– Так, может, тогда уже спросишь о чём-нибудь? Пока едем, у нас есть время на краткие объяснения.

С трудом оторвавшись от фантастической картины, я попыталась собраться с мыслями. Разумеется, вопросы у меня были, но их накопилось слишком много, и сейчас они теснились на языке, мешая друг другу.

– Ну… зачем ты сбрил свой… свою причёску? – спросила я наконец, пожалуй, самое глупое и бесполезное, что только можно было спросить.

Наверное, Бранко думал так же, потому что демонстративно закатил глаза:

– Бэби, а как ты представляешь меня с радужным ирокезом среди местного православнутого люда?

– Какого люда? – хихикнула я, но тут же восторженно охнула, увидев на воде причала приближающийся к берегу гигантский корабль, такой огромный, что казалось, будто на воду положили боком одно из тех многоэтажных зданий, мимо которых мы недавно промчались.

– Я тебе сейчас твои бинты на глаза натяну! – разозлился Бранко. – Ты можешь не отвлекаться?

– Могу. – Я заставила себя перевести взгляд на моего спутника. – Но почему ты просто не надел какую-нибудь кепку? Не жалко было всё сбривать?

Бранко со вздохом глянул в зеркало заднего вида на своё отражение.

– Жалко. И если бы всё ограничивалось одной вылазкой в город, то, конечно, надел бы кепку и не парился. Но боюсь, наше путешествие несколько затянется.

Последняя фраза сумела меня заинтриговать и отвлечь от удивительного Новоруссийска.

– А куда мы едем? Как ты меня нашёл? И зачем искал? От кого мы убегаем?

Плотина прорвалась, вопросы хлынули потоком. Бранко выслушал их с довольным видом человека, добившегося своего, а дождавшись, когда я иссякну, степенно изрёк:

– Если ты не против, начну по порядку. Только будь добра смотреть на меня, а не в окно.

Я с готовностью кивнула, но начать разговор по существу нам так и не удалось. Неожиданно Бранко замер, странно вытянув шею, чертыхнулся и так резко бросил автомобиль вправо, что я вжалась в сиденье.

– Э, ты чего?!

– Тихо, бэби. – Голос парня стал серьёзным и напряжённым. – Эх, промедлили мы с тобой…

– Почему? – машинально спросила я, но, кажется, уже начала догадываться.

Бранко всё увеличивал скорость, благо, на узкой улочке, куда мы свернули, других машин пока не было. Увеличивал и косился в зеркало заднего вида.

– Погоня? – Наверняка в моём голосе прозвучало больше восторга, чем испуга. Погоня на машинах по большому городу! Я думала, что такое бывает только в кино!

– Она самая. – Бранко сделал ещё один резкий поворот в совсем уже небольшой проулок и удовлетворённо кивнул сам себе. – Если он не заметил, куда мы свернули, не найдёт.

– Он? – Я вдруг поняла, что ожидала погони только в лице Ирэн. – Кто он?

Вместо ответа Бранко выругался: переулок заканчивался тупиком, плотно стоящими гаражами, за которыми возвышались деревья. Мы затормозили так резко, что от падения лицом на «бардачок» меня уберёг лишь заботливо застёгнутый моим спутником ремень безопасности. Бранко в сердцах ударил кулаком по рулю и обернулся назад. Я последовала его примеру. Переулок был пуст.

– Вот что, бэби. – Парень торопливо распахнул дверь. – Вылезай, быстро! Дальше придётся пеш…

Он оборвал себя на полуслове, выпрямился, сунул руку в карман, и я увидела в его пальцах маленький плоский пистолет. Не успела ничего спросить: сзади раздался приближающийся шум мотора.

Следующие секунды у меня заняла отчаянная борьба с ремнём, расстегнуть который я так и не сумела и просто выползла из-под него вниз по сиденью. Дверь тоже не желала поддаваться: пришлось вылезать через соседнюю, которую Бранко оставил открытой. Когда же, наконец, я оказалась снаружи, чужой автомобиль уже стоял рядом, а его водитель встретил меня довольным кивком. Это был бородатый мужчина лет сорока, и в первый момент я его не узнала, но потом он воскликнул:

– А вот и сама Дайника! – И этот голос сразу всплыл из глубин моей памяти, снова вызвав дежавю. Это его я слышала два года назад вместе с голосом-колокольчиком Ирэн, когда плыла по молочной реке беспамятства, в первый свой день в Оазисе.

