Матроны Древнего Рима, религия которого очень походила на древнегреческую, отмечали праздник, напоминавший Тесмофории. Праздник Благой богини, или Бона Деа, был ежегодной данью римлянок древней и щедрой матери-земле. Каждый год в декабре в распоряжение Благой богини передавался дом магистрата, причем за день до этого оттуда не только уводили всех мужчин и животных мужского пола, но даже выносили произведения искусства, на которых таковые были изображены. Внезапно ставшая соблюдать целибат жена магистрата и служанки украшали весь дом растениями и цветами, чтобы он стал похож на сад или беседку. Лишь мирт, растение, посвященное Венере – богине любви, предусмотрительно оттуда убирался. Поскольку на время праздника предусматривалось строгое воздержание от половой жизни, такого рода растению там было не место. Хозяйка также готовила стол с деликатесами для Благой богини, чье культовое изображение переносилось туда из храма.
Скромно одетые в пурпурные мантии, туда приходили матери семейств, но, в отличие от Тесмофорий, в которых запрещалось принимать участие девушкам, в качестве гостей и для помощи в проведении некоторых ритуалов римлянки приглашали туда знаменитых непорочных дев – весталок. На празднике проводились кровавые жертвоприношения – от имени народа Рима там убивали и зажаривали свинью. После этого хозяйка вместе с весталками над огнем совершала возлияния. Потом женщины веселились под музыку, причем позволяли себе такое, что в другое время им запрещалось, – омывали мясо вином, которое обычно им нельзя было пить, и при этом отпускали такие скабрезные шутки, которые были свойственны языку их мужчин.
Праздник Благой богини был посвящен плодородию, достигавшемуся лишь ежегодным перераспределением ролей, когда женщины изгоняли из своей жизни мужчин и сами выполняли свойственные их мужьям функции – забивали скот, пьянствовали, сквернословили и непристойно себя вели. Женщины столь ревностно относились к своему празднику, что, когда переодетый женщиной трибун захотел к ним присоединиться, они стали его преследовать, и ему удалось избежать кары только с помощью девушки-рабыни, которая помогла ему скрыться.
Целомудрие, соблюдавшееся женщинами, имело двоякое значение. С одной стороны, оно символизировало буйную плодовитость, как следствие временной непорочности, а с другой – освобождало их от домогательств мужей – как сексуальных, так и касавшихся работ по дому. Во время праздника Благой богини весталки выполняли функцию связующего звена с божественным началом, и их собственная временная невинность гарантировала незыблемость Рима, символом которой были ежегодные праздники плодородия, создававшие им условия для самовыражения.
Целибат был присущ и древнему египетскому религиозному культу Исиды, позже получившему распространение в греко-римском мире. Эта великодушная богиня[50], перенесенная в эллинистический Рим, нашла там широкую поддержку среди тех, кого привлекали к ее культу духовные и физические аспекты любви. Она регулярно являлась людям во сне, призывая их к соблюдению ее ритуалов.
В культе Исиды в Египте некоторые женщины исполняли функции жриц, а в Греции – вспомогательных ее служительниц. Женщин в культовые общества допускалось значительно меньше, чем мужчин, но храмовые и другие записи свидетельствуют о том, что в Афинах и в Риме – крупнейших культовых центрах, принимали больше женщин, чем в других областях, и культ Исиды привлекал их больше, чем любая местная религия. В Греции двумя факелоносицами и двумя толковательницами снов также были женщины.
Культ Исиды объединял особенно большое число светских приверженцев, которых можно разделить на три группы: простых верующих; ревностных поборников веры, строго соблюдавших присущие культу обряды под предводительством жрецов; и тех, чьи функции были настолько важны, что люди нередко путали или приравнивали их к жрецам. Женщины оказывались на этом высшем уровне крайне редко.
Исида была относительно целомудренной богиней, и святые отцы раннего христианства, такие как Климент и Тертуллиан, восхваляли ее непорочных последовательниц и жриц. Культ богини носил умеренно аскетический характер и, насколько известно, не имел сексуальных символов. Его приверженцам полагалось стричь волосы и носить скромные льняные одеяния. Ритуальные процессии и молитвы, а также такие их атрибуты, как вода, благовония и музыкальные инструменты, свидетельствовали об аскетизме и чистоте помыслов.
