Мы спускаемся на первый этаж, идем в сторону буфета. Тут большие панорамные окна, и как раз как мы заходим – мимо окон пробегает весь «Феникс» папы. У них ведь тренировка на улице. Краем глаза я замечаю там какого-то парня, но не могу понять, кто он и откуда я могу его знать. Решаю, что ошиблась, и иду с папой к кассе.

– Два кофе и чизкейк девушке, – говорит па и лезет в свою спортивную сумку. – Блин… А где?..

Он хлопает себя по карманам, еще раз смотрит в сумке, начинает хмуриться.

– Пап, что?

– Портмоне потерял, походу… Черт.

Расплачивается телефоном, но уже как-то не особо до кофе и чизкейка.

– Может, в машине выпало? – спрашиваю его.

– Да в сумке всегда. Ладно карты, но там вся наличка была. Мать твою, а… ладно, найду, – отмахивается он. – Ты чем заниматься планируешь? Домой?

– Не-не! Я поеду в студию к своим девочкам. Потанцую, про группу поддержки им расскажу. Надо еще рекламное объявление дать, если вдруг там не все согласятся. Короче, дел много теперь!

– Ну деловая, – смеется и снова достает телефон, – сейчас на такси скину. Вечером созвонимся, заберу тебя.

* * *

Итак, к концу тренировки с девочками в моей группе есть уже шесть человек и еще четверо под вопросом. В целом если согласятся, то можно будет больше и не искать никого! Поэтому пока подожду с объявлениями и не буду спешить.

Я очень скучала по танцам! Мы вместе с самого детства танцуем, уезжать было больно, а вернуться – невероятно круто. Несколько часов пролетели как пара минут, и поэтому мы с девчонками решили прогуляться и выпить кофе в парке недалеко от нашей студии.

– И тебя правда взяли без просмотра даже? – удивляется Вика. Мы с ней ближе всех в коллективе дружили всегда и сегодня дольше всех обнимались. – Как так? На доверии?

– Ну, я показала ему несколько видео наших, рассказала, сколько лет танцую. Там, видимо, настолько нуждаются в группе поддержки, что ему этого было достаточно. Да и не думаю, что сам спортивный директор очень уж разбирается в танцах, чтобы устраивать целый просмотр.

– Прикольно, – говорит она и закусывает губу, – хоккеисты мне нравятся. Познакомишь?

– А я сама не знакома, – посмеиваюсь, – папа меня особо не втягивал туда никогда. На игры ходила, сидела на трибунах, как все. Сегодня убедилась, что они даже не в курсе, что у папы дочь есть. Знаешь, как детишки в детском саду не верят в то, что у воспитателя за пределами их детского сада личная жизнь есть, вот так и они.

– А у папы кулаки чесаться не будут, когда к тебе подкатывать начнут?

– Ой, – отмахиваюсь, – не будут. Он же сразу скажет, кто я и зачем я тут. Не думаю, что там найдется смертник, готовый пожертвовать и командой, и жизнью. Так что придется вам принимать весь удар на себя!

– Как страшно, – посмеиваются девчонки, – ужасные хоккеисты, кто бы спас!

Мы гуляем до самого позднего вечера, теряя счет времени. Я даже звоню папе сказать, чтобы ехал домой без меня, а я доберусь на такси, но он только посмеивается, что с моей мамой один на один не останется, и говорит, что поедет по каким-то там делам. Какие это у него дела, интересно?..

Но решаю его больше не трогать и доехать правда на такси. Вдруг это какие-то очень важные дела? А он сорвется из-за меня, отменит все. Поэтому, когда расходимся с подружками, достаю телефон, чтобы вызвать машину. Только, как назло, их поблизости совсем нет и ехать никто не хочет! Отказываются и все…

И с чего вдруг?

Вечером еще прохладно, довольно ощутимо, весна жаркими ночами не балует. Я ежусь, сидя на лавочке в парке совсем одна, и в целом как-то уже не по себе… Видимо, все-таки придется звонить папе и отвлекать его, выбора у меня все равно нет.

– Красавица, ты чего тут одна сидишь? – звучит надо мной мужской голос, и я ежусь еще сильнее. О-у… я такого не люблю. Я такого боюсь! Мне сразу хочется от страха плакать, а еще бежать. И обычно побеждает второе, слабость я уже дома могу свою показать. Надо быстро ошарашить его ответом, послать куда подальше и, пока он не очухался, сбежать. Куда-нибудь, где побольше людей и будет уже не страшно.