– Уходи, Карл, – напряжённо сказал Бранко, подтверждая мою догадку. – Уходи и передай Ирэн, что ни я, ни Дайника не вернёмся в Оазис.

– Бранко, Бранко… – Карл разочарованно покачал головой. – Ну зачем тебе всё это? Что за игру ты ведёшь и чего хочешь? Только не говори, что внезапно проникся жалостью к этой бедняжке и решил спасти её. Таких бедняжек у нас целый остров, и раньше ты в желании кого-то спасать замечен не был, сладенький…

– Не называй меня так! – Бранко приподнял руку с пистолетом, и Карл торопливо отступил, успокаивающе подняв перед собой ладони.

– Тихо, тихо! Я без оружия. Не ожидал, знаешь ли, что у нашей дикарочки вдруг появится защитник. Вообще никаких насильственных методов не планировал, предполагалась, что она сама охотно вернётся со мной в Оазис…

– С чего бы это?! – резко спросила я, перебив бородача. То, что за мной приехал он, а не Ирэн, странным образом успокаивало.

Карл перевёл взгляд на меня и слегка пожал плечами:

– А куда тебе ещё идти? Я ехал сказать, что у нас к тебе больше претензий нет, ведь всё упиралось в Ховрина, это он пылал жаждой мести, и мы вынуждены были пойти ему навстречу. А теперь, когда Иван Сидорович почил в бозе, то и отвечать не перед кем.

Сначала я даже не поняла, какой такой Иван Сидорович в чём почил, но постепенно до меня дошло, и долгий облегченный вздох невольно сорвался с губ. Это не укрылось от внимания Карла, он тонко улыбнулся.

– Да, сударь Ховрин приказали долго жить, и, сказать по совести, вряд ли найдётся тот, кто станет о нём горевать. На острове так просто праздник, девчонки ликуют.

Это я могла понять. Воображение уже нарисовало льющееся в бокалы шампанское и радостные голоса девушек, которым больше не придётся с ужасом ждать, на кого в следующий раз упадёт выбор садиста. Мне даже захотелось туда, в уютный домик, к набитому вкусностями холодильнику, мягкому дивану и смеху соседок… Только разве один Ховрин был там садистом?

– Дайника не вернётся в Оазис, – твёрдо повторил Бранко, возвращая меня к реальности. – Уходи, Карл.

– Послушай. – Заместитель Ирэн нервно переводил взгляд с меня на моего спутника. – Ты же тоже можешь вернуться, и мы забудем об этом неприятном инциденте. Всё будет как раньше. Если, конечно, ты ещё не успел сообщить Доннелу…

Я вскинула голову:

– Ральфу?!

– Вернись в машину! – резко бросил мне Бранко и снова махнул пистолетом на Карла. – А ты дай нам проехать!

Но ни я, ни Карл не двинулись с места. Я – потому что после того, как услышала имя Ральфа, боялась упустить хоть слово, Карл же ещё не терял надежды меня вернуть. Сказал, не обращая внимания на Бранко:

– Подумай, куда ты пойдёшь? Ни родных, ни документов у тебя нет. Тебя просто арестуют за бродяжничество, попадёшь в тюрьму, а остаток жизни проведёшь в общежитии при какой-нибудь фабрике!

Я вспомнила наш разговор с пьяной Аллой в рождественскую ночь и нервно рассмеялась:

– А у вас лучше? Обслуживать мужиков до потери товарного вида, а потом – в расход? Это лучше?!

Карл посмотрел на меня оскорблённо и кротко, всем видом демонстрируя обиду таким необоснованным обвинением. Покачал головой:

– Клиент у тебя будет только один, Дайника, и, насколько мне известно, до сих пор ты против него ничего не имела. Доннел возвращается.

Я невольно подалась вперед, ближе к Карлу, хотела переспросить, но в ту же секунду на моё плечо легла ладонь Бранко. Его голос звенел от ярости:

– Складно заливаешь, сутенёр! Теперь понимаю, почему ты один приехал. Не сомневался, что уболтаешь девочку и заберёшь с собой? А что дальше, Карл? Думаю, ты бы её даже на остров привозить не стал, скинул бы в море где-нибудь на полпути, да?

