Глава 5

Волосы цвета червонного золота лежали пышным облаком, обрамляя мягкими завитками бледное личико девушки. Тонкие изящные черты, словно созданные скульптором по подобию фарфоровой куклы, поражали своей изящностью. Длинные чёрные ресницы лежали полумесяцем на коже цвета белых сливок. Такая чистая и невинная. Так прям и хочется сразу взять и… замарать. Одни только губы ее выглядели как сам грех – полные, но при этом маленькие, напоминающие по форме лук купидона. Когда-то давно, от физиономиста, которого одно время я таскал на крупные сделки, слышал о том, что люди с такой формой губ отличаются добротой и мягкостью характера. Не знаю, как у физиономистов, но лично у меня эти губы вызывали совсем другие эмоции.

С интересом продолжая изучать девушку, я не мог не заинтересоваться ее странным нарядом. Облачена она была в длинную рубаху по самые щиколотки. На груди и рукавах замысловатая вышивка в цветочных мотивах. Пройдясь взглядом до самого подола, перевел взгляд на маленькие ножки, обутые в туфельки из мягкой кожи.

Наклонившись над девушкой, аккуратно отодвинул ее волосы возле шеи, на которой были небольшие синяки и приложил два пальца к яремной вене. Непроизвольно вдохнул запах засушенных цветов, что венком лежали на ее огненных волосах, с сожалением произнёс вслух:

– Пульса нет…

Сколько раз я видел смерть, сколько лет люди умирали от моей руки, но никогда я ещё не чувствовал такой горечи от понимания того, что эта ещё совсем юная девушка никогда больше не улыбнётся. Интересно, были у неё ямочки на щеках? И какого цвета ее глаза? Скорее всего, зелёного, как у многих рыжих.

Убрав руку от девушки, я отступил на шаг назад, уступая место подошедшему Шаману. Друг деловито отодвинул меня одной рукой в сторону, освобождая себе побольше места.

– Какого Антон мне прислал гроб с мёртвой ба…– оборвал я себя на полуслове, ну не поворачивается у меня язык назвать эту девочку бабой. Чертовщина какая- то! – …девчонкой, – закончил я, раздраженный охватившими меня неизвестными ранее эмоциями.

«Я – Бес – тот, у кого давно нет сердца. Мне не ведомы чувства жалости и сожаления» – как мантру повторил я несколько раз про себя.

Шаман убрал руку с искомого пульса и приподнял пальцем ее веко.

– Очнётся примерно через час. Может, больше, – вынес он свой вердикт. – Сильно много порошка приняла. У нее дефицит веса – это сказалось на эффекте.

Я несколько раз моргнул.

– Алекс, не тупи! – хохотнул Шаман, усаживаясь в кресло. – Разве ты ещё не понял, что этот” подарочек” и есть тот, кого спасал Антон. Точнее, та… Что такой смурной? Девчонка-то симпатичная, – ехидно проговорил Андре.

– Симпатичная… – передразнил я его.

Назвать так ее было явным преуменьшением, ее внешность буквально завораживала. С трудом оторвав от неё глаза, вновь пересекся с испытывающим взглядом Андре.

– А вдруг это подстава? – еле выдавил я из себя. Как же бесит, когда что-то выходит из-под контроля и не знаешь, как действовать дальше. – Кто она? Почему ее спасал Антон?

– Дочь? Любовница? – предположил друг.

Я поморщился на последнем слове, щёлкнув пальцами, обратился к парнишке-румыну.

– Константин, напряги извилины, может, вспомнишь что-то. Что-то очень важное, например?

– Это Катриэль Антонеску, – не смело сказал парнишка, подойдя к гробу и заглядывая в него. – Она мне седьмая вода на киселе, видел ее однажды на фото в семейном альбоме. Правда, там она младше выглядела.

– Значит, Антон ее родственник. Тогда понятно, почему он впрягся! – проведя рукой по стенке гроба, я царапнул его ногтем, оставляя глубокую борозду на полированной лаковой поверхности. – Гроб дорогой, – отметил, как бы невзначай.

