Глава 6

После неудачной прогулки Светомир Драганович больше гостей тяготить не стал – быстро собрал обоз и отправил.

Провожать высыпал весь городок. Услада, нарядно и тепло одетая, ехала в женском седле, похожем на стульчик с высокой спинкой. Ее посадили в это седло отец и братья и уже в версте от ворот должны были пересадить в возок, поставленный на полозья. Чтобы горожане могли гордиться невестой, девушку всю украсили их подарками – подвесками, бусами, зарукавьями и платками. Чувствуя ответственность и легкий страх, княжья невеста сидела в седле, как статуя, а Радомира с огромным облегчением пряталась в расписном возке. Ей вовсе не хотелось ехать по улице под сотнями взглядов, балансируя в неудобном «женском» седле. Да еще украшения эти – зацепишь неловко повод и свалишься коню под ноги. Нет уж, лучше тут с нянькой отсидеться, листая одолженную Златомиром книгу о соколиной охоте. Хорошие у Светомировны братья – один платок подарил, мастерицами его вышитый, другой вот книгу дал почитать, когда узнал, что Бусовна и грамоте обучена, а третий – самый сильный и здоровенный – колол для нее пальцами орешки, навещая сестру и больную гостью. Орешки, конечно, приятно, но книга интереснее!

С такими мыслями Радомира даже в окно не особенно смотрела – Водницы городок небольшой, мало чем от Ставгорода отличается, чего она тут не видела? За несколько дней уже все обсмотрела. А в книге было показано, как скользящий узел правильно завязывать! И другой – такой, чтобы сдергивать его с ноги птицы, если надо быстро ее спустить. Вот это интересно! Хорошо, няня догадалась шнурочек взять – потренироваться!

Вдова воина сидела рядом, поглядывая в окно, и молчала. Лада Волеговна знала – гонец княжий бдит, чтобы ее детку не обидели, а остальное уж как-нибудь. Незачем княжьей невесте в чужом городке красоваться – еще сглазит кто! Пусть вот книгу листает, а она, нянька, приглядит, чтобы никто чужой рядом не крутился. Уж больно пристально на Радомиру Зареслав поглядывает! Не к добру!

Златан, как и полагалось княжьему вестнику, ехал подле невесты, но на него не обращали внимания – воин и воин. Не молод, не красив. То ли дело воеводовы сыны! Красавцы, одеты нарядно, и сестру сберегут, и городок не посрамят! Гонец же не на бояричей смотрел, а на прочих воинов – справных ли Светомир подобрал? Радеет ли о дочери или… Слыхивал он, как один боярин вместо дочери любимой на смотрины чернавку послал да отряд с ней худенький. Через пару дней тати напали – всех почти порубали, а дочь вроде как погибла. А на деле отец ее под другим именем замуж выдал, за кого сам хотел. Вот и всматривался Златан в лица воев – крепки ли? Молоды ли? Сумеют ли защитить богатый обоз? И не находил в них изъяна.

Немного успокоившись, гонец поторопил коня – через версту от городка Усладу пересадят в повозку, а Радомира с радостью сядет на коня – нога ее цела, и упала она нарочно, чтобы не вызывать раздражения и ревности у родных Услады. Соперничество за княжича начинается не в светлицах княжеского терема, а еще в пути. Сколько девиц не доедут до Тулеи? Скольких изведут уже там? Эх-х-х, стиснув оберег на шее, гонец прошептал прошение к высшим силам и поскакал в голову обоза – досмотреть, чтобы дозоры отправили вовремя!

* * *

Как ни волновался гонец, а обоз все ехал. И все, кто был в том обозе, волей или неволей общались между собою.

Вскоре все заметили, что Зареслав ходит задумчивый. Братья шутя спрашивали его, не влюбился ли он в кого, тот отмахивался. Тешить плоть с сенными девками ни отец, ни мать им не запрещали, но жену готовы были признать только ровню, а ровни в Водницах как раз и не было. Может, поэтому Радомира так его удивила – смелостью, задором и полным отсутствием теремных привычек?

Бусовна не опускала ресницы, беседуя с мужчинами, позволяла себе свободные жесты, ела наравне с воинами кашу и мясо, не выпрашивая у нянюшки медовой водички или припасенных лепешек в меду. Да и сарафаны, принятые в северных краях, не носила – предпочитала штаны, лишь прикрытые поверх пестрым полотнищем, а то и платком большим. При этом никто бы не сказал, что девушка ведет себя непочтительно – не было в ней глупой дерзости или надменности.

Волей-неволей Зареслав стал Бусовной любоваться и все чаще подумывать о бутыльке с приворотным зельем.

Любовь многое может оправдать, даже побег со смотрин княжьих. Правда, не видел Зареслав в дочери воеводы ответного интереса. Про охоту соколиную она с ним охотно беседы вела – но всегда чинно и с нянькой под боком. А все попытки наедине остаться или шкурой одной принакрыться от мороза – отвергала. Или Усладу в компанию звала, а то и Красибора с Окомиром приглашала. Вот и поглаживал боярич бутылек и мыслями тяжелыми мучился. Мать ему что-то про выбор толковала, так не пора ли его сделать?