Карл снова попробовал изобразить оскорбленную невинность, но его глаза пылали злобой, досадой хищника, уже из самых когтей которого вдруг вырвали добычу. И я шагнула назад, прижалась плечом к Бранко.

– Не дури… – попытался возобновить уговоры Карл, но Бранко нацелил пистолет ему на ноги.

– Я не стану убивать тебя, сутенёр, – ровно сообщил он, – Но клянусь, что прострелю коленную чашечку, если ты прямо сейчас не уберёшь свою колымагу в сторону и не дашь нам уехать.

– Зачем тебе это?! – Карл оскалился, но начал медленно отступать к машине. – Хочешь лизнуть задницу Доннелу? Думаешь, ему так дорога эта дикарка? Думаешь, он отблагодарит тебя?!

– Думаю, что, наконец, делаю то, что давно должен был сделать, – почти весело ответил Бранко. – Так и передай Ирэн. Бэби, садись в машину.

Я двинулась было к приоткрытой дверце, но, уже взявшись за ручку, обернулась. Посмотрела в тёмные глаза Карла. И словно со стороны услышала свой голос, громкий и торжествующий:

– Это я убила Ховрина!

Карл приоткрыл рот – словно круглая мышиная норка возникла в густой бороде. Бранко уставился на меня, его рука с пистолетом опустилась.

– Это я вывернула руль в обрыв! – Не знаю почему, но мне было важно, чтобы Карл, а за ним и Ирэн, узнали правду. – Я сделала так, что машина упала в море! Ховрин остался жив и жил бы дальше, но я утопила его! Утопила своими руками! Как вы топили в Русалкиной яме девушек, которые отказывались вам подчиняться!

Карл смотрел на меня во все глаза, и Бранко, пришедший в себя первым, рявкнул:

– Проваливай же, ну!

На этот раз ствол пистолета поднялся выше, уставился в грудь заместителю Ирэн, и тот всё-таки сел за руль, но, пока не захлопнул дверь, я успела крикнуть:

– А если я ещё раз увижу Ирэн, то убью её тоже! Я убью её!

Бранко положил руку мне на плечо и надавил, заставляя сесть в машину, но я успела заметить, что Карл по-прежнему, открыв рот, таращится на меня во все глаза. И это внезапно доставило мне такое удовольствие, что ради него я бы согласилась утопить Ховрина ещё раз.

– Ты, правда, сделала это? – спросил Бранко после продолжительного молчания.

Мы миновали центр города и теперь мчались по зелёному частному сектору. Море с его стальными кораблями и портовыми кранами тоже осталось позади, зато теперь справа от нас вырастали горы, и это было удивительно. Я никогда не видела гор. Вокруг Маслят во все стороны до горизонта тянулись сопки, но невысокие и пологие, густо поросшие тайгой, – при всём желании язык не повернулся бы назвать их горами. Здесь же горы оказались настоящими, суровыми. Серые и скалистые, они круто возносились над Новоруссийском, опять заставив меня забыть о насущных проблемах.

– Что? Ты про Ховрина? – Я чуть повернула голову к Бранко, но не оторвала взгляд от окна. – Да, я убила его. Кажется, он уже был серьёзно ранен, двигаться не мог, и я сунула его голову под воду и держала, пока… в общем, пока не перестал шевелиться. Правда, потом мне показалось, будто он поднимается из воды, но, наверное, это были просто волны.

И, сказав это, я вдруг испытала невыразимое облегчение. А ведь и правда – всё кончено! Ховрин мёртв, он никогда больше не появится в моей жизни, он не будет идти за мной по пустым дорогам, не будет прятаться в тёмных углах и за закрытыми дверями, не будет заглядывать в окна… Этот человек исчез навсегда. И комната в его подвале, про которую он мне рассказывал и которая должна была стать последним, что я увижу, – останется пустой.

Я откинула голову на спинку сиденья и впервые за долгое время от души улыбнулась, глядя на серые горы под серым небом и наслаждаясь дуновением ветра, залетающего в приоткрытое окно.

