Цитаты из книги «Моника Беллуччи. Кто простит мою красоту»

Так получалось, что в ее жизни все лучшие люди не верили в Бога. Джузеппе Торнаторе, подаривший ей лучшую роль, Киану Ривз, Венсан Кассель, ее отец, – все они не были религиозны. Люди же, еженедельно ходящие в церковь, рассказывали гадости у нее за спиной, пытались приложить раскаленную монету к лицу и мечтали увидеть ее проституткой. Атеисты старались быть хорошими людьми здесь и сейчас, а не прикрывали уродство души маской религиозности.

Когда живешь на несколько городов, очень легко собраться и уехать. Возвращение в этом случае воспринимается как чудо. Встречи после долгих расставаний не дают чувствам погаснуть, а жизни превратиться в рутину. (Моника Беллуччи)

детьми. Любовь должна помогать идти по жизни, как только чувства становятся проблемой, они изживают себя.

Если над отношениями надо работать, то в них уже что-то не так. Чувства не поддаются систематизации и логике. Все всегда происходит так, как и должно происходить. Никого нельзя удержать ни печатью в паспорте, ни

Решив вспомнить прошлое, он напился. Отношения с Моникой научили его сдерживаться, потому что любое резкое слово в адрес Моники означало одно: она тут же поворачивалась и уходила. Вернется она или нет – приходилось только гадать.

«Да, мы разные, но это ведь и прекрасно! Я бы не смог влюбиться в самого себя. Она итальянка, я француз, между нами случается всякое. Я люблю Монику и счастлив, что живу с человеком, который, как и я, больше всего ценит свободу». (Венсан Кассель)

С Никола Фарроном, Киану Ривзом и Венсаном Касселем ей было проще общаться. Эти мужчины всегда балансировали на грани общества, в котором оказывались. За Венсаном и вовсе закрепилось звание главного «аутсайдера» французского кино из-за его любви ко всему маргинальному, черному и порочному.

Мужчины сильнее и влиятельнее Монику пугали. Ее всегда страшила роль содержанки, которая значила потерю свободы.

Монику всегда тянуло к гениальным аутсайдерам. С детства в ней появилось какое-то острое чувство ненависти к людям, которых обычно называют душой компании. Впоследствии ненависть превратилась в настороженность.

А я вырос в Париже, который на моих глазах становился мусульманским городом, и научился смотреть на любую религию как на полезную метафору, которая помогает что-то понять насчет человеческой природы. Но верующим я так и не стал. Может быть, дело еще и в том, что меня отдали в католическую школу с очень строгими правилами, а это лучший способ вылечить от интереса к религии.