Глава 2
Райдер

Быстрым шагом преодолеваю довольно большое расстояние. Мне хочется как можно скорее зайти в свой дом и желательно поспать пару часов. Последнее время я весь дёрганый, потому что минуты затишья в моей жизни обычно ничем хорошим не заканчиваются. Обязательно случается дерьмо, и мне приходится расхлёбывать то, к чему я не хотел бы прикасаться никогда. Но учитывая, что моя мать мошенница, а я её сообщник… Поспоришь ли с тем, что тишина предвещает бурю?

Я все ещё пытаюсь хоть иногда жить нормальной жизнью. Я съездил за сертификатами в университет, получил много положительных характеристик. Снова…

Я, наверное, больной, моя жизнь разрушается день ото дня все сильней. А я устроился стажёром в одну из крупных фирм, которая оказалась единственной, кто мне не отказал. Странно, правда? Когда тебя отметают везде и всюду, находится один самаритянин, готовый протянуть руку помощи. Иногда мне кажется, что против меня целое ополчение, и есть за что, кстати. Поэтому я веду себя в дни пребывания вне офиса и дома как параноик, жду, что сейчас нагрянет полиция и закроет меня за решётку…

Я хочу забыть все происходящее в моей жизни и сидеть с умным лицом в офисе, разве не этому меня учили?

Открываю дверь своего дома и прохожу в обуви на кухню. Повар крутится около газовой плиты и дёргается, когда видит меня в дверном проёме.

– Мистер Хейс, простите, не ожидала вас так рано увидеть. Ужин будет, – она смотрит на приборную панель. – Через час, примерно. Могу я вам предложить блинчики?

– Я сам о себе позабочусь. Где Джена? – глупый вопрос, где может находиться моя родственница.

– Ваша бабушка наверняка уже спит, – потупив глаза, говорит она.

– Водка? Вино? Джин? Что на этот раз? – беру яблоко со стола и присаживаюсь на край. – У неё ведь не бывает, чтобы сосуд был наполовину пуст.

– Водка, – тихо говорит она. – И много на сегодня. Думаю, ужин она пропустит.

Согласно киваю и иду к двери, тут иначе и быть не может. Пока моя бабка не нажрётся до состояния грязи, не успокоится.

– Марта, выключай плиту и отправляйся домой к детям. Я закажу себе пиццу, а Джена пусть расслабится, – практически ухожу за дверь, когда мне приходит ещё одна мысль в голову. – Теперь ты можешь готовить обед и отправляться домой, нечего сидеть и ждать, пока алкоголичка потешит своё эго и поплачется тебе. Без возражений, оплата останется прежней.

Я даже не смотрю на Марту, уверен, она счастлива бежать отсюда без оглядки. И если бы у неё не было четверо детей, уже давно бы так поступила. Никто не хочет находиться в этом доме, даже я.

Перепрыгиваю через две ступеньки и прохожу в свою комнату, стягиваю через голову черную толстовку и футболку одновременно. Скидываю ботинки и джинсы, все собираю и бросаю в урну для грязного белья.

Набираю на телефоне заказ в пиццерии, доплачиваю за ускоренную доставку и спокойно отправляюсь в душ. Единственное место в доме, в которое точно никто не зайдёт, иначе это будет их последней инстанцией. Я, как пёс, охраняю свою территорию, а моя комната – это запретная зона. Каждый переступивший порог должен приготовиться к неминуемой смерти. Кроме домработницы, естественно. В чём её существенный плюс – она убирается таким образом, что все мои вещи остаются на том же месте, до миллиметра. Если я бросил на пол свою кофту, она убирает так, чтобы выглядело, будто она не прикасалась.

Оборачиваю полотенце вокруг бёдер и становлюсь у открытого окна. Всего в нескольких шагах дом этой девчонки с парка и университета. Я прошёл за ней до самого дома, мне было любопытно, почему она ведёт себя так, будто я пугаю. Нет, скорей всего так и было, когда я остановился за её спиной в парке.

Я двигался бесшумно, мне понравилось то, как она отбивалась от парня сегодня. Из чистого любопытства я шёл за ней по пятам, выжидал её и снова преследовал. Вибрация моего телефона нарушила тишину, и я сместил своё тело на другую ногу, позволив ветке захрустеть. Испариться моментально не удалось, но я успел увидеть этот испуганный взгляд и панический страх. Я питаюсь такими эмоциями. Они заставляют меня чувствовать себя живым. Хотя не только страх… Похоть… Раздражение… Унижение… Может, поэтому хочу стать прокурором, чтобы моё эго торжествовало каждый раз, когда я посажу какого-нибудь выродка.

