Цитаты из книг автора «Элизабет Страут»

Я никогда не забуду, как она это сказала: «Не бойтесь своего голода. Кто боится своего голода, станет такой же размазней, как все остальные».

вспоминает это чувство – когда ты молода и у тебя хватает сил поднять камень и со всей силы запустить его далеко в море, еще молода и еще можешь это сделать, можешь швырнуть этот чертов камень.

Ее тарелка была полна доброты Генри, а она тяготилась этой добротой и то и дело с досадой стряхивала ее щелчком, словно крошку, – потому что не знала того, что обязана была знать: мы бездумно упускаем, растрачиваем, проматываем день за днем.

Чего не знают молодые, думала она, лежа рядом с этим мужчиной, – его рука на ее плече, на ее руке; ох, чего они не знают – они не знают, что комковатые, старые, морщинистые тела так же жаждут любви, как молодые и крепкие; что любовь нельзя отбрасывать беспечно, будто она пирожное на тарелке, где еще много других пирожных и их будут предлагать снова и снова.

– Боже мой, до чего же я люблю февральское солнце, – сказала Оливия Киттеридж. – Боже мой, – с благоговением повторила она, – ты только глянь, как светится февраль.

Что мне для тебя сделать, Кристофер? – спрашивала она, имея в виду: «Сделай что-нибудь для меня!» – Давай я к тебе прилечу?

Она сделала круговое движение двумя пальцами – их тайный язык жестов, с давних времен, означавшее «давай уйдем», и он кивнул.

Генри, – В больницу? Олли, я не уверен… – Поворачивай, елки зеленые! – И добавила: – Я там родилась. Думаю, они уж как-нибудь пустят меня в туалет

Больше всего ее пугал этот первый миг, первые ноты, потому что как раз тогда люди по-настоящему слушали: она меняла атмосферу в зале. Именно эта ответственность пугала ее. И именно поэтому она играла три часа кряду без перерыва, чтобы зал больше не окутывала тишина, чтобы люди больше не улыбались ей, когда она садилась за инструмент; нет, она совсем не любила, когда на нее обращали внимание

Не бойтесь своего голода. Кто боится своего голода, станет такой же размазней, как все остальные