего‑то не было. Философию такого рода я предпочитаю отложить на старость и жить настоящим. Так что, раз настоящее подкидывает такие неприятности, то попробуем решить их вместе. Первым делом ответь мне, вся некромантская атрибутика хранится в надёжном месте?

– Да, – ответил Грызень и с весёлой беззаботностью рассмеялся. Собеседник его не понял, но зато так повернул голову, что мальчикам стал хорошо виден его ястребиный профиль. Даже больше, отбрасываемая мужчиной тень вдруг стала походить на некое чудовище. Из-за всполохов языков пламени жуткое тёмное пятно на стене непрерывно колыхалось и оттого казалось живым.

Мальчики даже поёжились, у них по коже мурашки пробежали. А мужчина тем временем холодно осведомился.

– Неужели ты видишь в моём вопросе что-то смешное?

– Нет, не в вопросе, Сириус. Прости, – попытался успокоиться отчим. – Просто раз человек с таким нюхом на магию как у тебя не в первый раз смотрит на мой тайник и в упор не замечает его, то всё действительно спрятано надёжно.

– Я не понимаю.

Вместо ответа Грызень встал с кресла, отодвинул каминную решётку, а там, несмотря на огонь, безбоязненно вытащил зольный ящик и выкрутил винтик, удерживающий тонкий лист металла, на котором этот ящик стоял. Под ним оказался секрет – углубление размером локоть на локоть.

– Вуаля! – торжественно произнёс Грызень, а его собеседник, подошедший к камину ради лучшего обзора, пошатнулся и нервно провёл ладонью по волосам.

– Это же… Это же… Людвиг, такие предметы, а тем более книги, не хранят так, как крестьяне прячут последнюю монету! Немедленно вывози их из дома.

– Именно потому и хранят, – совершенно серьёзно ответил отчим в ответ на тревогу своего гостя. – В этом камине огонь горит всегда, будь то лето или зима. И пламя прекрасно убирает ауру. Даже ты с твоим совершенным нюхом её не чувствуешь. Помимо этого, если инквизиторам дадут на меня наводку, то не каждый день они сталкиваются с изданиями такого рода. Рукопись Лариона-Мертвеца и Чёрная Книга Дракона так просто не сгорят даже в магическом огне и по этой причине им совсем не страшен жар обычного. Соответственно, по этой причине под ними все остальные вещи в целости остаются. Но до такого обстоятельства надо ещё додуматься. Никто не будет искать тайник в действующем камине.

– А прислуга?

– А прислуга за два года даже ни разу не протёрла грязь под этим зольным ящиком, – не очень‑то довольно буркнул Грызень, попутно приводя вид камина в прежнее состояние. – И поверь, корить за такую небрежность по отношению к своей работе я их никак не собираюсь.

– Ты всё равно очень рискуешь, – осуждающе покачал головой Сириус и, сев в кресло, требовательно произнёс. – Рекомендую озаботиться поисками другого хранилища. Настойчиво рекомендую. И пока ты этим занят, я со своей стороны постараюсь выяснить что-либо о твоей проблеме.

– Буду премного благодарен. Я полностью вернул ссуду на дом ещё в том месяце, и с новой должностью профессора официального дохода на его содержание мне хватит… Если, конечно, эти дети ещё чего‑нибудь не спалят. Или уже кого-нибудь!

С этими полными раздражения словами отчим задвинул зольный ящик. Причём сделал он это с такой силой, что раздался противный металлический лязг, заставивший братьев вздрогнуть. Они тут же заозирались – не спешит ли на шум прислуга? Но вроде всё было тихо. Ничьих шагов в коридоре не слышались. Разве что гость Грызня издал тихий смешок, но в ответ на укоризненный взгляд хозяина дома резко прекратил веселье.

– Я не насмехаюсь, Людвиг. Кому как не мне знать, насколько тебе тяжело с ними.

– Тяжело? – словно в удивлении переспросил Грызень и залпом осушил свой бокал коньяка. – Это моя ситуация с некромантией тяжёлая. С мальчиками она просто трагично безвыходная.

Сказав так, мужчина решительно подошёл к барному глобусу и по новой налил себе коньяк (причём едва ли не до краев), а после принялся нервно вышагивать перед камином из стороны в сторону. При этом он пил крепкий алкоголь так же, как обычно люди пьют разве что родниковую воду – крупными глотками. Сириус смотрел на это безобразие молча, но через некоторое время глубоко вздохнул и сказал.

– В целом, не знаю даже, что тебе посоветовать. Но мне кажется ты всё же сгущаешь краски.

– Сгущаю краски? О нет, Сириус. Совсем нет. Это не дети. Это чудовища! Или даже нет. Ни один монстр не сравнится с ними! Монстры ведут себя так потому, что они родились монстрами. А эти двое как будто поставили себе целью разрушить всю мою жизнь!