Телефон издаёт слабый звук, и я вижу подъезжающую службу доставки. Натягиваю спортивные штаны и спускаюсь.

– Ваша пицца, сэр, – сообщает молодой парнишка и с надеждой смотрит на меня.

Оглядываю его с ног до головы, потёртые кроссовки, местами почти до дыр, выцветшие штаны и кофта с эмблемой пиццерии. Достаю двадцатку и отдаю ему, захлопываю дверь, когда он ошарашено смотрит на меня. Всем хочется покушать, а ему, я думаю, особенно. У него явно нет мамаши с грузными деньгами, которая отправит его в Кембридж. И поэтому ему приходится ходить в этой засаленной старой тряпке.

Захожу в комнату, укладываюсь на огромную кровать размера кинг сайз и щелкаю кнопки на пульте. Загорается свет, и из-за стены выдвигается огромного размера плазма. Пару нажатий, и врубается очередной трэш от Тарантино. Ем в постели пиццу и запиваю свежим пивом.

Что вдохновляет человека создавать такие фильмы? Под каким кайфом этот мужик делает свои работы? Присвистываю, когда один из его героев разрезает бензопилой человека пополам. Это он жёстко… Хочу отвлечься от всех назойливых мыслей, которые таким способом одолевают меня.

Мой телефон издаёт вибрацию, и я скидываю вызов. Какого х*я ей нужно от меня? Неужели я не понятно объяснил? Телефон снова и снова вибрирует. Убираю с кровати пиццу и отхожу к окну.

Почему каждый раз я должен заниматься тем, чем я, в принципе, не хочу заниматься и не имею право? И как избавиться от присутствия этого человека в моей жизни, если она является моей родной матерью? Плохо желать смерти родной матери? В моем случае надо об этом молиться, иначе она упечёт нас обоих в тюрьму, при этом будет говорить, что ничего такого не хотела. И что все началось именно с того, что она хотела добра мне. Старательная дамочка.

Наклоняю голову из стороны в сторону до звучного щелчка, вытягиваю руки вперёд, расслабляю мышцы. Последнее время мои мышцы сводит судорогами. Раздражающая вибрация отдаёт тупой, ноющей болью в висках.

Эта сука не остановится, пока не добьётся своего, беру в руки телефон и принимаю вызов.

– Чего ты хочешь? – нам не нужны предисловия, чтобы понять друг друга.

– Мог бы и поприветствовать человека, который дал тебе жизнь, – хрипло смеётся она. – Скоро станешь мегабоссом и прикроешь мамочку.

– Поверь, я был бы рад вообще не родиться, лишь бы не слышать твой голос. Какого х*я ты ещё сделала? – скриплю зубами, я готов разбить чёртов телефон за то, что могу слышать это чудовище. Но мне надо тянуть время.

– У меня очередная находка, как ты знаешь, я не могу появиться перед зрителями и присесть в реверансе, – едко отвечает она. – У меня есть мой мальчик на побегушках, собачка с костью.

– С чего ты взяла, что я буду помогать тебе? Мне деньги не нужны, ты ими снабдила нас до смерти, – сообщаю ей. – И самое приятное в этом, что именно на меня оформлены все счета.

– Ты грязный поганец, я все ещё могу сдать тебя властям. И ты знаешь, что мне наплевать – мёртвым или живым, – усмехается, моя мамаша. – И ещё твоя мечта… Прокурор Райдер Хейс…

Я сделал всего одну ошибку в тот день, и теперь она постоянно торгуется со мной. Меня бесит то, что она манипулирует моей жизнью, играет со мной, будто жонглёр.

– Мне плевать, – спокойно отвечаю ей. – Засунь себе в жопу свои доводы.

– Никакие деньги не помогут тебе отмыться от того, что ты сделал, – она молчит, знает, тварь, что я не хочу в тюрьму, и пользуется этим.

Кусаю губы от отвращения, мне надоело быть пособником в её махинациях. Тем более что задействованы не самые хорошие люди, никто из нас не хочет связываться с группировками. Но она будто притягивает к себе весь этот сброд, и я не удивлюсь, если рано или поздно нас грохнут. По большому счету, мне плевать, но сама суть того, что я не могу просто отказать, убивает меня, морально расчленяет.

– Где товар и куда его доставить? – да, я долбанный разносчик. Поставщик дерьма в черных одеждах.

– Район Хэнки, будь там через час. Садись в одну из своих машин и дёргай туда. Товар надо забрать у Хэнки и доставить её в команду, а там тебя уже ждут. Но то, на чём ты приедешь, должно быть неброским. Не стоит строить из себя золотого мальчика, – ядовито смеётся она. – Видишь, я все ещё люблю моего сынишку. Куш уже на счету. Не подведи мамочку, придурок.

