Белая футболка, с надписью «CraZy» обтягивала рельефную грудь и плоский живот с выделяющимися кубиками пресса. Парень не был качком, но за телом следил, однозначно. Темные джинсы, рваные в нескольких местах, с черным кожаным ремнем, и наручные часы. Вот и вся атрибутика. Но как оказалось, исполнитель брал публику не только привлекательной сексуальной внешностью. Самым цепляющим и будоражащим оказался невероятно глубокий и бархатный голос, который пел довольно бодрую песню, заставляя народ прыгать и мотать головами из стороны в сторону в такт музыке. Арина тоже пританцовывала, когда певец начал совершать легкие круговые движения бедрами, явно зная, как это действует на публику. Настя снисходительно улыбнулась. Ох уж эти девушки. Ведутся на такое банальное движение. И обведя беснующуюся толпу ленивым взглядом, потянулась за бокалом с шампанским. Сделала глоток, вернула взгляд на сцену и заметила, что певец смотрит прямо на нее. На смуглом лице приятная улыбка, скорее всего такая, которая клеится на лицо исполнителей для покорения публики. С долей вежливости и сексуальности. Звезды знают, как нужно улыбнуться, чтобы их запомнили. Как обратить одну улыбку сразу всей толпе и конкретно каждому зрителю. Бархатный голос пел о больной любви, а Настя понимала, что не может оторвать взгляда от его резких взмахов рук, которые он то возносит к потолку, то протягивает поклонницам, а те, как сумасшедшие, готовы растолкать друг друга, лишь бы дотронуться до идола.

Парень продолжал смотреть прямо на нее, правда, на долю мгновения ей показалось, что по его красивому лицу пробегает тень. Как-то изменилось его выражение, но не успела девушка моргнуть, как он снова улыбался. И даже подмигнул ей, заставив Машку рядом недовольно поморщиться.

– Нуууу, здрааааасти! Я тут сижу вся мокрая для него, а он тебе подмигивает! – Настя обалдела и смеясь, уставилась на подругу.

– Ты нормальная вообще? Он не мне одной тут подмигнул.

– Ага, ну да конечно. А то я не вижу, как он уже несколько раз покосился на тебя. Но ты ж замужем, не забывай, – и даже пальцем пригрозила, как будто Настя могла это забыть.

– Я помню, не волнуйся. А ты старше его почти на десять лет, – не осталась в долгу подруга.

– Вот не прилично с твоей стороны, указывать мне на мой возраст. И чтобы ты знала, женщина, когда ей тридцать, самая сексуальная.

– Ага, а еще обаятельная и привлекательная.

– Да! – твердо кивнув, Мария взяла бутылку с шампанским и плеснула сначала себе в бокал, а потом Насте и Арине, – музыка сменилась на негромкую клубную, но девушки за диалогом этого даже не заметили. – Пей давай! – кивнула головой блондинка. – Настроение все портишь своим негативом. Тебе тоже скоро тридцать стукнет. Я на тебя посмотрю, когда тебе секса будет хотеться, как самке богомола.

– С чего ты взяла, что самка богомола хочет секса? – расхохотались Настя с Ариной.

– Ну раз от страсти даже башку самцу скручивает, значит еще и как хочет. – теперь девушкам пришлось слезы вытирать от смеха, когда вдруг они заметили, что Маша внезапно выпрямилась, как струна. Села ровно, плечи расправила, выставив вперед свою немаленькую грудь, и подбородок задрала, натянув на лицо соблазнительную улыбку. Девушки медленно подняли глаза и теперь уже застыли обе. Над ними, упершись ладонями на столик, стоял тот самый певец и ухмылялся кончиками губ.

– Смотрел вот на вас со сцены и думал, что с такими обалденными девушками просто грех не познакомиться. Не против? – И не дожидаясь ответа, потянулся за стулом за соседним столиком и приставил его к их.

Машка заторможенно головой качнула, находясь под гипнозом исполнителя, на которого глазела пол вечера, а Настя бровь вздернула.

– По-моему, Вам и ответ наш не нужен.

Пухлые губы парня растянулись в чувственной усмешке. Кажется, этот тип был чересчур самоуверен.

– Ну, привет, Насть!