Набираю полную грудь воздуха, поднимаю голову, и…

– Слушай, иди куда ше… Ты?!

– О! – восклицает он довольно. – Какая встреча!

Это Дима. Ну, тот самый, из кафе, который рассмешил меня, пытаясь развеселить другую девушку. Неожиданно, однако, было встретить его здесь! Но почему-то страх ушел сразу же. Хотя я знать его не знаю, по сути, виделись один раз. Но внутреннее чутье подсказывает, что он не обидит, и я решаюсь ему довериться. По крайней мере, едва знакомый парень – это лучше, чем совершенно незнакомый.

– Привет, – киваю ему, а потом начинаю хихикать. – Красавица, серьезно? Ты ко всем так подкатываешь?

– Только к красивым, – пожимает он плечами и падает на скамейку рядом. Он весь в спортивном, на плече большая сумка, явно спортсмен. Интересно, не боксер? Он похож на того, кого частенько по голове били.

– Банально.

– Но не значит плохо, – говорит он, и в целом я абсолютно согласна с ним. – Так чего одна сидишь?

– Такси не едет, – взмахиваю рукой, в которой телефон, – не могу вызвать.

– Далеко тебе?

– Машиной минут пятнадцать.

– А пешком?

– А пешком я боюсь! – говорю ему правду. Он же не решит, что я трусиха? Но правда же страшно, это адекватные опасения.

– А с рыцарем, который защитит тебя от всего, чего ты испугаешься? – флиртует он. Кривовато, конечно, но миленько.

– С таким не страшно, – подыгрываю я. – Найдешь мне такого? Только чтобы точно рыцарь! Его верный конь – мимо.

– Сделаем вид, что я посмеялся, – кривится он.

– Сделаем вид, что я шутила, – все еще поддерживаю глупый юмор, но потом соглашаюсь прогуляться с ним до дома, раз все-таки приглашает. – Ладно, рыцарь, пойдем. Но ты даже не спросил, в какую мне сторону.

– Мне всегда туда же, куда и тебе, – подмигивает он мне, и я посмеиваюсь и закатываю глаза. Он забавный! Дурак такой, правда. Серьезности в нем ноль, и видно, что бабник. Подкаты у него такие… специфические! Дурацкие, но отточенные, удивляюсь, как он меня запомнил вообще. По розовым прядям, наверное. Отличительная черта. – Расскажи о себе.

– О не-е-е-е-ет, – протестую тут же, – завязывай сразу же, мы не в школе анкету заполняем, зачем это нужно?

– Вдруг мое сердце при виде тебя отстукивает азбуку Морзе и по буквам просит узнать тебя получше? – спрашивает он.

Я смеюсь снова громко, он такой дурак!

– Ты не знаешь азбуку Морзе, – улыбаюсь.

– Не знаю, – кивает, подтверждая, – но я чувствую, что просит сердце. Узнать красивую девушку поближе, чтобы потом…

– Потерять ее номер телефона в контактах среди миллиона таких же, кого ты провожал вечером до дома. Наутро ты и имя мое не вспомнишь, а «Диана розовые волосы» в твоем телефоне сольется с такой же «Дарина сиськи» рядом, чтобы потом ты мне как-нибудь позвонил от скуки, когда будешь перебирать номера тех, кто может развлечь тебя вечером. Угадала?

– Нет! – протестует он. – Вдруг я тебя собирался записать как «сиськи»?

Я смеюсь, опускаю взгляд на свои далеко не выдающиеся формы и говорю ему:

– Это вряд ли.

– То есть шанса не будет?

– Он тебе и самому не нужен, – пожимаю я плечами. – Ну и перспектива стать девяносто шестой в твоей телефонной книге меня тоже не радует, честно признаться.

– А девяносто пятой? Я могу удалить номер тети! – подхватывает он веселье, уже даже не отрицая свою сущность.

Да и глупо было бы. Он явно понимает, что я не клюну на его божественный пикап и дальше этой почти вынужденной, пусть и прикольной, прогулки у нас ничего не будет. Сейчас здорово, а завтра и правда мы забудем друг друга, поэтому лишние движения с записыванием номеров вообще никому не нужны.

