Шли по боковым улицам. Если Алиса видела, что людей становится слишком много, находила, куда свернуть. Расчет был простой: двигаться прочь от толпы, чтобы миновать самое пекло и выйти на опустевшую периферию. Найти там укрытие. Расчехлить телефон, узнать, что происходит. Решить, что дальше.
Людей меньше не становилось. Как будто вместо того, чтобы сидеть по домам, им не терпелось высыпать на улицу и увидеть все своими глазами. Алиса привычно лавировала между людьми. Поначалу оборачивалась на Мику, но перестала, когда поняла, что он с точностью повторяет ее путь и умудряется двигаться с этой своей тягучей танцевальной грацией, как будто по залу на милонге скользит. Алиса успокоилась и просто шла вперед: ей было достаточно чувствовать присутствие Мики тоненькими волосками на затылке.
Свернули в узкую улицу, которая шла вниз под наклоном. Алиса ее смутно помнила. Кажется, сейчас они выйдут на перекресток, за ним будет сквер, а дальше можно выбрать из нескольких расходящихся лучами улиц.
Людей стало меньше, и теперь Мика смог поравняться с ней. Алиса хотела было сказать ему про сквер и улицы, чтобы знал заранее, даже голову повернула, но не успела. Мика с силой толкнул ее плечом. Алиса сбилась с шага, чуть не потеряла баланс, но устояла, только шатнулась к дальней кромке тротуара. В улицу круто развернулся автомобиль, который едва помещался на единственной узкой полосе асфальта.
На повороте водитель сбросил скорость, а потом сразу дал по газу. Машина петлянула было, но выровнялась. Понеслась. Запахло паленым. По крыше плясал огонь. Похоже, кто-то облил горючим и поджег или швырнул какой-то ядреной смесью. Мика сам едва отскочил почти из-под колес и прижаться спиной к стене здания.
Водитель ударил по тормозам. Машина завизжала. Алиса успела разглядеть мужчину за рулем: костюм, галстук, очки. Закусил нижнюю губу и смотрел перед собой широко распахнутыми глазами. Успела еще отметить, что номера черные с желтыми цифрами.
В переулок ворвалась толпа. Увидели, что автомобиль сбросил скорость, и заулюлюкали. Водитель попытался дать газу, но что-то пошло не так. Вместо того, чтобы рвануть с места, машина издала печальное «врррум» и заглохла. Еще раз. Еще. Бегущие люди были совсем близко.
«Мика».
Мика так и стоял, вжавшись в стену, и смотрел на горящий автомобиль, в котором водитель пытался отстегнуть ремень безопасности и выбраться. Алиса знала, что убежать он уже не успеет. Но если повезет, успеют они с Микой.
Рванула на ту сторону перед носом машины. Сердце колотилось в ушах. Звуки раздавались как будто издалека: крики, свист, что-то на иностранном языке – французском, что ли? «Дипломатик!». Бой стекла.
Она схватила Мику за руку и рванула бы в сторону, но взгляд зацепился за входную дверь в подъезд. Двери белградских домов, на которые Алиса не уставала ворчать, потому что за три года так и не привыкла к тому, что они открываются и закрываются против всех правил пожарной безопасности и здравого смысла, открывались с улицы внутрь. Алиса навалилась плечом, толкнула Мику, ввалилась сама.
– Вверх!
Побежали вверх по ступенькам. Пролет, еще один, пока Алиса не поняла, что единственный звук в этом подъезде издают их собственные шаги. Никто за ними не гнался. То ли преследователи в запале вообще не разглядели, что на этой улице был кто-то еще рядом с машиной, то ли были слишком заняты французским дипломатом.
Оба тяжело дышали. Мика оперся о стену ладонью и согнулся пополам, чтобы восстановить дыхание. Алиса подошла к нему. Хотела потрогать за плечо, чтобы убедиться, что с ним все хорошо, что он живой и целый, но вместо этого сама облокотилась о ближайшую твердую поверхность и шумно выдохнула.
Поверхность поплыла. Оказалось, что не стена, а дверь. Солидная, темного дерева, с металлической табличкой, на которой аккуратным курсивом была выгравирована фамилия жильцов, почему-то забывших запереться. Алиса схватилась рукой за косяк. Задержала дыхание. Прислушалась.
Кажется, никого.
Мотнула головой: пойдем.
Шагнула внутрь, Мика за ней, и язычок замка щелкнул, как передернутый затвор.
Было темно. В нос ударил запах старого жилья, который с трудом выводится, даже когда на место прежних жильцов въезжают молодые родственники или квартиранты. Этот запах не выветривается и не убирается генеральной уборкой с мощным пылесосом. Запах старого дерева, пыли и угасания человеческого тела.