Подруги так рты и пооткрывали, переводя удивленные взгляды с певца на девушку, которая сама не меньше удивилась тому, что он к ней обратился. Хотя, может это один из знакомых Виктора, которых Настя даже не запоминает?

– Простите, мы знакомы?

– Если ничего не изменилось с нашей последней встречи, то да.

Легкий прищур и такая же улыбка на губах заставила ее присмотреться лучше. Разве она могла бы забыть такого яркого молодого мужчину? Но нет, как не присматривалась не могла узнать ни широких остро очерченных скул, ни слегка крупноватого носа с небольшой горбинкой. В ушах серебряные серьги – кольца, придающие парню неординарный вид. Таких Настя про себя называла, бунтарями. Большой лоб, густые брови, пухлые губы, растянутые в хитрой усмешке, две родинки на левой щеке, одна крупная, вторая едва заметная. Внутри щелкнула догадка, но пока Настя не обратила на нее внимания, пропустив мимо, как мы часто делаем, не придавая значения мелочам.

– Беру подсказку друга, – сдаваясь, улыбнулась Настя.

Парень усмехнулся шире, обнажая белые зубы и кладя локти на стол. Придвинулся ближе.

– Неужели даже имя с фамилией ни о чем не сказали?

– А должны были? – с вызовом уточнила Настя.

– Ну, за семь лет я не менял имени. – Семь лет? Настя и сама с появившимся задором, облокотилась на стол, склоняясь ближе, чтобы в темноте клуба рассмотреть черты лица парня, который казалось, очень хочет быть узнанным. А потом как гром среди ясного неба… Семь лет. Пронзительный взгляд в глаза. На усмешку эту самоуверенную. И снова в глаза. Взгляд карих глаз глубокий, хоть и улыбающийся. Смотрит с ожиданием… В этот момент она узнала. Узнала именно этот взгляд. Она никогда не забывала того дня, когда мальчик – подросток клялся, что ради нее готов на все, а после кричал в след уходящему поезду, что ненавидит. Сколько раз она винила себя, что не выслушала. Сколько снов видела. Нехороших. Темных. Пугающих. А после поняла, что волнуется напрасно. Что он, наверное, и забыл уже и ней, и смеется над собой и тем, что принял за влюбленность. Живет дальше, встречается с девушками и радуется, что Настя тогда ему отказала, а то кто знает, как жизнь сложилась бы, согласись она тогда остаться. И пусть сейчас он изменился практически до неузнаваемости, превратился из несформировавшегося подростка в настоящего магнетического и надо признать, сексуального взрослого парня, она не могла не узнать глубину этого взгляда. Взгляда, который долгое время преследовал её, а теперь покоряет женские сердца.

– Не может быть… – отрицательно качнув головой, Настя вопросительно уставилась на парня. – Стас?

– Ну наконец-то, – всплеснув руками, он рассмеялся, откидываясь на спинку стула. – Ты так долго рассматривала меня. Неужели так сильно изменился?

Настя улыбнулась, все еще пребывая в потрясении от колоссальных изменений Стаса, но глубоко обрадованная видеть человека из ее далекого прошлого. Кого – то знакомого и родного в такой огромной чужой Москве.

– Очень!

– И как изменения? Нравятся? – надменно вскинул бровь, и откинул волосы пятерней, а она поняла, почему это действие со сцены показалось ей знакомым. Машка тут же выпалила, выныривая из гипноза, и перехватывая инициативу:

– Очень! Меня Маша зовут. Это Арина. Ну, а Настю ты похоже знаешь, – заерзала подруга на стуле и ресницами захлопала, обращая на себя внимание.

– Знаю, – кивнул тот, и взмахом руки подозвал официанта. – Настя брала уроки английского у моей матери, – кратко объяснив, сделал заказ и переключился на знакомство с Марией. Музыка загремела, не давая возможности общаться всем четверым, поэтому Настя болтала с Ариной, время от времени косясь на молодого человека, распивающего текилу и непринужденно болтающего с её подругой. Такой легкий в общении, раскрепощенный, он заставлял Машку смеяться. Ему всегда удавалось быстро расположить к себе человека. Стас даже с Настей легко нашел общий язык после первого же занятия дома у Лили Святославовны. Девушка вспомнила, как он тогда постучался с двумя чашками чая и тарелкой конфет с орехами, апеллировав это тем, что шоколад способствует работе мозга, и английский будет даваться в разы легче, если подкрепиться. Они тогда с его мамой долго смеялись, но все же чай с конфетами выпили. Настя вспоминала этот случай, медленно потягивая наполненный пузырьками напиток, и задумчиво улыбалась. Интересно, он всем ученикам матери чай предлагал, или только ей? А потом одернула себя за странные вопросы. Почему, собственно, это вдруг начало ее интересовать спустя столько лет.