– Людвиг, ты мне это уже не один раз рассказывал.

– И ещё расскажу! – горячо воскликнул отчим. – Я этот трактат шесть лет писал. Шесть. Лет! Я годами проводил многоуровневые эксперименты и сразу записи делал. Во время моих странствий рукопись ни разу не крали на постоялых дворах, её не намочила ни одна капля дождя, я уберёг её даже от пламени дракона. Но всё, Сириус. Трактата больше нет. Ничего больше нет. От труда моей жизни не осталось ни одной страницы!

– Людвиг…

– А мой кристалл Азура? Я кропотливо выращивал его, не пропуская ни одного дня ритуала. И что? Он погиб. А ведь ему всего месяц оставался до зрелости. Четыре года работы обратились в прах за одну ночь.

– Скажу честно, я бы не сдержался и убил этих мальчишек.

– Если бы не Мари, я бы так и сделал, – в гневе Грызень отшвырнул в сторону свой бокал и тот разбился вдребезги. Кажется, маг был порядком пьян и донельзя разъярён. – Я их ненавижу! Вот так бы этими руками каждого из них взял за шею и придушил. Прямо‑таки как курей.

– Людвиг…

– Я их из нищеты вытащил. Одеты, обуты, едят вдоволь, образование получают. Но не дам себе соврать, собаку какую-либо паскудную манерам обучить проще! Стоит только из виду их потерять, как они уже на улице с беспризорниками бегают. Неблагодарное отребье! И как только донести до Мари, что ни в коем случае нельзя их за порог дома пускать? Она это мимо ушей пропускает, считая глупостью. А между тем, знаешь, что было на той неделе? Знаешь? Они за компанию с какими-то сорванцами в королевского гвардейца гнилыми овощами кидаться надумали. Хорошо, что помощница кухарки была неподалёку и вовремя их увела. Ты представляешь, какой мог разразиться скандал?

– Людвиг, – по новой вяло попытался вставить слово Сириус, и на этот раз у него как‑то получилось продолжить. – От меня-то ты чего хочешь?

На некоторое время Грызень замер в молчании. Казалось, он вот-вот широко разведёт руками и признается, что ничего-то ему не надо. Выговориться просто. Однако внезапно лицо мага оживилось, и он воскликнул:

– Спаси меня! И в этом меня спаси! Тебя же в позапрошлом месяце директором королевского интерната назначили, так ты приди ко мне как-нибудь и донеси до моей жены, какие у неё талантливые сыновья. Забери ты их к себе, ну пожалуйста!

Судя по всему, собеседник Грызня впал в ступор. Ему только что столько хорошего о вероятных учениках порассказали, что он никак не мог связать прозвучавшую просьбу с реальностью. Но всё же быстро пришёл в себя и произнёс:

– Ты же знаешь, что они не подойдут. В интернат принимают, конечно, и сброд, и даже платы с него никакой за обучение не взимается. Но сброд талантливый.

– Если вопрос в деньгах, то я готов оплатить любые взносы и расходы. Забери ты их только! Я душу тебе за это отдать готов.

– Нет, Людвиг. Тут не в деньгах вопрос и душа мне твоя ни к чему. Чай я человек, а не демон. Поэтому постарайся уразуметь, чтобы в будущем тебя такая гиблая идея по новой не посетила. Посредственность, конечно, можно за деньги выучить. Но если магического дара нет, то кого и чему учить? Я же видел этих мальчиков год назад. Помню.

– Хочешь, я их разбужу? Погляди ещё разок. Внимательнее.

– Мне дважды смотреть не надо. Да ты и сам знаешь, нет в них ничего особенного. Младший ничего разве что, но вот старший вообще к нашему ремеслу не пригоден. Поэтому в мою сторону даже не смотри. Я понимаю, как тебя в твоей ситуации привлекает моё право брать на обучение учеников из любых семейств. Но я не стану.

– Сириус…

– Это был раз! А два – вспомни, что интернат создан для талантливых детей, которым родители или опекуны не могут предоставить обучение самостоятельно. И согласись, было бы странно, чтобы преподаватель… прости, уже профессор Академии магических наук, не мог справиться с организацией домашнего обучения.

– Эх, Сириус, это смешно, но ведь я не справляюсь даже с тем, чтобы дать им элементарное воспитание. Мне никак не совладать с этими двумя. И я просто представить себе боюсь, что будет, когда их станет трое.

– Не переживай, – добродушно усмехнулся мужчина. – Младенцы обычно только ревут навзрыд, а не шкодничают. Так что к тому времени, когда твой ребёнок из милого малыша превратится в такого вот сорванца, эти двое значительно поумнеют.

– Твоими бы устами, – осенил себя знаком надежды маг.