Между тем санный путь споро ложился под ноги. Первую пару дней они останавливались в селах, стоящих недалеко от Водниц, а когда подъехали к Граничке – крупной деревне, стоящей на гранитном лбу, там к ним присоединился еще один купец с большим семейством и обозом.

Звали купца Горыня. Жил он в столице, а дела вел по многим городам и весям. Потому и детей нередко возил с собой. Сыновей брал, чтобы к делу приучались, дочерей – чтобы найти им добрых мужей подальше от столицы. Мудр был Горыня и все яйца в одну корзину не складывал.

Жена же его, Доброгнева, оставалась присматривать за столичными лавками, и все приказчики знали, что до приезда Горыни хозяйство в железной руке его женушки. Сам купец мог и недостачу малую простить или порчу товара, а то и премию выписать «просто так», от широты души. Доброгнева же Милославна была из воинской семьи и тяжелой своей рукой могла разве что виски надрать за лень и безделье.

На этот раз купец вез с собой любимую младшую дочь – Заряну. Брал он ее с собой, чтобы девица присмотрелась к сыну его партнера в Граничках, да парень себя полным дураком показал – выпил на пиру с отцом и его партнером и пошел буянить! Посуду побил, лавку поломал, да еще орал дурниной, что не хочет жениться на купеческой дочке, ему местная дочь старосты люба.

Обиженная Заряна плакала полночи, а утром Горыня велел своим спутникам собираться и уезжать. Проспавшийся буян виновато кланялся из-за широкой отцовой спины, но на него никто уже не смотрел. Яр и Ставр – племянники Горыни – вечор срамословца скрутили да попинали в удовольствие, мстя за двухродную сестру.

На прощание Горыня с партнером своим ссориться не стал, но сказал, что в Граничку не вернется, пока Заряну замуж не выдаст. После такого сорома девку и с приданым отдать трудно будет – ославил, шельмец, на всю округу!

Третьяк – купец, с которым Горыня дела вел, понятливо чесал в затылке – сам не знал, как быть? К старосте сватов засылать? Так буйный пьяница ни одному доброму отцу в зятья не нужен. Не засылать? Так сын с пьяных глаз проболтался, что уж сговорился с девкой, и к лету она в подоле принесет, коли не окрутят их… Куда ни кинь – всюду клин!

Горыня же с купеческой расчетливостью радовался сему происшествию. Ни дочь, ни богатство свое отдавать в глупые руки да пустые мозги он не хотел. Однако и в столицу возвращаться с таким «хвостом» сплетен нежелательно. Там-то найдутся злые языки – приплетут такое, что Зарянке до смерти придется в девках сидеть. Нет уж, он свою дочь в обиду не даст! Присмотрит ей жениха по дороге, благо до Тулеи еще недели две добрым путем ехать. А худо станет – так и месяц целый сложится.

Встрече с обозом невест Горыня обрадовался – воинов много молодых да справных, и небогатых среди них полно. Поди, найдется желающий либо на румяную красоту Заряны, либо на сундуки ее с приданым? Главное – присмотреться как следует да медом сладким будущего зятя испытать!

Глава 7

В Граничке обоз остановился дня на три. Тут и кузня добрая была, и общинная изба нашлась, и трактир с добрым хмельным медом и горячими пирогами. Горыня успел и с Зорко Военежичем переговорить, и со Златаном Удаловичем, и даже к Зареславу подойти – чтобы воеводские воины и его обоз берегли, а он уж не откажет в помощи на привалах, да и припасов в дорогу успел закупить изрядно.

Воины не сильно возражали. У купца всего четыре телеги да возок с дочерью и ее нянькой. А бойцов добрых дюжина – хватит и свои возы прикрыть, и чужим помочь. Радостный Горыня в последний вечер созвал всех в общинную избу и накрыл роскошный стол, заставив старосту потрясти запасы. Тут была и рыба, томленая в сливках с кедровыми орешками, и печеная вепрятина, и хрустящие побеги папоротника, соленая черемша, оленина пареная с грибами – в общем, все, чем могли похвалиться местные добытчики. А ко всему этому выставил Горыня преизрядно меду да пива, а сам примечал, кто как пьет.

В общем-то, воины понимали, что завтра в путь, и лишнего себе не позволяли. Да и караулы даже в деревне выставляли надежные – не только девиц везут, но и дань! Не дай боги печать поломает кто!

Между тем девицы, коих в обозе собралось уже три, тоже решили немножко отдохнуть и повеселиться перед дальнейшим путешествием.

Старостина велела сыновьям натопить малую «женскую» баню, в которой обычно купали младенцев да стирали всякое женское. Няньки принесли в предбанник пирогов, оленины, малины в меду и даже пряников, напеченных женой старосты к грядущему перелому зимы. Конечно, сладости стоили дорого, но Горыня не поскупился – все оплатил! Хотелось ему, чтобы Заряна подружилась с Усладой и Радомирой – невесты княжеские будут женами боярскими, станут покупать товары разные да с вотчины своей продавать что-то, а тут и знакомство с купеческой дочерью кстати.