Андре кивнул, давая понять, что полностью согласен с моим мнением.

– Что могла натворить девушка, чтобы решиться на такой отчаянный шаг?! – подумал я вслух.

– Это мы узнаем, когда Катриэль проснётся, – спокойно произнёс Шаман, доставая из кармана пиджака смартфон.

– Это Эйлин, – глянув на экран, сообщил Андре. – Ладно, пора и честь знать! – поднявшись на ноги, он направился к выходу. Повернувшись в пол оборота у самой двери, он добавил: – Девушку уложить, как только она проснётся, напои горячим чаем. Много есть не давать, если будут вопросы – звони!

Константин прошмыгнул в дверной проем следом за Шаманом и прикрыл тихо за собой дверь.

Вновь подойдя к гробу, я пропустил одну руку ей под колени, а другой обхватил узкую изящную спину, чтобы взять девушку на руки. Крошечная как Дюймовочка, казалось, Катриэль ничего не весила. Штанга в спортзале была тяжелее этой девчонки!

Спустя пятнадцать минут, стоя у окна, наблюдал, как суетится Долорес, поправляя одеяла по бокам рыжей.

– Бедняжка! Какая же бледная… Мистер Ольсен, она больна? – горестно вздохнула полная женщина и запричитала: – А худая-то какая! – взяв кисть рыжеволосой, она положила ее осторожно ей на живот. – Вот проснёшься, и старенькая Долорес возьмётся за тебя. Живо на ноги поставлю своим фирменным куриным бульоном, – с энтузиазмом пообещала женщина.

Она осторожна взбила подушку под головой девушки и наклонилась к ней.

– Ох! ты ж господи! – вскрикнула она, прижимая полные руки к груди. – Это кто ж тебя так, рыбонька моя?!

– Что там? – спросил я, направляясь к изголовью кровати.

Женщина пальцем подцепила ворот рубахи и слегка ее отодвинула вниз, обнажая кусочек кожи под ключицей. Там чернела огромная гематома, которая уходила вниз к груди.

Сжимая зубы от злости, я несколько раз чертыхнулся. Настолько это чёрное пятно выглядело зловеще на идеальной белой нежной коже, настолько сильно захотелось немедленно схватить виновника и оторвать ему башку. В прямом смысле слова…

– Есть чем помазать? – я достал сотовый из кармана брюк, быстро набрал номер, который знал по памяти. – Нет, не проснулась! У неё огромный синяк на груди. Что можно сделать? Если бы это был синячок, поверь, я бы не стал тебя беспокоить! У неё приличная гематома под ключицей! – возмутился я на слова друга о том, что я паникую. – Да не диктуй мне свою тарабарщину! – я отвёл руку с телефоном от уха, с возмущением посмотрел на смартфон, как будто передо мной Андре собственной персоной. – Передаю трубу Долорес! Объясни все ей.

Женщина, все это время стоявшая рядом со мной, судорожно сжимая пальцами передник, тут же схватила телефон.

– Да-да, сеньор Андре! Все есть. Прямо сверху приложить? – Долорес ещё несколько раз кивнула во время телефонного разговора, затем, попрощавшись, вернула сотовый.

– Занимайся! – отрывисто бросил Дороти и направился на выход, борясь с желанием оглянуться на хрупкую девушку, лежащую в моей комнате. В моей кровати… на моих простынях… Там, куда ещё не имела чести быть приглашенной ни одна из моих женщин, а она даже не моя женщина.

Вполне возможно, она – враг. Спальня – это моя территория. Я не любил, чтобы кто-то, кроме меня, пересекал ее границы.

«…но только моя комната ближе всего к кабинету» – мгновенно оправдался перед самим собой, чтобы не думать о странности своего поступка.