– Тетя – святое, не будь извергом.

– Ну а если ты моя судьба? Вот ты же рядом сейчас. А сегодня полнолуние, это точно что-то да значит!

Поднимаю голову и закатываю глаза, глядя на тоненький месяц. Он бы хоть с матчастью поработал, что ли, прежде чем всю базу подкатов выдавать.

– Не рядом я, Дмитрий, – подмигиваю ему. – Поблизости, и то из-за стечения обстоятельств. Прекращай, не порть прогулку.

– Ладно, – вздыхает он и поправляет на плече сумку. – Но сердце ты мне разбила, так и знай.

– Бессердечным живется легче, – говорю ему и ежусь от сильного порыва ветра. Эй, лето, ты скоро там? Я мерзну!

– Вот все вы, девочки, одинаковые, – вздыхает он, закатывает глаза и хватает меня за руку, останавливая. – То вам не так, это не так. – Он снимает с себя толстовку, и я не понимаю, что происходит. – Подкатываешь – плохо, не проявляешься никак – тоже плохо.

Он продолжает смешно ворчать, как старый дед, и такими отточенными движениями натягивает на меня свою толстовку, что я едва успеваю опомниться, как стою уже в его одежде, а он возвращает сумку на плечо. Э-эй, я не просила! Я поежилась не ради этого…

– Не стоило… – я теряюсь даже от такой легкой наглости и доли заботы. Что я там вообще ему говорила?

– Ну джентльменом-то дай мне побыть хоть немного, что ж ты, жестокая женщина, меня со всех счетов списала? – улыбается.

– А ты не замерзнешь?

– А я горячий, – подмигивает он мне пошленько, я закатываю глаза в сотый раз за вечер, но ничего не отвечаю, потому что…

Он горяченький! Во всех смыслах. Тут фонари хорошо светят, у него очень и очень красивые руки, мне даже стыдно становится за то, что я нагло разглядываю его плечи. Что ж за спорт, а? Ну точно бокс! Руки, плечи, спина… И даже грудные мышцы под футболкой видно. Ой… Это у него от толстовки чем-то с феромонами пахнет, ну точно, иначе чего это я тут с ума схожу?

А, ну и одежда правда горячая! Меня мигом укутывает это тепло, и я расслабляюсь, готовая так теперь ходить хоть до самого утра.

Большеватая мне, правда… Рукава задрать приходится, но зато пятой точке тепло – прикрывает.

И вот почему-то теперь мне и язвить ему так сильно не хочется. Сломал во мне стерву своим этим жестом, а мне делать что теперь? Молча идти? Кошмар какой. Как жить вообще в обществе этих мужчин ненормальных? Эмоциональные качели даже от едва знакомых, голова кругом!

Ну и я не нахожу ничего лучше, чем ответить на его вопрос «расскажи о себе», потому что молчать нам ну о-о-о-очень некомфортно, мы чужие люди. Говорю совсем немного, что танцую, что переехала из Питера к папе, мелочи всякие… Но на эти мелочи уходит вся дорога до дома.

– Ну, мы пришли, – пожимаю я плечами, поворачиваясь к нему лицом. – Спасибо, что проводил, даже несмотря на жуткие попытки флирта, мне было весело и не страшно.

– Они не были жуткими, – отрицает, но в глазах пляшут смешинки. Забавный, правда.

– Были. На сто из десяти были.

– Скинь пару баллов за толстовку, изверг, – смеется он, и я вспоминаю: точно! Я совсем забыла про нее, чуть в ней не ушла.

– Ой! – спохватываюсь. – Точно, забирай, спасибо!

Но Дима тормозит мои руки, хватая меня за кисти. Горячий! Как это возможно? На улице холодно, он в одной футболке и горячий…

– Оставь себе, – выдает он внезапно, – раз уж мы никогда не увидимся больше, пусть она останется как воспоминание о прекрасной ночи, проведенной со мной.

– Звучит двусмысленно.

– Так и было задумано, – кивает он, и я снова посмеиваюсь. – Пока, Диана-сиськи!

– Пока, Димка-член, блин… – кричу ему вслед дурацкое прозвище в тон тому, что он придумал мне, и сажусь на лавку у подъезда, чтобы позвонить папе. Не хочу домой одна! Там ма…