Вынырнув из воспоминаний, она краем глаза успела заметить, как Маша и Арина встают и выходят из-за стола, оставляя ее наедине с бывшим знакомым.

– Эй, вы куда? – крикнула вслед, но перекричать музыку не удалось.

– Носик припудрить, – раздалось рядом немного хриплым голосом, и обернувшись, Настя обнаружила, что Стас пересел ближе к ней.

– Понятно, – после такого количества шампанского удивительно как ей самой еще не пора было в дамскую комнату.

– Замуж вышла, смотрю? – поинтересовался парень, указав кивком головы на её обручальное кольцо.

– Вышла, – вскинула взгляд, и встретилась с карими глазами. Стас сидел близко. Слишком близко. Но из-за грохочущей музыки, дальше сидеть было невозможно. Тогда бы они просто не услышали друг друга. В руке стакан с текилой, который он медленно прокручивает на месте. – А твои как дела? Как мама? Все так же занимается репетиторством? – с любопытством произнесла девушка.

– Мать отлично. Уже давно не дает уроков. Разве что игре на скрипке, – улыбнулся, и отпил небольшой глоток из стакана. – А я.. ты и сама видишь.

– Как ты вообще на сцене оказался? Вроде никогда не проявлял интереса к музыке, – удивленно спросила она, вспоминая, что все, чем интересовался парень – был футбол, но никак не музыка, или пение.

– Честно сказать, единственное, что связывало меня с музыкой – была гитара. А после твоего отъезда все изменилось. Мать оплатила уроки вокала. Потом мы перебрались в Москву. Ну а дальше несколько кастингов, два шоу, одно танцевальное, другое вокальное.

– И вот ты здесь.

– И вот я здесь, – озорные глаза улыбались, и Настя нашла доказательство того, что зря она так долго изводила себя чувством вины. Он улыбался ей. Никакой обиды иди злости. Значит, рана была не очень глубокой и быстро зажила. Это не могло ни радовать. Ответственность за чужую жизнь слишком тяжелая ноша.

– Ну, ты должно быть, счастлив. Столько поклонниц.

– Не жалуюсь. Их действительно много. Иногда по две, три за ночь, – он самодовольно хохотнул, с интересом рассматривая старую знакомую.

– Нашел чем выхваляться, – фыркнула Настя, откинувшись на спинку стула. – А о чувствах их ты подумал?

– Они сами на все согласны, я никого не принуждаю. С какого я должен думать об их чувствах? Пусть сами думают перед тем, как соглашаться на секс на одну ночь, – равнодушно пожав плечами, он допил остатки алкоголя одним большим глотком и махнул официанту, давая знак повторить.

– А если девушка влюбится в тебя после такой вот одной ночи?

– Мне-то что? Пару раз перед другим ноги раздвинет, и разлюбит.

Все же ошиблась Настя. Сейчас это не тот парнишка, которого она знала семь лет назад. То был доброжелательный, веселый и щедрый мальчишка, так и излучающий свет. А теперь на его месте оказался совершенно противоположный человек. В словах сквозил холодный эгоизм. Что с нами делает время? Или это опыт? Почему мы так меняемся, закрывая глубоко в себе ту искреннюю и лучезарную душу, ограждая ее забором хладнокровия и цинизма? Хотя, наверное, это правильно. Чем чаще открываешь душу, тем тяжелее её потом излечить. Да и время сейчас такое. Чему она удивляется? Это раньше занимались сексом только с тем, кого любили, а сейчас это как здрасте сказать. Познакомились, переспали, разбежались. Парень просто живет нормальной жизнью двадцати однолетнего. И он прав. Если девушки сами прыгают к нему в постель, значит все, что им нужно – голый секс.