– Да, бэби, а тебе, оказывается, палец в рот не клади, – заметил Бранко после продолжительной паузы. – Молодец, конечно. Я боялся, что не сумею тебя вызволить от Ховрина, но эту проблему ты решила сама. Только зачем Карлу об этом рассказала?

Я пожала плечами. Сейчас и сама не понимала, зачем. Но тогда слова сами сорвались с языка и удержать их было невозможно.

– А что? Пусть знает. И Ирэн… Как думаешь, он расскажет ей?

– Обязательно расскажет, – кивнул Бранко, но выглядел при этом мрачным.

– Считаешь, не надо было говорить? – спросила я, не столько встревожившись, сколько желая вернуть Бранко прежний беззаботный вид. – Разве станут они мстить за Ховрина? Карл так даже рад вроде был.

– Не знаю. – Бранко тоже пожал плечами. – Может, и не станут. Но такие вещи лучше всегда держать при себе, бэби.

– Зови меня Дайкой, – попросила я, немного подумав над его словами, но не обеспокоившись. Ощущение того, что всё сделано правильно, осталось со мной.

– Хорошо. – Бранко усмехнулся. – Дикая Дайника. Мне просто не терпится рассказать Доннелу, как ты сделала то, что хотел бы, но не смог сделать он.

Ральф! Как я могла забыть, что и Карл упоминал его? Значит, Бранко и Ральф…

– Вы знакомы?

– Да, – небрежно подтвердил парень. – Я, Ральф, Ирэн, Карл… мы все здесь лишь гости. Иностранцы. А иностранцы у вас на Руси обычно держатся одной кучкой, даже если не испытывают друг к другу тёплых чувств.

Я попыталась представить Бранко, Ральфа, Ирэн и Карла в «одной кучке» и затрясла головой. Поэтому следующим спросила то, что волновало меня больше остального:

– Бранко, тогда ты, наверное, должен знать. Ральф, правда, не смог приехать… или не захотел?

– Не смог, – сразу ответил парень, спокойно и уверенно. – В политике сейчас творится такое, что сам чёрт ногу сломит, даже я запутался, поэтому и пытаться что-то объяснять не стану. Просто всё вдруг стало намного сложнее, в том числе пересечение границ. Вот Ральф не приехал в обещанный срок, только перевёл деньги за тебя ещё на полгода.

Я забыла про горы, величественно плывущие мимо, и уставилась на Бранко.

– Как – деньги перевёл? Но Ирэн сказала, что денег нет, поэтому я должна работать, как все… Поэтому был второй аукцион, и меня купил Ховрин!

Бранко поморщился, словно собираясь плюнуть. Не плюнул, только крепче сжал руль, и в его голосе зазвучала плохо сдерживаемая ярость:

– Не поэтому. А потому, что Ирочка у нас жадная и злопамятная курва. Деньги действительно запоздали немного, но пришли ещё до того, как был открыт аукцион. По правилам заведения она должна была всё отменить и оставить тебя в покое. Но рядом уже крутился Ховрин, обещавший за Дикую Дайнику не меньшую сумму. Вот Ирэн решила и рыбку съесть и… кхм… в общем, сыграть на два фронта. Взять у Ховрина деньги за ночь с тобой, а потом сказать Ральфу, что его перевод пришёл уже после.

Я помолчала, пытаясь осмыслить то, что услышала. Снова потрясла головой:

– Так это что… уже было известно, что в аукционе победит Ховрин?

– Да не было никакого аукциона! Получив деньги от Ральфа, Ирэн не стала открывать аукцион, ведь Доннел увидел бы это на сайте Оазиса. Просто продала тебя Ховрину. Думала, что сможет потом оправдаться перед Ральфом, тем более что неизвестно, когда он в следующий раз сможет попасть на Русь, и сможет ли вообще. Она же не думала, что ты Ивану Сидоровичу глаз из рогатки вышибешь. Кстати, отличный выстрел!

– Спасибо, – машинально ответила я и встрепенулась. – А Ральф, правда, возвращается? Карл сказал…

– Карл солгал! – резко ответил Бранко. – Чтобы заманить тебя обратно на остров и убрать без лишнего шуму. Чтобы ты никогда не рассказала Доннелу про их с Ирэн двойную игру. Потом они бы придумали, как объяснить ему твою смерть.

