Уже через сорок семь минут я подлетел на скоростном «Боинге» в виде своего пикапа по адресу, что Рикки скинул сообщением. Г-образное кирпичное здание в несколько этажей походило на офисы модных агентств, но никак не на королевство знаний. Моя старшая школа выглядела больше, чем этот задрипанный колледж. Хотя, мы стоим друг друга.

Я выскочил из машины, даже забыв, запер её или нет, и влетел в двери главного входа ураганом Дэвис. Я не страдал топографическим кретинизмом, какой-нибудь другой его тяжёлой формой – ещё может быть, но тут замешкался, не зная, в какой коридор податься. Пара молоденьких студентов подсказали мне, где найти декана Симса, и я сидел в его кабинете за две минуты до того, как мою задержку спишут на опоздание.

Грегори Симс, этот маленький человечек с монашеской опушкой подвивающихся волос по периметру целого озера лысины, напоминал какой-нибудь гриб, который никто не хотел срезать. Плотный и увесистый, он как-то впихнулся в солидный тёмно-синий костюм, задушил себя красным галстуком и перекрыл кровоток в пальцах-сосисках золотым ободком обручального кольца. Он важно восседал за своим громадным деревянным столом в куче документов и неприязни к своему посетителю. Я быть может и не тянул на бывшую звезду НХЛ, но и он не особо на декана колледжа. Скорее, на какого-нибудь юриста в коморке, на которого сбрасывают все безнадёжные и муторные дела. Так мы и сидели минуту, разочарованно глядя друг на друга через стол.

– Так вы и есть тот самый Дэвис Джексон? – Приподнял он свою бровь, где волос было больше, чем на макушке.

– Смотря что вы имеете в виду под словами «тот самый». – Попытался сострить я, но мистер Симс тупил любые остроты, как камень – ножи.

– Рикки рассказал, что вы бывший игрок «Монреаль Канадиенс» и хотите тренировать нашу студенческую команду.

Хочу – слишком громкое слово. Вынужден – звучит больше к случаю. Но мой язык мог завести меня в дебри, и я решил попридержать его за зубами.

– Вы ведь никогда не были тренером?

– Не пришлось. Но кое-что смыслю в хоккее и готов попробовать себя в этой роли.

– А я готов попробовать дать вам эту возможность. – Но по лицу было видно, что он делает это исключительно по просьбе Рикки.

После краткого экскурса в дела местной хоккейной команды, декан Симс рассказал о моих прямых обязанностях, список которых, к слову, сводился к игре на подхвате, в запасе, на скамейке запасных. Я мог бы придумать ещё двадцать игровых эпитетов. В «Монреале» наша тренерская связка работала в крепком сцепе, Билл Невис и Бретт Конрой страховали друг друга и на тренировках, и на играх, прикрывали спины и не рисовались авторитетом. Но на меня возложили роль даже не второй скрипки: проверять инвентарь, следить за подготовкой парней и выполнять любые команды главного тренера, как собачонка на натаске.

Но я пока не собирался подписывать контракт и продавать душу дьяволу запаса. Посижу разок-другой и осмотрюсь – Рикки рвал задницу ради меня, пришла очередь рвать задницу ради него.

– А что насчёт зарплаты? – Спросил я видимо что-то не то, потому что декан Симс хмыкнул с неодобрением. Будто для меня важны только банкноты и ничего больше.

– Тридцать тысяч.

Я чуть не подавился смехом, но вовремя сдержался. По контракту с «Монреаль Канадиенс» я получил свой первый миллион, как только высадился с чемоданом в аэропорту Квебек-сити, и забывал считать бонусы за хорошие показатели. И тут мне резко предлагали ужать запросы до тридцати тысяч…

– В год. – Добавил декан, и тут я совсем слетел с катушек. Рассмеялся так, что чуть не скрутило судорогой.

– Это не шутка. – Я вдруг заткнулся, когда встретился с маленькими глазками этого человечка. Его тонко сжатые губы и не думали смеяться вместе со мной. Он серьёзен, как опухоль на четвёртой стадии.

– Тридцать тысяч в год. – Повторил я на автопилоте.

– Это не НХЛ, мистер Джексон. И даже не любительская лига. Это студенты. Многие из них записались в команду только ради того, чтобы слинять с занятий и получать зачёты автоматом. Им не светят ни драфты, ни миллионные контракты, ни золотые кубки. Если они не попадут в тюрьму к двадцати пяти годам, уже хорошо.