Сжимаю зубы от злости. Телефон в моих руках хрустит – до такой степени я ненавижу свою жизнь. Размахиваюсь и почти бросаю его в стену. В этот момент мой взгляд останавливается на сколах в стене. Их столько, что в пору уже ставить зарубки, сколько раз я это делал. Разминаю шею и плечи, приседаю несколько раз, бросаю телефон на кровать, а сам начинаю отжиматься. Я не считаю, сколько раз, мне нужен выход для моей злости, негатива, агрессии. В памяти все ещё живо стоит картинка того, что произошло в тот день, и почему я теперь здесь.

Мои руки трясутся от напряжения, когда я падаю на грудь и громко дышу. Упираюсь лбом в пол и успокаиваю свои съехавшие с катушек нервы. Я ведь только надеюсь, чтобы на этот раз все получилось.

Пара минут, и я уже собираюсь на дело, спускаюсь в гараж и смотрю на машины. Я не идиот, чтобы выбрать броскую БМВ, эта детка лично для моего эго. Останавливаю своё внимание на Лексус LFA, блестящая, черная красавица. Беру ключи из шкафчика и снимаю её с сигнализации.

Я знаю, что эта детка вышла серией из 500 машин, и я один из этих счастливчиков. То, что я ублюдок – без сомнений, но мне хочется испытать всю силу своей гадкой жизни, пока она у меня все ещё есть.

Выезжаю на дорогу, намеренно медленно проезжаю мимо дома девчонки. Окна в её комнате горят от света ночника. Наверное, она читает свой романчик. Надолго ли её хватит сидеть птичкой в клетке? Вся такая примерная девочка, наверняка, ещё и девственница… Ммм, это как зубная боль, серьёзно, никогда не хотел быть первым у кого-то. Просто потому, что не отвяжешься от них, будто туалетная бумага, прилипшая к жопе. Они ходят и скулят, что ты им обязан, или ты урод, и бросил. Ну, мне этого испытать не пришлось, но хватило того, что я видел.

Прибавляю скорость и еду в пункт назначения. Хэнки – это один из бандитских районов, там, в основном, тусуется всякая шваль, я бы назвал – район отбросов. Грязные улицы, местная братва, я не знаю, как это назвать в целом. Район довольно опасный, но там можно запросто приобрести ствол и даже разрешение на него. Дурь, таблетки, да за деньги только жизнь новую не купишь и память не сотрёшь. А в остальном, если ты дерьмо, и твои карманы набиты деньгами, двери для тебя всегда открыты.

Останавливаюсь у назначенного места и открываю багажник. Мне нет нужды выходить, тот, кого она послала, делает все по инструкции. Вопрос состоит в том, для чего нужен я? Тот, кому она скидывает все ворованные вещи, просто не будет общаться со швалью. Им нужен кровный родственник, чтобы потом иметь карты в руках и, если что, завалить суку.

В зеркало заднего вида вижу лёгкий взмах руки и на скорости двигаюсь с места. Проезжаю несколько кварталов и останавливаюсь около странного особняка. Высокие кованые ворота, множество насаждений, буквально Букингемский дворец. И живут здесь никто иной, как такие же воры, как моя мамаша. Навстречу мне выходит молодой мужчина, сын главы клана.

– Рай, приветствую. Что на этот раз привело тебя в нашу глушь? – его хитрые глаза осматривают мою машину, считает, сколько я за неё отвалил.

– Принимай, это последнее дело. Потом можешь брать её, и все что угодно делать. Мне насрать. Отец успел её засечь? – выхожу из машины, локтями упираюсь в крышу.

– Мы договорились, что именно ты привезёшь её к нам и отдаёшь все то, что она награбила. Но у меня такое впечатление, что награбил ты сам. Не дорогая ли машинка? – говорит он. – Шучу, Рай. Сделай лицо проще, деньги переведёшь на счёт и все.

– Ты за себя переживай. Барахло забирай и, будь добр, передай, что больше я с вами не работаю, – твёрдо отвечаю я.

Вижу, как щенок поджал свои тонкие губы и с трудом вытаскивает обёрнутый в тёмную бумагу товар.

– Не жалко мать? – спрашивает он. – Он ведь не даст ей уйти живой за все, что она сделала.

– А мне по х*й на неё, – сажусь в машину. – Пусть сдохнет.

«Как и все вы», – произношу про себя. Я постараюсь сделать так, чтобы все эти скоты сгнили в тюрьме. Если, конечно, моя работа перевозчика нигде не вылезет.