Так что девы сперва намылись хорошенько, напарились, а после, закутавшись в шали, в одних сорочках сели в предбаннике да сначала поели доброй еды – мяса, каши да пирогов рыбных. Услада на Радомиру да Заряну с изумлением смотрела – обе ели так, что за ушами трещало.

– Ты на меня не смотри так, – хмыкнула Бусовна, отламывая добрый кусок икры, жаренной в молоке и яйцах, – я за день в седле так намаюсь, что к вечеру и ложку до рта не донесу. Ладушка моя юшкой напоит, и все. Так что сегодня сытно поем, а завтра в пути растрясу.

– Мне матушка с батюшкой велят досыта есть, – пожала плечами Заряна, – коли голодная из-за стола встаешь, силы не будет в лавке стоять. С рассвету до закату торговля идет. Зимой-то ладно, недолог день, а летом измаешься!

– Так ты в лавке сама стоишь? – ахнула Услада. – А как же приказчики?

– Приказчики тоже стоят, а я для догляду нужна. А еще коли в лавку девица или почтенная госпожа зайдет, да пожелает купить что-то женское, деликатное, то приказчиков к ней и близко пускать нельзя – распугают. Вот тут уж я выхожу или маменька.

Тут к девицам нянька заглянула и, подмигнув, налила им по рюмочке сладкой наливочки – на глоток всего, малиновой, сладкой, да много ли девицам после бани надо? Чуть губы смочили, и болтовня сразу интереснее пошла.

– А что такое женское и деликатное купить надо бывает? – вытаращились на купеческую дочь боярышни.

– Ой, то ли сами не знаете? – всплеснула руками Заряна.

Девицы помотали головами, а на лицах их появилось выражение изумленного нетерпения.

Заряна замялась, но решила, что вреда от ее болтовни не будет:

– Косы накладные у нас в лавке купить можно, – призналась она, – из конского волоса плетенные, крашеные, на любой вкус. Есть такие, что лентой подвязываются к затылку, а есть такие, что как шапка надеваются!

Боярышни хором ахнули. Выросшей без матери Радомире о таких ухищрениях никто не рассказывал, а Усладу боярыня от женских забот берегла. Да и зачем бы Бусовне и Светомировне накладные косы? Боги их волосами щедро одарили!

– Краски папенька с юга привез – белилы, румяны, сурьму для бровей, – продолжила удивлять новых знакомиц купеческая дочь. – Столичные боярыни замужние любят лица красить!

– Зачем? – не удержала любопытства Радомира.

– Так замуж выйдут, понесут, дитя матерью питается, тут-то и волосы, бывает, лезут, и краски все с лица сползают. Ни румянца, ни бровей тонких не остается, – со знанием дела поведала Заряна. – Тогда и рисуют себе и белизну, и румянец. Главное – лишка не положить, чтобы не сыпались белила, как штукатурка со стены!

Девицы от таких разговоров пришли в изумление, но интереса не потеряли.

– Еще тонкого шелку на сорочки исподние. У нас ткани разные есть – и тоненькие такие, что руку напросвет видать! Коли сорочку из такой ткани шьют, значит, девица замуж собралась!

Тут Услада и Радомира зарделись, и Светомировна призналась:

– Мне такую сорочку матушка велела в сундук положить да в баню в Тулее только в ней ходить!

– Это, видать, на смотрины, – покивала Заряна.

– Как на смотрины? – ахнули боярышни.

– А так! Мне маменька сказывала, ее на смотрины часто зовут, потому что она добрая хозяйка, жена и мать. Как задумает какой купец молодой жениться, просит он родственниц своих – теток или сестер двухродных – к невесте присмотреться. Те и напросятся в баню в гости. А невеста в баню с чужими не голая идет, а в такой вот прозрачной сорочке – и видно все, и скромность на месте.

Услада и Радомира покраснели. Они-то в бане тут плескались, как были, а сорочки уж на чистое тело надели.

– А еще, – тут Заряна понизила голос, – бывает, и жениха в бане прячут, чтобы он на невесту посмотрел да решил, будет ли в жены ее брать!

– Ох, стыдоба! – вспыхнула Услада.

– А при княжьем дворе точно смотреть будут, – напугала ее Заряна, – там уж все боярыни и сама княгиня будут в баню с невестами ходить, чтобы не утаили болезнь или немощь телесную!

Радомира только хмыкнула – она в княжьи невесты не рвалась, потому и осмотров не боялась, а Услада покраснела, для нее такой осмотр представлялся испытанием. Очень уж привыкла она к теремным обычаям все обсмотреть и обсудить, и от себя прибавить.

Заметив, что спутница сникла, Радомира перевела разговор на другие товары – стала спрашивать, чем торгует Горыня и далеко ли ездить приходится.