Я сникла. Тоскливо посмотрела за окно. Слева тянулись и тянулись серые горы. Сейчас они уже не казались мне красивыми, наоборот, их мрачный безрадостный вид напоминал о такой же безрадостной картине моего будущего.

– Куда мы едем? – спросила я у Бранко о том, о чём должна была спросить намного раньше.

Он усмехнулся:

– Спохватилась? Молодец. А едем мы пока просто подальше от Новоруссийска. И я впервые очень рад тому, что в Оазисе нет ни связи, ни интернета. Карлу понадобится время, чтобы добраться до Ирэн и доложить о своём фиаско. Пока они решат, что делать дальше, пока соберутся начать, мы уберёмся на порядочное расстояние.

– А что они могут решить сделать?

– Ну… я не хочу пугать тебя, однако сам боюсь, что Ирэн задействует все свои ресурсы и связи, для того чтобы остановить нас до того, как мы сможем связаться с Доннелом и рассказать ему про её обман. А ресурсы и связи у Ирэн есть. Поэтому нам нужно как можно скорее оказаться подальше отсюда.

Я хотела спросить, каким образом Ирэн вообще может достать нас там, где нет её власти, но снова вспомнила полицейских, «благодаря» которым мы с Яринкой попали в Оазис, и сказала другое:

– Так почему бы нам не рассказать всё Ральфу прямо сейчас? У тебя есть его телефон?

Бранко горько скривил губы:

– Наивное дитя. Если бы из Руси можно было так просто позвонить в другую страну… Железный занавес, не слышала?

Я прикусила губу, кажется, впервые начиная понимать то, о чём как-то говорил мне Ральф. О моей абсолютной оторванности от внешнего мира, о полнейшем непонимании того, как устроена жизнь за пределами Оазиса или приюта.

– Что же нам делать? – Вопрос прозвучал жалобно и по-детски, но Бранко ответил не лучше:

– Не знаю, бэби… Дайка. Пока не знаю.

Когда я в последний раз сидела у костра? Наверное, в Маслятах, в один из тех летних вечеров, когда наша детвора собиралась у кого-нибудь за огородом печь картошку и рассказывать страшные истории…

Сейчас картошка тоже лежала рядом с костерком, ожидая, когда он прогорит, оставив после себя горячие угли. Компанию ей составляли нанизанные на тонкий прут сосиски, толстые ломти ароматного черного хлеба, россыпь свежих помидоров, и, честное слово, никогда ещё при виде пищи я не испытывала такого зверского аппетита!

Бранко тоже выглядел довольным, хоть и поглядывал с тревогой на поднимающийся в темнеющее небо дымок. Это я уговорила его разрешить разжечь костёр, пообещав, что такого маленького огня никто не заметит. Мне вообще казалось, что спутник слишком осторожничает. Сначала мы потратили добрый час на то, чтобы замаскировать в лесополосе машину, которую он долго и упорно втискивал в кусты, потом шагали в самую гущу деревьев, неся с собой несколько пакетов с тем, что, по мнению Бранко, могло нам вдруг пригодиться в суровой южной ночи. Надо отдать парню должное – снарядился он в дорогу с толком. Два спальника, шерстяные одеяла, запасная одежда и обувь для него, запасная одежда и обувь для меня, еда, вода, посуда, термос, аптечка, фонарь, – и это только то, что мы забрали из машины, собираясь на ночёвку под открытым небом.

Первое, что сделал Бранко, после того как мы выбрали место для лагеря, – бесцеремонно велел мне раздеться и показать повреждения, полученные при аварии и до неё. А поскольку раздеваться перед Бранко, похоже, становилось в моей жизни доброй традицией, я не заставила себя уговаривать.

Осмотром мой спаситель остался удовлетворён: самым серьёзным из всего им обнаруженного оказался сильный ушиб коленной чашечки и длинный глубокий порез кожи головы, нанесённый, видимо, одним из осколков оконного стекла ховринской машины, разбившегося при её падении. Остальное было всего лишь ссадинами и синяками, которые, хоть и придавали мне весьма плачевный вид, опасности для здоровья не несли.

– Фартовая! – заключил Бранко, подавая мне платье. – В воде не тонешь, в огне не горишь. Не зря тебя Ирэн невзлюбила, она опасного соперника задницей чует.