Глава 6

Уже на улице сел в свой «мерседес -гленендваген», который не раз вытаскивал меня из крупных передряг за счёт своих высоких показателей в условиях бездорожья. Какая красота – подъехать на «кубике» к заброшенному заводу или на самый отшиб города, открыть багажник, чтобы вытащить из него очередного засранца, который посмел перейти мне дорогу, и… Не важно, что сделать с ним потом. Прямой привод и грозный вид моей тачки, как будто говорил сам за себя. Он олицетворял своим видом мое нутро.

Любовно провел по рулю рукой.

Вот он – зверь!

И не нужны мне никакие замороченные новинки от самых люксовых автосалонов. Надёжность и комфорт – вот что я ценю, а понты пусть оставит себе Шаман. Выудив телефон из заднего кармана своих неизменно спортивных брюк, пролистал телефонную книгу и остановился на нужном контакте.

– Здорово! Да вытащи из пасти то дерьмо, что жуешь! Ни одно слово не разобрать! У меня к тебе дело. Пробей Катриэль Антонеску. Кто такая, где жила, как связанна с Антоном Милош – абсолютно все, даже как звали хомячка, если таковой имелся у нее в детстве. Всю информацию мне скинь на факс, – я повернул ключ зажигания и тут же грязно выругался. – Лакки, ты в курсе, что уже двадцать первый век? Как? Ка-ак это, ты не умеешь пользоваться?! Не гони! Записываю тебя на курсы, чмо отсталое! Не умеешь гаджетами пользоваться, – и скинул раздражено звонок, после чего швырнул телефон на соседнее сидение.

Лакки я знаю почти всю свою жизнь, мы вместе с ним жили в одном детском доме. Этот прохвост не просто так получил своё прозвище, а вполне заслуженно. Мы выбирались вместе из самых низов, помогая другу другу настолько, насколько это вообще было возможно.

Звали его Лучиано Висконти. Он, как хамелеон, обладал потрясающей способностью подстраиваться и менять свой окрас под обстановку, выплывая из сложных ситуаций с минимальными потерями. Впрочем, следует отдать Лакки должное, он был намного проворнее, чем я рассказал. Сделать вид, что он обычный сантехник или агент страхования, войти в самое серьезно охраняемое помещение под предлогом проверки объекта – для него раз плюнуть. Услышать, а главное, правильно понять и донести информацию – это его талант. При всех плюсах, был у моего приятеля существенный минус, который попортил мне достаточно крови. Лучиано не признавал современной электронной техники. Вообще никакой! Прослушивающие устройства, лэптопы, навороченные смартфоны – все это вызывало у него что-то вроде зубной боли. На все мои просьбы отправить что-то на эмейл или факсом, он лишь усмехался в ответ и назначал личную встречу. Не действовали и угрозы прекратить все наши общие дела, если он не станет развиваться профессионально. Этот проходимец лишь фыркал в мое перекошенное от ярости лицо, прекрасно зная, что лучше него я не найду, а потому засуну куда подальше все свои требования.

– Упрямый засранец! – психанул я в который раз, ударяя по газам, направляясь в аэропорт на рейс Перетола – аэропорт во Флоренции.

Меня ждут очень важные дела на Мальте. Надо спутать карты ублюдка Ходжа и его сына Эмира. Ты, сука, разозлил меня! Никто не смеет копать под Беса. Я зубами выгрызал себе дорогу к власти, деньгам и уважению и какой-то грязный албанец, родившейся с серебряной ложечкой во рту, не перейдёт мне дорогу, пропитанную моими же кровью и потом. Раздавлю, уничтожу.

Вибрация телефона отвлекла меня от представления в подробностях кровавой расправы над Эмиром бен Ходжа. Глянув на экран, поморщился, но все равно взял трубку.

– Слушаю!

В ответ услышал отборный мат и тут же отодвинул подальше динамик от уха.

– Ты что, осел, вытворяешь?! С каких пор твоей любимой игрой стало:” Сделай все наоборот, что сказал Шаман”?! – орал в трубку Андре.

– А с каких пор ты стал защитником Эмира? А, Шаман? Может, тебе напомнить, как эта гнида чуть не увела у тебя из-под носа Эйлин?!