Я откинулся на спинку стула и запустил руки в волосы, проделав пальцами десять дорожек в своих зарослях. Что я здесь делаю? Это не второй шанс, это чёрт знает что. Лестница в никуда, открытый люк на тротуаре, и я пока стоял в раздумьях – шагнуть в него или нет.

– Решать вам, мистер Джексон. – Снисходительно сказал убийца моих надежд. – Так мне предупредить главного тренера, что вы не придёте?

Только ради Рикки и его надорванной задницы – пообещал я себе и ответил:

– Я буду там.

И я добровольно сиганул в открытый люк.

Словарь матерных слов закончился ещё до того, как я дошёл до стадиона за зданием колледжа. Хотя если это стадион, то я молодой Хью Хефнер с сотней миллионов в кармане. Залитый каток под натянутым навесом, какие обычно устраивают зимой в парке, чтобы развлекать замёрзшую публику. Тренерская и раздевалки наверняка остались где-то в колледже, а сюда парням приходится телепаться на коньках и в полной амуниции. Я пошёл на знакомые звуки – стук клюшек и коньков по льду, свист тренера и гневные выкрики. На секунду даже вспомнил, как вылетал на лёд в «Белл-Центре» и разогревался, обкатывая конусы и отбивая удары от ворот.

Под куполом холод пробирался под куртку и вылетал облачками пара из ноздрей. Я остановился в дальнем конце катка и уставился на своё будущее. Кучка несозревших юнцов хаотично метались по льду, пока их товарищ по команде стоял у бортика и о чём-то яростно спорил с тренером. Клюшка валялась у его ног вместе со шлемом, а руки упёрлись в бока. Раскрасневшееся лицо – апогей недовольства. Как же мне знакомо это выражение. Протест и полное недовольство своей жизнью. Сам неоднократно испытывал нечто подобное во времена, когда гормоны кипели и не находили выхода.

Его соперник – мужчина, пересёкший рубеж в тридцатник. Подтянутый и поджарый, в тренерской форме и с массивной челюстью, как у шакала, готового растерзать парнишку при первой же возможности. И этот парень будет мне говорить, что делать. Отлично!

Я покачал головой, вытряхивая из себя последние сомнения и желание сбежать на диван и продолжить разрушать свою жизнь, и двинулся вдоль бортика к эпицентру скандала. Я и не думал подкрадываться, но моё появление заметили только наворачивающие круги студенты, однако я их интересовал не сильнее ссоры.

– Ты сейчас же поднимешь свою сраную клюшку, Фостер, или вылетишь к чертам собачьим отсюда! – Оскалился тренер, думая угрозами привести парнишку в действие. И у него получилось.

– Да пошёл ты!

Фостер пнул шлем, и тот волчком завертелся на льду, как фигуристка, претендующая на золото, а потом вмазался в бортик и улетел к воротам. Парень послал всё, поднялся в проём и скрылся в неизвестном направлении.

– Вшивый щенок. – Выплюнул ругательство тренер и опёрся ладонями о борт. Взял минуту отдыха, чтобы перевести дух, и только потом заметил, как я топчусь где-то за спиной. Свидетель его неспособности управиться с кучкой малолеток.

– У них одно дерьмо в голове. – Как будто в оправдание бросил он из-за плеча. – А вы, должно быть, тот самый хоккеист?

Как часто мне приходится разгадывать, что скрывается за этой фразой. Восхищение или скрытая насмешка. Того и другого понемногу, полагаю. Теперь я наполовину состою из насмешек.

– А вы…

– Нед Барнс. – Он протянул свою крупную ладонь. – Но все здесь зовут меня тренер Барнс или тренер.

– Дэвис Джексон. – Я крепко пожал ему руку, но не удержался от ухмылки. – Но все зовут меня просто Дэвис.

– Готов немного поработать, просто Дэвис?

Я бросил взгляд на этот плохо поставленный спектакль из пятнадцати актёров.

– Что я должен делать?

– Для начала познакомиться с командой. А потом стоять и смотреть.