– И давно ты замужем? – отвлек её объект размышлений.

– Четыре года как.

– И дети есть?

– Нет. Пока нет.

– А муж где?

– Дома.

– Почему отпустил так поздно в клуб?

– Я же не маленькая девочка, за которой нужен глаз да глаз. Да и нам не по двадцать, чтобы бегать друг за другом по клубам.

Он задумался, а потом проговорил, серьезно смотря ей в глаза.

– А я бы не отпустил.

– Почему это?

– Ты в зеркало себя видела? – взгляд карих глаз проехался по ее лицу, и даже нагло спустился к груди. Мгновение там задержался и обратно к глазам взметнулся.

– В смысле?

– На тебя как минимум трое глазеют, и это только те, кого я заметил.

– Ну и что? Пусть глазеют. Никто не запрещает ведь.

– Я бы запретил, и глаза повырывал, если б на мою женщину так пялились.

– Стас, это возраст. Ты слишком импульсивен.

– Мммм, возраст значит? Помнится, ты в моем возрасте довольно рационально мыслила, а я значит, нет?

– Я не это имела в виду. Просто, – запнулась, подбирая правильные слова, – в общем, потом будешь по-другому на вещи смотреть.

– Не-а. – цокнув языком, он тоже откинулся на стул, касаясь ее плеча своим. – Я слишком ревнивый, чтобы отпускать свою женщину куда-нибудь одну.

Зачем он ей это доказывает? Все равно ведь будет так, как Настя говорит. С возрастом начинаешь немного иначе смотреть на вещи. Появляется доверие. Нет глупых импульсивных истерик на почве ревности. Мировоззрение меняется. Но есть ли смысл сейчас это доказывать парню, полностью уверенному в своих словах? Конечно, нет.

Настя бросила взгляд на часы. Телефон показывал половину второго. Странно, но не смотря на все свои убеждения, Насте вдруг пришла в голову мысль о том, что Виктор ни разу за целый вечер не позвонил. Не поинтересовался все ли у нее в порядке. Доверие доверием, но банальную заботу ведь еще никто не отменял. Хотя. Может он устал и спит уже. Все же они только привыкают к смене часовых поясов.

Вернулись подруги, громко о чем-то болтая, и беседа полилась в новом ключе. Машка трещала без умолку, Арина тоже не отставала. Одна Настя спустя некоторое время стала молчаливой. Навалилась дикая усталость от выпитого шампанского и громкой музыки. Организм не привык к таким гулянкам, и во всю требовал отдыха. Поэтому попрощавшись со всеми, она взяла такси и поехала домой. Супруга дома не оказалось. Позвонив ему, Настя узнала, что он на вечеринке, какой конкретно уточнять не стала. Приняла душ и свалилась без задних ног.

Ближе к обеду, услышала раздражающий звук будильника, и сквозь туман, охвативший голову, вспомнила, что Машка записала её к своему парикмахеру. Лениво откинувшись на подушку, отметила, что сторона мужа нетронута. Значит, дома не ночевал. Набрала подругу, но та не ответила. Вероятно, принимает душ, предположила девушка и нехотя поплелась делать то же самое. Раз договорились, надо ехать. И о чем они думали вчера, выпивая такое количество шампанского? Зачем спрашивается?

Выпив таблетку, Настя спустя сорок минут звонила в дверь подруге. На глазах темные очки, чтобы скрыть следы вчерашней гулянки. Позвонила раз. Другой. Ну и где она? Рассердилась, когда поняла, что открывать никто не собирается. Набрала снова номер Машки и услышала за дверью веселую мелодию звонка. Это что еще такое? За сорок минут уже можно было душ принять несколько раз. Неужели спит? И теперь уже с силой надавила на дверной звонок, и не отпускала до тех пор, пока не услышала, как замок щелкнул. Вот так, моя дорогая. Будешь знать, как спать до обеда, победоносно улыбнулась девушка.

– Какого хрена? Щас башку разнесу нахрен. – прозвенел охрипший сонный мужской голос, как раз когда дверь с грохотом открылась. Настя так и замерла. Протерев глаза, на нее поднял заспанный взгляд Стас, обернутый до пояса простыней, и только сейчас кажется, окончательно проснулся. – Доброе утро!