На том конце провода произошла заминка.

– Ты совершаешь ошибку, не начинай конфликт, он нам сейчас не нужен. Эмир не представляет для нас опасности. Ты слышал, что его отец умер?

– Нет, – пропуская идущий на обгон «Мерседес», я слегка сбавил скорость. – И что? Мне послать ему цветов и открытку с соболезнованиями?

– Алекс! Отключи эмоции, не разжигай вражду на пустом месте. Сейчас надо бросить все силы на удержание позиций, – пытался убедить меня друг.

– Знаешь, что, Андре… Сейчас я у руля! Ты сам добровольно передал мне бразды правления. Так что, извини, но я буду делать то, что считаю нужным, – недослушав собеседника, без сожаления нажал отбой.

Глава 7

Сквозь гул в ушах слышу слова молитвы. Чья-то теплая ладонь сжимает мою руку. От неё как будто исходит добро и умиротворение. «Мама…» – мелькнула мысль, но тут же испарилась. Мамы больше нет.

Застонав от боли в висках, приоткрыла осторожно один глаз, а потом второй, но тут же зажмурилась от яркого солнечного света. Все тело болело так, будто я провела долгое время на холоде. Даже кончики пальцев на ногах были онемевшие.

– Сейчас-сейчас, моя рыбонька, – тепло покинуло мою руку. До ушей донёсся лёгкий шелест шуршащей ткани. Затем исчез бьющий по глазам свет – портьеры задвинули. Подняв веки окончательно, я увидела перед собой пожилую женщину. Ее доброе лицо светилось нежностью и добротой.

– Я – Долорес, – представилась она с улыбкой, от чего в тёплых карих глазах появились зеленоватые вкрапления.

Я испуганно приподнялась в постели, оглядываясь по сторонам. Большая просторная комната с красивыми голубыми обоями, украшенными замысловатым золотым орнаментом, что резко дисгармонировали с мебелью в современном стиле. Словно того, кто жил здесь, совсем не волновали такие вещи, как стиль и вкус. Шкаф-купе цвета темного ореха, небольшой журнальный столик в углу, стулом с ним рядом и большая двуспальная кровать, на которой лежала я. Вот и все, что было в этой страной аскетичной комнате.

А ещё этот запах, еле уловимый. Принюхавшись, я распознала древесные нотки, необычную цитрусовую композицию и… мята – определённо – это она. На мне рубаха, очень искусно расшитая народным цветочным орнаментом. Такие принято надевать в Румынии на покойниц. Я подняла руку к волосам и наткнулась на венок с засушенными цветами, они тут же начали рассыпаться от моего прикосновения.

– Наконец- то проснулась наша Белоснежка! – всплеснув руками, женщина бросилась к столу, чтобы убирать большую салфетку со стоящей на подносе супницы.

– Где я? – осмелилась я, наконец, спросить у женщины, рассматривая ее, пока она суетилась, растравляя тарелки с едой, над которыми поднимался ароматный пар.

Ее тёмные гладкие волосы с сединой были убраны в невысокий пучок, открывая уши с небольшими серьгами, в которых поблескивали красные камни. Простое хлопковое платье цвета морской волны, было очень красиво и аккуратно сшито, точно по фигуре. Заметив мой взгляд, задержавшийся на ее ушах, она смущено улыбнулась.

– Это сеньор Ольсен подарил, – дотронувшись до мочки уха сказала она. – Я не привыкшая к таким дорогим вещам, но он настоял.

– Сеньор Ольсен? – спросила я, удивившись тому, как хрипло звучит мой голос. – Не могли бы вы дать мне воды? – прижимая руку к шее, попросила я женщину. Казалось, в горле застрял ком, который теперь мешает глотать. Не приятное ощущение.

Женщина тут же подошла к кровати и протянула мне стакан прохладной воды. Пока я пила, делая маленькие глоточки, она наклонилась и взбила подушку за моей спиной.