Как мужчины, так и женщины, приверженные культу Исиды, соблюдали целибат, что было редкостью в античном мире. Однако их воздержание от половой жизни было непродолжительным – обычно оно длилось десять дней. От женщин, собиравшихся стать сторонницами культа, требовалось соблюдать целибат перед инициацией, а потом воздерживаться от половой жизни в особые периоды. Исида в эллинистических романтических историях защищала непорочность расставшихся любовников, а женщины, стремившиеся укрыться от сексуальных домогательств, находили убежище в посвященном ей храме.
Самые благочестивые женщины прекращали супружеские половые отношения, превращаясь, по словам Тертуллиана, во «вдов». Они прерывали какие бы то ни было дальнейшие физические контакты с мужьями, причем иногда даже находили им взамен себя новых жен. Некоторые избегали контактов с мужчинами до такой степени, что отказывались целовать даже своих сыновей.
Памятники литературы повествуют о том, насколько добросовестно почитатели Исиды соблюдали требования целибата. В древнем романе Апулея «Книга Исиды» неофит говорит: «…нелегкой казалось мне задачей соблюдение обета целомудрия и воздержания»[51]. Делия – любимая подруга римского автора элегий Тибулла, поклонялась Исиде, и он постоянно мучился от периодического соблюдения ею целибата на протяжении десяти дней.
Какой мне прок от твоей Исиды, Делия?
Какой толк в том, что ты покорно соблюдаешь ее обряды, если я
Припоминаю верно, купаешься в чистой
Воде и спишь без меня в чистой постели?[52]
Проперций ворчал на свою соблюдавшую воздержание возлюбленную Кинфию: «Уплати мне залог за десять ночей!» И еще: «Вновь к печали моей настал этот мрачный обряд: теперь десять ночей Кинфия будет обряд соблюдать. Чтоб исчезли все эти обряды… пришедшие с теплого Нила к италийским матронам!» У самой Исиды он спрашивает: «Какая тебе выгода от того, что девушки будут спать в одиночестве?»[53]
Овидий, также лишенный благосклонности любовницы, присоединил свой голос к этим сетованиям: «Кто-то считает, что богиню радуют слезы любовников и ей доставляет удовольствие, когда ей поклоняются в муках те, кто в одиночестве лежит отдельно от любимых?» И, язвительно обращаясь к Исиде, добавляет: «Поскольку тебе было печально лежать в одиночестве, о, златая богиня, теперь и я должен страдать в дни поклонения тебе?»[54]
Печальный тон многих поэтов, сетующих на одно и то же обстоятельство, представляет собой забавное свидетельство силы того влияния, какое Исида оказывала на своих приверженцев, в частности женщин, которые ради соблюдения священного требования целибата рисковали навлечь на себя гнев мужей или любовников. Во время этих десятидневных периодов женщины ритуально себя очищали и все это время спали отдельно на чистом белье. Огромной притягательной силой богини была ее сфера духовной и физической любви, и когда она налагала условие периодического соблюдения целибата, ее сторонницы отдавали дань мудрости Исиды в этом вопросе и с достоинством повиновались. Они шли на такой шаг, несмотря на огорчение, которое испытывали при этом их мужчины, отказывая им в доступе к телу на более долгий период, чем того требовали остальные божества в обществе, где целибат воспринимался скорее отрицательно, чем положительно. Это было своего рода проявление независимости, а доброта и великодушие их целомудренной богини с лихвой оправдывали их жертву.
Соблюдение целибата также было важнейшим условием для женщин, которых боги мужского пола выбирали в качестве своих земных голосов. Аполлон, например, требовал, чтобы оракулы, вещавшие от его лица, в сексуальном плане были чисты, чтобы только он один имел право доступа в их тела[55]. В античном мире оракулы почитались как высокоценимые божества, через своих жрецов и жриц дававшие огромному числу граждан ответы на волновавшие их вопросы самого разного свойства – чей-нибудь поклонник мог спросить: «Взять ли мне в жены эту девушку?», а осторожный дипломат мог задать вопрос о том: «Следует ли моему городу-государству объявлять войну?» Самым известным было святилище оракула Аполлона в Дельфах[56]. Оракул давал ответы на вопросы в седьмой день каждого месяца[57]. Жрица, названная пифией, отвечала на вопросы после того, как впадала в транс. В эти моменты ее устами говорил Аполлон. Могло показаться, что она говорит полную чушь, но потом толмачи жрицы растолковывали ожидавшим ответа вопрошающим ее слова, обычно назидательными стихами гекзаметром. Когда визитеров было много, ответы оракула давали три пифии, работавшие посменно.
