Она и сейчас стояла впереди всех, как воевода маленького девичьего войска. Румяные щеки, вздернутый нос, усыпанный веснушками, широкий улыбающийся рот – едва ли кто-нибудь назвал бы ее красавицей, но это лицо невозможно было представить хмурым или грустным. Казалось, девушка так и родилась с улыбкой и никогда не расстается с ней. Желтые, как у кошки, глаза ее блестели бойко и задорно, две рыжие косы спускались ниже пояса, тонкие ровные брови она подвела угольком, немножко гуще, чем следовало бы. Должно быть, от природы они тоже были рыжеватыми, а так хотелось походить на чернобровых красавиц! Разговаривая с князем, она придерживала наряженную березку. «Как сестренку за руку!» – мельком подумал Светловой и улыбнулся.

Кто-то из девушек засмеялся, кто-то смутился – они уже поняли свою ошибку, но улыбка красивого всадника подбодрила их.

– Не Ярила я! – ответил Светловой, чувствуя, что под настойчивым и задорным взглядом рыжей девицы невольно краснеет. – Человек я простой.

– Ничего не простой! – уверенно возразила рыжая, смущенная гораздо меньше его. – Ты – княжич славенский, Светловой. Я тебя прошлой осенью в становище видела!

– Княжич! Княжич! Верно! – защебетали девушки, стали кланяться.

– А красивый какой, Лада Светлая! – ахнула она из них, и Светловой отвел глаза. Уже не первый год он ловил на себе восхищенные взгляды девушек, но до сих пор смущался и старался их не замечать.

– А чего же говоришь – Ярила, если знаешь меня? – спросил Светловой у желтоглазой.

От пристального, веселого, немного вызывающего взгляда ее задорных глаз в нем рождалось какое-то смутное, приятное беспокойство, по коже бегала теплая дрожь, делалось и неловко, и радостно.

– А чем не Ярила? – бойко ответила желтоглазая. – Князь ничуть не хуже. Окажи нам милость, княжич светлый, – поставь нашу березку!

Другие девушки тоже принялись просить, и Светловой не видел причин отказать. Княжеские роды ведут свое происхождение от богов, и недаром в недавние века князь одновременно являлся и верховным жрецом своего племени. В нынешние времена обязанности правителя и старшего волхва делили между собой разные люди, но князь по-прежнему принимал участие в священнодействиях важнейших годовых праздников. С его участием любой обряд приобретает втрое большую силу, любая жертва делается более угодна богам.

Сойдя с коня, Светловой поклонился березке, воплотившей в себе силу Лады и Лели, бережно взял ее за ствол и шагнул с ней в поле. Девушки пошли за ним, запели на ходу:

 
Где березки шли,
Там рожь густа,
Умолотиста, уколосиста:
С одного-то колоска
Умолотишь три мешка!
 

Желтоглазая пела громче всех и при этом за спиной Светловоя подталкивала сестер, показывала глазами на княжича, делала какие-то знаки. Кмети, собравшись на краю поля, посмеивались, переглядывались, и многие догадывались, что сейчас произойдет.

Выйдя на середину поля, Светловой воткнул березку заостренным концом ствола в землю среди ростков, поднял руки и громко пожелал:

– Расти, береза, к лесу, а рожь – к овину! Как береза высока, так будь рожь высока, сколько в березе листочков, столько будь зерна в колосочках!

И едва он кончил речь, как все девушки разом набросились на него, повалили и стали катать по полю, со смехом и визгом выкрикивая:

– Будь рожь так высока! Так добра и красна! Так бела и густа!

Множество девичьих рук тормошили Светловоя, перекатывали его по холодной земле и свежим росткам, то и дело он ощущал на лице, на шее, на руках торопливый горячий поцелуй, но не успевал даже заметить чей. У потомка Сварога много силы, он всем поможет – и урожаю на поле, и счастью девушек в замужестве.

Наконец новоявленного Ярилу выпустили. Он приподнялся и сел, жмуря глаза и держась за голову, стараясь опомниться. Земля и небо кружились, а вокруг раздавался задорный девичий смех. Светловою тоже было смешно, он протирал глаза и пытался пригладить волосы, смеясь над самим собой. Хорош же он теперь, надо думать!

– Ай спасибо тебе, княжич! – услышал он над собой веселый голос желтоглазой. – Все соседи от зависти лопнут – у нас рожь будет гуще леса стоячего, выше облака ходячего!

– А ты не держишь ли обиды на нас? – виновато и ласково спросила другая девушка.

– Не держу! – Светловой наконец открыл глаза, нашел рыжую совсем рядом с собой и улыбнулся ей. – Ловки вы, красавицы! И самого Ярилу, если мимо поедет, поймаете!

– Поймаем! – уверенно подтвердила егоза, завлекающе сверкнув на Светловоя глазами. – Пойдем-ка, угостим тебя!

Поднявшись с земли, княжич отряхнул рубаху и вслед за желтоглазой пошел к краю поля, где девушки оставили принесенное из дому угощение: яичницу в горшках, пироги, ржаные лепешки и блины. Усевшись общим кругом, они угощали кметей, бросали вверх ложки, приговаривая:

– Как ложка высоко летает, так бы высока рожь была!

Кмети тоже бросали ложки, глядя, у кого взлетела выше. Взорец опять пел свою песню про свинушку, чем сильно смешил девушек. Рыжая егоза сидела рядом со знатным гостем, сама угощала его, но не давала доесть ни одного куска, а все отбирала и бросала подальше в поле – Макоши и полевику. При этом она то и дело прикасалась к нему то плечом, то коленом, глаза ее смотрели лукаво и значительно, то ли с каким-то намеком, то ли с насмешкой, так что Светловою было и неловко, и весело разом.

