Вдруг он поймал устремленный на них задумчивый взгляд Миранды и выругал себя за неосторожность. Жена его друга способна была пойти на крайности, чтобы обеспечить счастье тех, кого любила. Меньше всего ему нужно было, чтобы графиня строила планы насчет брака между ним и гувернанткой. Такая респектабельная невеста могла бы укрепить его положение в глазах самых осторожных инвесторов, но вряд ли способствовала бы его личному комфорту. Постоянное присутствие самого строгого критика могло подорвать даже его несокрушимую волю.
– Возвращаясь к нашим баранам… Когда именно его светлость собирался вернуться домой? – спросил он, отчасти желая отвлечь Миранду от матримониальных планов относительно его и мисс Уэллс.
– Вчера вечером, – грустно сказала Миранда.
Он сразу пожалел о своем вопросе и готов был избить своего друга за то, что тот назначил точную дату своего возвращения.
– Тогда мне лучше поехать поискать его, не так ли? – Приняв это решение, он сразу испытал огромное облегчение – видимо, он беспокоился за Кестера больше, чем думал.
Глядя на встревоженную Миранду, он подумал, что, конечно, Кит не мог устоять перед такими красивыми и нежными голубыми глазами. Нет, поправился он, его друг не смог устоять перед настоящей любовью, и это понятно. Внезапно ему очень захотелось встретить такую любовь – быть любимым и самому так сильно любить. Вместе с тем жизнь посеяла в нем недоверие к любым человеческим слабостям, каковой он считал и любовь… Он не отдавал себе отчета, что его суровый взгляд устремлен на несчастную мисс Уэллс, которая невольно вздрогнула.
– Ах, если б я могла поехать с вами! – воскликнула Миранда.
– Самое лучшее, что вы можете для него сделать, – это не подвергать себя опасности и находиться дома, – улыбнулся он.
– В самом деле, – поддержала его мисс Уэллс. – Ничто так не встревожило бы его светлость, как если бы он узнал, что вы подвергаете опасности свою жизнь и здоровье. А судя по погоде, можно надеяться, что он благополучно преодолел море. Даже лорд Карнвуд не смог бы пересечь Ирландское море, если бы капитаны кораблей не покидали порт, – тонко добавила она.
– Это правда, – немного успокоившись, согласилась Миранда. – А я была ужасно своенравной, настоящей дикой уткой, не правда ли?
– Мне вы всегда напоминаете лебедя, миледи, а вовсе не утку! – слегка поддразнил ее Бен.
– Повторите это через несколько месяцев, и, может быть, я обниму вас… если смогу дотянуться, – грустно улыбнулась Миранда.
– Умоляю вас, миледи, если вы не хотите, чтобы мой лучший друг вызвал меня на дуэль, сдержите свои порывы! – с притворным ужасом воскликнул он, на что она даже засмеялась:
– Надеюсь, Кит знает, что ему не к кому ревновать на нашей доброй земле.
А когда-то Бен считал, что его друг перенес в детстве слишком тяжелую душевную травму, чтобы быть способным на такую страстную и преданную любовь.
И опять он испытал тоску по такой любви, но в следующее мгновение отверг ее как недостижимую мечту, хотя чувствовал, что сам себе противоречит. Счастливая семейная жизнь Кита, видимо, смягчила его, потому что ему вдруг надоело постоянно быть настороже, отгораживаться от внешнего мира. Если бы в мире нашлась особенная женщина, к ногам которой Бен мог бы положить все, что имеет, она заполнила бы тоскливую пустоту в его душе. Хмуро уставившись на ведерко для угля, он сознавал, что мало кто из женщин сможет полюбить его, когда поймет, каков он на самом деле. Но он никогда не был слишком наивным и доверчивым, чтобы позволить им заглянуть в себя, да и не решился бы обнажить перед ними свою душу.