Первым делом прошли по всей квартире, все еще тихо и по стеночке. Прошли через холодную гостиную с изразцовой печкой, резным деревянным буфетом и креслом-качалкой, потом в спальню, где господствовала деревянная кровать и трюмо с вязаными крючком салфетками. Вышли в аккуратную кухню с фикусом в кадке, широким столом и неожиданно приличной бытовой техникой. Все окна в квартире были занавешены толстыми шторами. Алиса развела их в стороны на небольшую щелку, чтобы впустить немного света и разглядеть, что происходит на улице.
Улица пустовала. Раскуроченная машина щерилась пустыми окнами. За ней по асфальту тянулись черные полосы от шин, вокруг поблескивало на солнце битое стекло и темнели какие-то пятна. Валялся одинокий лакированный ботинок.
За спиной потеплело. Мика подошел и попытался рассмотреть улицу из-за ее плеча. Алиса нехотя подвинулась.
– Где водитель? – спросил Мика.
Алиса промолчала. Ей казалось, что ответ очевиден. Если Мике действительно нужно спрашивать, возможно, ему не нужно знать. Но Мика повернулся к ней и повторил:
– Где водитель?
Алиса указала пальцем:
– Видишь пятна? Присмотрись. Там цепочка таких же, только маленьких. Его увели. Шел сам. Если бы тащили, остался бы другой след.
Мика посмотрел и близоруко прищурился.
– А потом что?
Алиса отвела взгляд. Ответила на другой вопрос, которого никто не задавал:
– Давай умоемся и попробуем понять, как теперь жить.
Умылись на кухне. Там же напились воды прямо из-под крана. Сели за стол. Вытащили телефоны.
– Связи нет, – сказал Мика.
– У меня тоже.
Мобильного интернета тоже не было, и ни одной сети в списке. Проверили на всякий случай электричество, но свет включался исправно. Сделали даже вылазку в подъезд. Сначала осторожно прислушивались на пороге, затем Мика снял кроссовки и в одних носках на цыпочках вышел с телефоном на вытянутой руке. Поднялся на один пролет вверх и, судя по звукам, попробовал встать на перила. Сигнала все еще не было.
Вернулись на кухню. Алиса стянула чехол с телефона. Высыпала на стол горсть сим-карт. Проверила российскую, венгерскую и боснийскую. Ни одна не сработала.
– Мы отрезаны, – сказала она. – Придется ждать.
– Чего?
– Чего-нибудь. Чайник поставлю, пока свет есть.
Алиса налила воду в пузатый, подкопченный снизу металлический чайник и принялась искать зажигалку для газовой конфорки и кружки. Мика продолжал что-то проверять в телефоне. Отвлекся, только когда Алиса начала прочесывать шкафчики. Она выставила на стол банку быстрорастворимого кофе, но не довольствовалась ей и продолжила поиски. Рядом с банкой появились баночки с магазинным паштетом и консервированным горошком, сухое печенье «Плазма», стеклянные банки с домашним айваром и кислой капустой.
– Что ты делаешь?
– Хлеба не вижу. Помоги поискать?
– Мы это есть не будем. Это чужое.
Алиса встала с упаковкой чайных пакетиков в руках и посмотрела на Мику. Он не ответил на взгляд, вернулся в телефон. Тогда Алиса отложила пачку к остальным припасам, вернулась к столу и села напротив.
– Мика.
Когда он не поднял глаз от экрана, Алиса потянулась было рукой к телефону, но на полдороги опустила ладонь на столешницу и постучала пальцами по дереву.
– Мика, послушай. Мы не знаем, надолго ли мы здесь. Сколько ждать. Придется ли снова убегать. Сейчас ты, может, не голоден, но через пару часов захочется съесть все, что под руку попадется, поверь мне. Хозяев здесь нет. А если вернутся, я с ними поговорю.
Мика, наконец, отвлекся от телефона. Посмотрел мимо Алисы на горку припасов.
– Я… – начал он, но не договорил.
Произошло две вещи. На плите всхлюпнул неисправным свистком чайник. В квартире раздался чей-то приглушенный голос.
Голос монотонно бубнил, словно читал заупокойную молитву. Слов было не разобрать, хотя звуки раздавались совсем близко.
Алиса прижала палец к губам, потом ткнула себя в грудь и стрельнула глазами в угол. Мика покачал головой. Когда Алиса встала, он поднялся за ней. «Сядь», – сказала Алиса одними губами, без звука. «Нет», – так же ответил он.
Бормотание стало громче, и в нем уже можно было различить отдельные слова:
– …ну как же так, мы же собирались ехать на море…
Они переглянулись. Мика вскинул брови, и на мгновение лицо у него стал точь-в-точь, как когда кто-то из подкрашенных возрастных учениц пытались флиртовать с ним на уроке.
– «На море», – все так же губами сказал он. И повторил, уже шепотом: – На море!