– Приезжайте на Ярилин день к нам! И на Купалу! – звали девушки, и его радовала мысль, что все еще впереди: и самая яркая часть весны с Ярилиными и купальскими хороводами, и теплое щедрое лето.

– А нет ли у вас тут косуль или оленей поблизости? – покончив с угощением, спросил у девушек Скоромет. Веселье весельем, но о насущных делах он никогда не забывал, чем приносил неоценимую пользу своему княжичу, который, честно говоря, был мало склонен о них думать.

– Как не быть? – тут же ответила рыжая, которая не пропускала мимо ушей ни одного слова и на всякий вопрос находила ответ. – У нас тут кабанов больше, а косули – у Перепелов. Вот как вверх поедете, – она махнула рукой вдоль течения Истира, – там у них на опушках косули стадами бродят, даже днем видали. Поезжайте туда, да только смотрите, – она опять сверкнула глазами на Светловоя, – дорогу назад не забудьте!

Поблагодарив за угощение, дружина двинулась вверх по берегу. Светловой ехал первым, улыбался, вспоминая свое катанье по полю, даже посмеивался про себя. Эта встреча с девушками, задорные и влекущие взгляды желтоглазой егозы, – эх, имя спросить забыл! – наполнили его предчувствием чего-то светлого, горячего и радостного. Отъезжая все дальше, он мысленно оставался там, на опушке, возле ржаного поля, рядом с рыжей Ладой, ждущей своего Ярилу и нашедшей его – в нем. Сотней звонких голосов в нем пела сама весна – пора света, радости и пробуждающейся любви.

* * *

Светловой не любил облавных охот: ему неприятен был шум, поднимаемый загонщиками, его ранило испуганное метание животных, объятых смертным страхом. Охотился он немного, только чтобы не потерять сноровку, и предпочитал искать зверя по следу или подстерегать у мест кормежки. Проезжая по берегу Истира, как советовали девушки Ольховиков, славенцы скоро заметили на прибрежных опушках следы косуль. Сюда лесные козы по ночам выходили кормиться.

Неспешно двигаясь по берегу, Светловой приглядывал подходящее место для укрытия, где можно устроиться на ночь и дождаться удобного для лова рассветного часа. Как ни старался он думать об охоте, желтоглазая егоза как живая стояла перед его взором, ему мерещились ее зовущие взгляды, руки помнили ее прикосновения. Против воли Светловой уже мечтал о том, как поедет назад, – не заехать ли в гости? Все равно же надо где-то ночевать по дороге до Славена.

Вдруг он услышал какой-то шум, показавшийся странным. Встряхнувшись, Светловой прислушался. Из-за поворота реки неслись беспорядочные звуки, совсем не вязавшиеся с безмятежной радостью ясного весеннего дня. Звенело железо, раздавались ожесточенные крики, тяжелый скрип дерева, плеск воды. Светловой готов был поклясться, что слышит звуки битвы, но не мог в это поверить. Какая битва здесь, в мирной речевинской земле?

– Княжич, никак впереди бьются! – окликнул его Скоромет, ехавший чуть позади. На его лице отражалось тревожное недоумение, белесые брови хмурились.

– Быть не может! – ответил Светловой.

– Правда, княжич, и мы слышим! – подтвердил Взорец. Сейчас он уже не пел, его круглое румяное лицо стало серьезным. – Я тоже было уши протер…

– Не болтай! – оборвал его Скоромет. – Нашел когда скоморошничать! Что делать-то будем, княжич?

– Кончать болтать, да скорее туда! – горячо выкрикнул Преждан, всей душой стремясь скорее проверить, не послан ли богами долгожданный случай отличиться. – Затем и ехали!

Светловой молча кивнул, и Преждан первым устремился вперед. Сразу за поворотом берега их глазам открылась настоящая битва, кипевшая прямо на реке. Три ладьи со смолятическими турьими головами на носах были окружены множеством лодок и челноков, и люди из лодок стремились взобраться на ладьи. Течение Истира уже снесло их вниз и прибило к берегу; хозяева ладей упрямо оборонялись, но нападавших было больше. С муравьиной густотой и цепкостью они лезли и лезли со всех сторон, захватывали корму, пока хозяева защищали нос. Слышался звон оружия, треск ломающихся щитов и весел, скрип бортов, резкие крики, брань, стоны раненых.

– Купцы, что ли? Не наши! Смолятичи! – заговорили кмети.

– Так что же, стоять будем? Глядеть? – негодующе воскликнул Преждан. – Княжич, дозволь! – взмолился он, уже держась за меч.

– Да кто же позволил торговых гостей обижать? – Светловой и сам возмутился, опомнившись от изумления. – У нас со смолятичами мир нерушимый. А ну!

При всей мягкости нрава его никто не мог упрекнуть в недостатке отваги, и Светловой, мгновенно собравшись с духом, выхватил меч. Приняв это за разрешение, Преждан с воинственным криком кинулся вниз по пологому берегу к тому месту, где прибило ближнюю ладью. Одним махом он одолел отделявшие его от места схватки два перестрела, взметая тучи брызг, загнал коня по брюхо в воду и врубился в гущу битвы. За ним подоспели остальные во главе с самим Светловоем. До сих пор ему не приходилось участвовать в настоящем бою, не приходилось убивать, но он твердо помнил уроки Кременя. Жажда подвига, жившая в нем с детства, преисполнила его силой и не оставляла места для робости.

Заметив новых противников, разбойники повернулись к