Глава 2

Что-то мягкое и мокрое трется о мою ногу. Неужели Мурзик? Сквозь сонные мысли пробивается воспоминание о том, что я, вообще-то, нахожусь в городе, а Мурзик мой живет в деревне у родителей. Я начинаю просыпаться и осознавать реальность. Открываю глаза и ойкаю, то ли от удивления, то ли от страха, так как на меня сейчас смотрит маленькое существо, во рту которого в два ряда торчат острые зубы со спичечный коробок, огромный красный нос облизывает не менее красный и огромный язык. И я могла бы утвердительно сказать, что этот маленький монстрик вполне дружелюбный, потому что его хвост, напоминающий хвостик ослика Иа, вилял из стороны в сторону, будто у ласкового щенка. Но вот зубы – они пугали, да и вся его внешность отвращала от себя. Неожиданно он сел на задние лапки. О, лапки меня тоже привели в изумление, они походили на ножки поросенка, как и все его туловище оказалось поросячим. Он начал скулить.

– Торбик, Торбик, сюда, иди сюда! – услышала я скрипучий старческий женский голос.

И тут меня осенило. Меня кто-то нашел. Я оглядываюсь и понимаю, что так же сижу в старом пне в порванном платье, с разбитыми в кровь коленями и руками. И это вовсе не маленький монстр, а просто неизвестное мне доселе животное.

– Ну, что засела-то там? Вылезай ужо, – голос становится ближе.

Мне одновременно и радостно, и страшно. Не верится, что вчерашняя ночь закончилась. Я начинаю корячиться, пытаясь вылезти ногами вперед. Как же я вчера сюда умудрилась залезть-то? Удивляюсь сама себе.

– Ну что, застряла там, что ли? – ворчит старушка.

Наконец-то я вылезла из этого чудо-пенька. Сажусь на колени и задыхаюсь от того, что не могу сделать ни вдох, ни выдох. Хочу кричать, но у меня крик застрял в горле. Передо мной стоит ужасное чудовище под два метра ростом, с синюшным лицом, покрытым сплошь бородавчатыми отростками размером горошину. А над глазами нависают веки, которые почти полностью скрывают разрез глаз. Оно в лохмотьях и с палкой, за которую держится крючковатыми пальцами с длинными коричневыми ногтями.

Кричать не могу, поэтому пытаюсь опять залезть обратно в пенек, но он на моих глазах начинает уменьшаться и становится с размером гриб.

– Ну, что ты так лупишься, детонька? – ворчит чудовище. – Смотри, глаза вывалятся, потом не подберешь.

Оно разговаривает ртом, в котором торчат несколько зубов черного цвета.

Внутренний голос кричит:

«Не смотри, не смотри, закрой глаза и молись, Лера, молись, и все это закончится».

Но мои глаза не хотят закрываться, они сейчас прикованы к объекту моего внутреннего ужаса. Не могу больше, моя душа и сердце рвутся от страха наружу. Хочу упасть в обморок, но не могу.

Страшилище делает шаг ко мне, и меня прорывает, я начинаю орать во всю глотку. Из глаз полились слезы. Щелчок пальцев у меня перед носом – и я отключаюсь.

***

Мой мозг тут же возвращает меня во вчерашний день.

Вылезаю через дырку в заборе и оборачиваюсь назад. Господи, зачем я это сделала? Этот неформальной внешности тип берет за шкирку одного из своих спутников и оттаскивает от Ирки, на которую они набросились. И что они с ней делали, я не видела, пока убегала. А сейчас, когда он оттащил одного из них в сторону, моему взору предстало то, что сделали они с моей однокурсницей. Она лежала на спине, распластав руки, а эти твари облизывали ее кровоточащие раны. Ирка истекала кровью, но откуда именно та лилась, я так и не поняла. И не успела понять.

– За ней! – в который раз пророкотал над двором приказывающий голос.

Тот парень, который был отброшен в мою сторону, глянул на меня озверевшим взглядом, осклабился и на моих глазах начал обрастать шерстью. Я не стала смотреть, что будет дальше, мои ноги уже несли меня прочь от этого страшного дома. Место, которое для меня служило больше года идеалом богатого и высшего общества. Для меня все рухнуло вмиг…

Открываю глаза из-за холодных капель, которые непрестанно льются мне на лицо. Вытираюсь ладонями, и опять мой рот открывается в немом крике. Мозг страшно пульсирует, и сознание отчаянно хочет ускользнуть, но вот почему-то задерживается.