Пророческий реквизит пифии составляла чаша, установленная на шатком треножнике, которая использовалась для повседневного приготовления пищи. Перед тем как дать ответ, она осматривала козла, позже приносимого в жертву, чтобы выяснить, дрожат ли у него ноги так же, как у нее, когда ею овладевает Аполлон. В числе других ритуалов она совершала омовения в очищающих водах священного Кастальского источника.
Некогда все пифии были молодыми девственницами, но после того, как клиент совратил одну из них, правила изменились, и пифиями становились крестьянки не моложе пятидесяти лет, хотя в память о стародавних временах, когда молоденькую пифию лишили невинности, пифии одевались как девушки в такие одежды, которые носили и девушки, и юноши. После занятия ими своих престижных должностей они неукоснительно соблюдали целибат и, переселившись в святилище, оставляли своих мужей. Важнейшим требованием к пифии являлось соблюдение целомудрия. Аполлон не мог войти в тело, оскверненное сексуальным наслаждением с другим смертным, поэтому выбор на роль пифий женщин старшего возраста, которых уже не интересовали сексуальные утехи, представлял собой мудрое решение. Кроме того, это был пример того, как целибат женщин зрелого возраста обретал уважение и ценность, столь не свойственные ему в античном мире.
Некоторые греко-римские культы требовали служения жриц-девственниц, поэтому иногда молодых женщин готовили не столько к исполнению материнских обязанностей, сколько к религиозной деятельности. Им надлежало хранить девственность в течение долгого времени, а порой и пожизненно. Как и незамужним девушкам, им надлежало оставаться непорочными, а в противном случае они могли столкнуться с чудовищными последствиями. История Авги – дочери мифического царя Аркадии, свидетельствует о том, что могло случиться, если целибат жрицы нарушался. Царь сделал Авгу жрицей в храме Афины и пригрозил ей смертью в том случае, если она лишится невинности. Но как-то в храм заглянул великий Геракл, который был тогда в подпитии, и соблазнил Авгу рядом с источником. Она молча смирилась с насилием, и можно было подумать, что ей самой хотелось быть совращенной.
Через некоторое время на страну обрушилась моровая язва и голод. Царственный отец Авги узнал тайну дочери от Дельфийского оракула, навестил ее и увидел, что она беременна. Та рыдала и просила не лишать ее жизни, говорила, что Геракл был пьян, когда насиловал ее. «Лгунья!» – ответил ее отец и потащил дочь на базарную площадь, чтобы убить. Авга упала на колени, привлекая внимание толпы покупателей и торговцев. Отец устыдился убивать дочь на глазах всего честного народа и отдал другому царю, чтобы тот ее утопил. Царь согласился, но позже продал ее в рабство.
Продолжение этой истории – о том, как Авга втайне родила сына Телефа, которого вскормила лань, а воспитал пастух, как она спаслась, вышла замуж и впоследствии воссоединилась с Телефом, – к повествованию о храмовых жрицах прямого отношения не имеет. Здесь важно другое: Солон издал закон, в соответствии с которым лишенные девственности незамужние женщины могли быть проданы в рабство. Потеряв невинность, они лишались всех привилегий, которыми обладали гречанки, и становились такими же, как женщины варваров – на них нельзя было жениться, и никто не имел права их выкупить.
Обычай, в силу которого жрицы должны были быть непорочны, сохранялся до наступления христианской эпохи. В период Римской империи храмы имели храмовых рабынь – девственниц, предназначенных служить соответствующим богам в качестве невест. Такие рабыни в храме Дианы (Артемиды) в Эфесе, как и весталки, должны были сохранять девственность пожизненно. Другие боги требовали от своих жриц хранить целомудрие в определенные периоды, а не всегда, и то же самое относилось к жрецам. В Фивах молодые девственные невесты Зевса избирались по принципу их физического совершенства и высокого положения в обществе. Достигнув половой зрелости, они какое-то время соблюдали траурный ритуал по Зевсу – их первому божественному супругу. После этого их выдавали замуж за соответствующих их положению мужчин.
Во всех случаях девственность составляла ритуальное требование и не предполагала никаких аскетических идеалов или истязаний плоти. Языческие религии редко требовали долговременного целибата, и общество его осуждало[58]. Обычно было достаточно непродолжительного воздержания, хотя существуют редкие примеры пожизненного целибата. Как правило, жрицы могли отказаться от своих обязанностей, чтобы выйти замуж. Как мы увидим, такой возможностью располагали даже весталки после того, как в течение тридцати лет они исполняли жреческие обязанности.
О проекте
О подписке