Голос стал громче:
– …а он мне говорит: «Маца, в этом году мы никуда не едем», но ведь знает же, что врачи прописали ему ежегодный морской курорт для сердца.
Мика хихикнул и опустился обратно на кухонный диван. Алиса позвала:
– Эй!
Но голос не только не ответил, а даже не прервался.
– …ты же знаешь, какой он упрямый, мой Йоца.
Звук шел из дальнего угла, отгороженного кадкой с фикусом. Алиса бросила быстрый взгляд на Мику, но Мика в ответ даже не посмотрел. Тогда она развернулась и пошла на голос.
– Эй! Вы меня слышите? Меня зовут Алиса. Это Мика. У вас было открыто.
За фикусом она нашла дверь, крашенную в цвет стены. Постучала тихонько. Рассказ про море и упрямого Йоцу не прерывался. Тогда Алиса надавила на ручку и осторожно потянула дверь на себя.
Первое, что она увидела, были старческие руки с узловатыми пальцами в прозрачных сетчатых перчатках. Руки аккуратно лежали на коленях поверх темной ткани строгой юбки. Лицо закрывали поля шляпки. За спиной дамы тянулись деревянные полки под потолок, почти пустые, со случайными стеклянными банками и бутылками то тут, то там. Кладовка. Посреди которой почему-то стояло кресло-качалка. Дама покачивалась в нем и продолжала говорить с кем-то, кого в помещении не было:
– Так что мы с Йоцей остались в этом году дома, ну и хорошо, главное, что в командировки не едет, проведем время вместе, осень уже скоро, а там и новый год, а в новом году все будет по-новому, правда, дорогая?
– Вы меня слышите? – попробовала еще раз Алиса.
– Она не глухая, – сказал Мика почти в ухо, и Алиса вздрогнула. Не слышала, как он подошел этой своей скользящей неслышной поступью. – Это деменция. Она просто не знает, где она, и разговаривает с кем-то в воображении. Видишь, какие у нее глаза?
Глаза у дамы были мутные, словно оконное стекло в конце долгой зимы, которое ни разу не мыли за весь год. Наверное, никого, кроме воображаемых собеседников, такие глаза рассмотреть и не могли.
– Это хорошо, – шепотом ответила Алиса. – Значит, все по плану.
– Какому плану?
– Который придумаем. Подвинься, пожалуйста.
Когда Мика, еще не понимая сути просьбы, шагнул назад, она вышла вслед за ним из кладовки и закрыла дверь.
– Что ты делаешь? Ты что, ты ее так оставишь?
– Мика, ее давно оставили. И родственники, судя по квартире, и разум. Она нас даже не видит.
Алиса хотела сказать что-то не то. Хотела объяснить возмущенному мальчику, что иногда нужно делать выбор, и если она что-то понимала в происходящем – а она понимала больше, чем хотела бы – то таких выборов им в ближайшем будущем придется делать много. Что Мика уже оставил школу, значит, сможет оставить и пожилую хозяйку квартиры в деменции, и лучше это сделать прямо сейчас, потому что чем больше он будет про это думать, тем труднее будет решиться.
Солнце за окном успело сменить позицию, и теперь лицо Мики пополам пересекала полоска света, который просачивался через щель в шторах. Он прищурился и шагнул в сторону, чтобы выйти из луча. Сказал:
– Нет.
Взялся за ручку. Открыл дверь.
– …и обязательно, обязательно приезжайте, чтобы на следующую Славу подгадать, мы вас ждем! Ну все, все, душа моя, целую тебя, скоро поговорим. Маленьких за меня обними, и мужу привет. Мне пора, у меня гости.
Дама умолкла на секунду, вздрогнула, как будто кто-то щелкнул невидимым рычажком, и повернула голову к двери. Теперь Алиса разглядела, что глаза у нее совершенно нормальные, никакой мутью не подернутые. Живые глаза.
– Добрый день, – сказала дама. – Как я могу вам помочь?
Мика обернулся и посмотрел на Алису. Еле заметно покачал головой из стороны в сторону. Развернулся обратно к хозяйке квартиры, подошел, медленно согнул ноги и элегантно присел так, чтобы оказаться с ней вровень.
– Добрый день, – сказал он. – Не бойтесь, пожалуйста. Меня зовут Мика. Мы зашли к вам с улицы, у вас было не заперто.
Голос его звучал совсем не так, как только что в разговоре с Алисой. Он сочился какой-то нежностью, которую Алиса от него не слышала даже на занятиях. Как будто весь он превратился в солнечный луч, прорвавшийся в помещение сквозь плотные шторы, и купал в своем тепле пожилую женщину, которая медленно сняла перчатки и взяла его узкую изящную кисть в свои морщинистые руки с толстыми венами.