– Если опять начнешь орать, – шипит этот безобразный рот, на котором зациклился мой взгляд, – я тебя брошу в омут и скажу Князю, что ты утонула.

Я, как выброшенная на берег рыба, размыкаю и смыкаю сухие губы. И ничего не могу сказать в ответ, и закричать точно теперь не смогу. В глотке все пересохло. До моего воспаленного мозга наконец-то доходит, что, если я сейчас не сделаю хоть глоток жидкости, я умру от иссушающей боли.

Сажусь на колени и хватаю себя за шею, пытаюсь показать, что хочу пить.

– А что же ты молчишь? – сетует это чудище. – На вот, пей, – дает мне в руки какой-то мешок с заглушкой.

Я хватаю его, пытаюсь открыть, но у меня не получается. Видя мою заминку, это существо берет мешок из моих рук и откупоривает крышку, протягивает мне. Я хватаю и начинаю пить.

– Тише, детонька, – гладит меня по голове старуха.

Да и что это я так на нее ополчилась, пусть она и уродина, и страшилище, но вон какая добрая. Видимо, природа не наградила ее нормальной внешностью, вот она и живет здесь, в лесу, чтобы нормальных людей не пугать. Эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове. Хоть и был мой страх животным, и отвращение что ни на есть самое настоящее, я все-таки решилась заговорить с этой жуткой женщиной.

– Извините меня, – голос звучит с хрипотцой, может, я простыла, пока лежала в пеньке?

О, пенек. Вспомнила, как он на моих глазах уменьшился. Но потом, немного поразмыслив, я поняла, что это был обман зрения, что это мне со страху почудилось.

Старуха на меня смотрела и пожевывала своими губами, меня начало подташнивать. Все-таки она страшилка. Ужас просто.

– Я тут заблудилась. Не могли бы вы мне помочь выбраться на маршрутную остановку?

Мне почему-то кажется, что она мне откажет, что не отпустит меня, и я уже придумываю пути отступления. Догнать она меня точно не сможет. Не в том физическом состоянии, и если даже Торбика своего натравит, я от него смогу отбиться.

– На остановку, говоришь? – зачем-то повторила она мой вопрос, потом посмотрела так пристально, что я даже разглядела под ее веками зеленый цвет глаз.

«Ведьма, – пронеслось у меня в голове. – Точно».

– А ты уверена, что она здесь есть?

«Что за вопрос», – думаю про себя.

– Ну, мы с подружкой… – вспоминая про Иру, проглатываю горький комок, – и другом приехали сюда на маршрутном такси, но произошло одно событие… – зачем я это ей рассказываю? Но понимаю, что остановиться не могу, нужно выговориться. – …которое заставило меня убежать из дома друга… – мой голос срывается. – Они убили Иру!

Я начинаю плакать.

– Убили, – сквозь свои всхлипы слышу, как старуха опять повторяет мои слова. – Ты уверена?

– Да, уверена.

Но почему она у меня это спрашивает?

– Может, вы меня все-таки проводите до остановки? – хныкая, спрашиваю я.

Она смотрит на меня своими щелями-глазами, и мне совсем неуютно от ее внимания. Начинаю оглядывать себя сама. И понимаю, что выгляжу я не лучшим образом.

– Да, детонька, у меня в сундуке есть платья подходящие, надо бы тебе переодеться. Пошли за мной.

Она разворачивается ко мне спиной, и в этот момент я для себя нахожу два выхода из этой ситуации: либо бежать подальше от этой старухи, либо идти за ней, и что меня ждет там, неизвестно. Еще раз смотрю на свое порванное платье. И да.

Я вскочила на ноги, но так резко это сделала, что закружилась голова, и я чуть не свалилась обратно в траву.

– Милка, ты смотри тама, не разбейся, – говорит мне старуха, не поворачивая головы.

А свинопес подбегает и начинает облизывать мне ноги.