Не о таком ли мечтают все те, кому не посчастливилось упасть с Олимпа НХЛ? Стоять и смотреть, как другие делают то, что ты любишь больше всего на свете с четырёх лет. Глотать зависть и ревность за то, что не можешь так же промчаться вдоль бортиков и забросить шайбу в девятку. Что вынужден запихнуть всё своё мастерство в одно место и наблюдать, как другие вершат историю. Или занимаются ерундой, потому что у этих ребят явно были не лады с техникой. Номер семнадцать вообще еле удерживался на ногах, входя в поворот. А номер шесть боялся шайбы и столкновения, предпочитая прятаться позади. Это уж точно не будущий золотой состав «Чикаго Блэкхокс». Но декан ведь предупреждал, что все они здесь только ради оценок и отлынивания от учёбы. Лучше царапать лёд, чем скучать в аудиториях и готовиться к семинарам.

Тренер Барнс дунул в свисток весь воздух из лёгких и приказал всем подъехать, после чего представил меня как второго тренера, который сегодня поприсутствует на тренировке. Кто-то выкрикнул «здарова!», кто-то безразлично разглядывал носок конька, а кто-то пересмеивался с приятелем по команде, но никто даже не вспомнил о банальной хоккейной традиции приветствия. Когда тренер Конрой представлял меня всему составу «Монреаля», меня ещё никто не знал, как и то, на что я способен, но все, как один, слились в симфонии радушия и застучали клюшками о лёд.

– Покажите нашему гостю, что вы умеете, парни!

И они разъехались по катку, как муравьи.

– За что вы прогнали того малого? – Поинтересовался я.

– Ему не понравилось, что я заменил его Стивенсом на дружественном матче с колледжем Гарри Трумана. Бросил клюшку и сказал, что тогда не будет играть. Но я никого не держу. – Он свистанул и гаркнул: – А теперь отрабатываем нападение! Деливери, на воротах!

Ребята выстроились в две колеи и по очереди разгонялись с одного края катка к воротам с тем самым Деливери, маячащим на пятачке. Я исправно выполнял поручение – стоял и смотрел минут пять, пока мне не надоело. Я не за этим приехал.

– Так что входит в мои обязанности? Хочу разобраться, зачем я здесь?

– В общем-то, незачем.

Я хохотнул и почесал затылок.

– Для участия в соревнованиях команде нужно два тренера. – Даже не оборачиваясь на меня и прикрикивая на подопечных, объяснял тренер Барнс. – А Глостер свалил за два дня до первой игры. Не хотел быть на вторых ролях.

– И вы решили найти дурачка, который захочет?

Просто прекрасно! Мне предлагали продаться за тридцать штук в год, чтобы притворяться тюфяком, шкафом, бутафорией и просто греть место второго тренера, потому что так велит регламент. Потому что больше я ни на что не гожусь.

– Я на этой должности уже двенадцать лет, парень. – Наконец-то я удостоился взгляда в глаза. Нед Барнс метил территорию, но я даже не помышлял посягнуть на неё. Не самый лакомый кусок в карьере. – И мне советники не нужны.

– Только поддакивающий идиот для участия в соревнованиях.

– Прости, просто Дэвис. Но это спорт.

Я усмехнулся с горечью и злобой, кивнул на зелёных салаг в выцветающей униформе, и решил, что время пришло. Валить отсюда как можно скорее. Но сперва отыграться на чувстве собственного превосходства этого засранца, как он поиграл на моём.

– Это спорт? Да этим парням ракушки велики, а твой Деливери не знает, как обращаться с ловушкой. Светит вам не АХЛ и даже не юниорская, а идиот здесь только ты, Барнс, раз думаешь, что свистеть в эту штуковину – и есть работа тренера. Вы только играете в спорт. Но даже не представляете, какого это – гореть чем-то и сгорать дотла на катке.

– Зато ты знаешь, как сгорать, правда, Джексон? – Процедил сквозь оскал Барнс, делая шаг мне навстречу. Шум ударов стих, когда ребята уловили запах жаренного. И все уставились на нас, как проплаченные зрители. – Каково это, вылететь из НХЛ прямо посреди сезона?

Он давил на больное. Вцепился пальцами в открытую рану и прокручивал по оси, чтобы помериться мужским достоинством.

– Я хотя бы там побывал. – Парировал я, кипя от злобы. – И ещё могу туда вернуться, когда восстановлю колено.