– Ты такой хороший мальчик, – сказала она. – Спасибо, что пришел навестить нас с Йоцей. Йоца! Йоца, почему ты не сказал, что у нас гости? Позвони в пекарню, пусть принесут рогаликов! С повидлом! Вечно он так, гостей позовет и даже не скажет. Ну ничего. Сейчас все будет. Давай-ка я пока сварю тебе кофе.
– Нет, давайте я сварю вам кофе, – ласково сказал Мика.
– Я здесь хозяйка, я и кофе варю. Ты пока присядь и расскажи, что у тебя нового. Как в школе, успеваешь?
Алиса наблюдала за ними, привалившись плечом к дверному косяку. Дама, кажется, ее и не видела. Когда она встала со стула и пошла в кухню, то даже головы не повернула в сторону Алисы. Как и Мика, который вышел следом, только уголком губ дернул на словах про школу.
Хозяйка направилась к плите, пожурила вслух Йоцу, который вечно все продукты достанет, а за собой не уберет, и достала из ящика, который Алиса не успела исследовать, пачку кофе. Отмерила три ложки с горкой в закопченную турку, залила водой и поставила на плиту. Поплыла обратно в кладовку и взяла с полки бутылку. Выставила на стол три кофейных чашечки и три чоканя – маленьких стаканчика для ракии. Третий, поняла Алиса, вовсе не для нее, а для невидимого Йоцы.
На плите зашипел кофе. Понесло крепким ароматным духом. Дама ловко сняла турку и сноровисто разлила пенную темную жидкость. Протянула бутылку Мике.
– Ну-ка, будь джентльменом, разлей.
Мика принял бутылку двумя руками. На его лице, все еще подсвеченным нежностью, расцветала первая за день улыбка. Расцветала – и стерлась, как только перевел взгляд с дамы на бутылку.
– Госпожа, – сказал он. – Она пустая.
– Как пустая? Вот негодник! Йоца, ну как так можно? Ты подожди, пожалуйста, я его сейчас приведу. Прилег, наверное, с книжкой, и задремал.
– Госпожа, подождите…
Но хозяйка квартиры уже взяла курс на спальню. Только тогда Алиса сделала шаг в кухню от дверного проема. Мика перевел на нее взгляд, и свет на его лице погас. Она направилась к шкафчику с посудой, мазнула глазами по трем оставшимся парам кофейного сервиза, и взяла большую кружку с видом Белграда на боку. Поставила рядом с плитой. Взяла банку с растворимым кофе, насыпала три ложки, залила остывающей водой из чайника. Ложечка со стуком заходила о бока кружки.
Солнце за окном мазнуло комнату в последний раз, и стало смурнее. Наверное, небо затягивало облаками. По прогнозу вечером был дождь. Это сейчас было бы на руку. В городе, где дождь мгновенно создает транспортные заторы на несколько часов, где отменяются дружеские планы и деловые переговоры, стоит холодным каплям зарядить с неба, можно было надеяться, что смоет и толпы с улиц, и ошметки стекла с темными пятнами на асфальте, и, может быть, даже неловкую тишину на этой кухне.
Чтобы смыть тишину, дождя не понадобилось. Из глубины квартиры раздался горестный птичий крик. Мика вздрогнул и со стуком поставил чашку на блюдце. У Алисы дернулась рука, и темная теплая жидкость потекла по пальцам.
– Йоцааа! – завыла хозяйка квартиры. – Умер! Умер! Йоца!
Мика рванул из комнаты первым. На ходу ударился рукой о косяк, но даже не вскрикнул, только руку прижал к груди. Алиса догнала его уже у входа в спальню и успела увидеть, как Мика падает на широкую кровать, обвивает руками пожилую женщину за плечи, прижимает к себе и начинает укачивать, а она пытается отлепить его руки, брыкается и показывает куда-то за спину Мики. Шляпа слетела с головы, укладка растрепалась.
Алиса встала на пороге. Вой бился в ушах: сначала как звук заведенного на четыре утра будильника, потом как сирена воздушной тревоги, потом как свист снарядов.
Один пролетел у Алисы над головой и разорвался где-то далеко за спиной. Второй ближе. Обдало горячим воздухом, кто-то вскрикнул, когда его зацепило осколком. Визжали залпы. Визжали люди. Кто-то справа зашелся в кашле, и у Алисы тоже запершило в горле от дыма. «Беги», – сказала она себе. Сделала шаг.
– Стой, – сказал Мика.
Вот почему она не бежит. Фигура в облаке дыма. Голос. Мика. Она вернулась за Микой. Алиса сделала еще шаг.
– Стой, – повторил он. – Не подходи, ты ее напугаешь.
А когда Алиса сделала еще шаг, Мика выставил руку и мягко, но решительно упер ей в живот ладонь, не позволяя приблизиться. От прикосновения Алиса вздрогнула.
О проекте
О подписке