Убежать не получится, я это поняла. Встаю и плетусь за женщиной. Все тело ломит. Интересно, как она меня тащила, когда я была в отключке? Или, может, мы и с места не двигались? Оглядываюсь по сторонам, и место какое-то странное. Хотя откуда мне знать эти места, если мы с Сашей только по дороге и ходили.

Саша. Неприятно кольнуло в сердце. Как же сильно я в нем ошибалась. Разве можно было так притворяться целый год, обманывать? Ведь я была уверена в том, что нравлюсь ему, и он мне нравился очень сильно. Мне даже казалось, что я была влюблена в него.

Опять перед глазами всплыло Иркино тело, распластанное на земле. Может, они сектанты какие, что они с ней делали? И этот черный цвет глаз у Саши… Неужели все это – концерт для нас, и линзы вставил, когда ушел встречать своих друзей, чтобы напугать? Шутка вышла очень несмешной. Как же мне не хотелось верить во все это. Все, что произошло со мной, казалось страшным сном. И теперь непонятно, где еще и Ирка.

Торбик бежал рядом со мной, повизгивая, как поросенок.

– Бабуль, а что это за животное? – не смогла я удержаться от вопроса.

Но ответа не последовало. Видимо, со слухом проблемы у этой старушки. Бр-р-р… смотрю на нее сзади, и в дрожь кидает. Какая же она противная. И правильно, что живет так далеко. И нужно бы переодеться и побыстрее делать ноги из этого странного леса обратно в город, в духоту, и забыть весь этот кошмар.

Тем временем среди деревьев показался огромный особняк. Я встала. Торбик рядом присел и заскулил.

– Я туда не пойду, – надрывным голосом проговорила я.

Что это за наваждение? Опять особняк, только раза в два больше, чем Сашин. И темные стены говорят о том, что он заброшен, и за ним никто не ухаживает. Такие в фильмах ужасов показывают.

– Не останавливайся, – поскрежетала старуха. – В лесу темнеет быстрее, чем в городах.

«Она знает про город, – вспыхнула мысль, – и это радует.

– А тебе еще поесть и переодеться надо.

«Все-таки собирается отпустить меня», – улыбнулась я себе и сделала шаг за ней, потом второй и третий, и так оказалась перед деревянной калиткой, спрятанной между зарослей живой изгороди.

Старушка открыла створку, свинопес забежал вперед нее, протиснувшись между ее ног. Она зашла внутрь, я следом за ней. Калитка со скрипом закрылась, и я оказалась посреди большого двора. Все было здесь мрачным и грязным. Везде валялись какие-то старые шкуры, и даже невозможно было понять, от кого они, но походили на овчину, у нас такие были в деревне. Их стелили на лавочку бабульки, чтобы тепло было сидеть. Но здесь их было очень много. Старые бочки, тележки – все это наставлено друг на друга, повсюду разбросан хлам.

«Да уж, старушка не справляется со своей задачей… А какая здесь у нее задача, интересно?»

Только хотела спросить об этом, как она скрылась за углом дома. Я поспешила за ней. И то, что оказалось за поворотом, обескуражило меня. По всей поляне перед домом было много выстланных сланцем дорожек, утопающих в ярких цветах. Кусты роз по периметру пестрели разнообразными красками. Я пошла по одной из вымощенных дорожек, утопая в аромате цветов. А сама крутила головой в поисках своей проводницы и уцепилась взглядом за огромную дверь, которая украшена была железной оковкой, а посредине виднелась ручка с железной же черепушкой и кольцом, я такие видела только по телевизору. Вот и старуха. Бросила меня.

«Но как же здесь красиво!»

Я свернула на одну из дорожек, которая тянулась к дому, и провела ладонью по бархатистым бутонам цветов. Подходя к двери, почему-то на секунду растерялась, но потом все же потянула за ручку. На удивление дверь легко распахнулась.

Вхожу в дом и замираю на пороге. Передо мной винтовая лестница и интерьер Сашкиного дома. На нижней ступеньке лестницы стоит красивая девушка, а у ее ног лежат шесть огромных волков. Именно волков, а не собак. Мои глаза расширяются от ужаса. Я делаю шаг назад, они начинают рычать и один за другим поднимаются на ноги. Здесь наконец мое сознание и подвело меня. Я отключилась.