Правда в том, что Бен рос в окружении уличных женщин, как честных, так и не очень, и великосветское общество никогда не будет воспринимать его настолько своим, чтобы он мог жениться на дочери истинных аристократов, которую они растили для брака с джентльменом, достойным ее по происхождению. Он был ни рыба ни мясо и, даже если бы захотел, вряд ли имел право искать для себя девушку, хотя бы отдаленно похожую на Миранду. Образ одной строгой и в высшей степени респектабельной особы женского пола, которая никогда его не одобрит, проскользнул перед его мысленным взором, но он поспешил прогнать его как совершенно нелепую фантазию.
Мисс Уэллс скорее даст отсечь себе руку, чем выйдет замуж за выскочку вроде него… Но, поразмыслив, он решил быть более справедливым по отношению к суровой гувернантке. Почему-то он стал сомневаться, что она презрительно отнесется к его низкому происхождению. Он заметил, с каким леденящим душу высокомерием смотрит мисс Уэллс на любого холостого мужчину, будь то самый последний лакей или герцог Денли, который, несмотря на свой более чем почтенный возраст, отчаянно волочился за молоденькими женщинами, для чего и приезжал в Вичвуд. Он даже подумал, что мисс Уэллс – мужененавистница, но в таком случае она не подружилась бы с Китом и с молодым викарием из соседней с Вичвудом деревни, который тоже состоял в счастливом браке. Напрашивался вывод, что эта леди просто соблюдает крайнюю осторожность, и это неплохо. Но что, если удастся уговорить ее сбросить острые шипы, при помощи которых она защищается, и перед ним появится подлинная Шарлотта?
Взглянув на сидящую в другом конце гостиной женщину в гордой и неприступной позе, Бен с удовольствием принялся это обдумывать. Он уже давно догадался, что это унылое платье и капор с большими полями, скрывающими ее лицо, были всего лишь маскировкой. Приятно, что рядом с ней он не будет чувствовать себя неуклюжим медведем, поскольку по росту она достает ему до подбородка. И если судить по тонким рукам с изящными длинными пальцами, то под этим серым платьем из грубого крепа должна скрываться совершенно иная женщина… Тут он вспомнил, что находится в обществе дам, и почел за лучшее прекратить полет своего воображения. Внезапно ему пришло в голову, что леди, находящаяся в стесненных обстоятельствах, может принять ухаживания и не очень подходящего поклонника.
Имея солидное состояние, он способен склонить к мысли о замужестве и куда более непреклонную женщину – если целью ее являются его деньги. Он думал так не из ложной самоуверенности: две знатные дамы дали ему понять, что были бы рады иметь богатого любовника, даже если он недостаточно аристократичен для того, чтобы ухаживать за их дочерьми и стать их богатым зятем. Следовательно, его находят настолько интересным и привлекательным, что ради возможности запустить ручку в его глубокие карманы такие дамы вряд ли способны уловить запах торговой лавки своим деликатным носиком – даже и без крепкой приправы страсти. Он цинично улыбнулся, но, встретившись взглядом с мисс Уэллс и заметив, как она вздрогнула, сразу устыдился своих мыслей. Она – не такая, сказал он себе с уверенностью, поразившей его самого, хотя причины этой уверенности он не мог бы определить.
Раздраженно поглядывая на мистера Шоу, Шарлотта в который раз пыталась понять, почему он вызывает у нее желание непременно уколоть его или стать миниатюрной блондинкой, которые ему как будто нравятся. Он смотрел на нее, как на какую-то непонятную антикварную вещицу, однажды привлекшую его внимание в музее. И вот время от времени он заходит в надежде когда-нибудь понять, как она устроена, после чего эта вещь утратит свою притягательную загадочность.
Но если бы он догадался, что она была не той, кем казалась, он не дал бы ей ни минуты покоя, пока не разобрал бы ее до конца, старательно записывая порядок сборки. Поэтому она сочла своим долгом выглядеть непривлекательной и предсказуемой особой и получала своеобразное удовольствие, оправдывая его самые невзыскательные ожидания. В его присутствии она становилась карикатурой на безупречную гувернантку, и, вспомнив об этом, Шарлотта порылась в ридикюле и с триумфом выудила оттуда очки. Нацепив их на нос, она почувствовала себя готовой отразить его самые резкие замечания.
Но жест оказался напрасным, потому что в этот момент он повернул голову, прислушиваясь к пока еще неуловимому звуку. Затем она тоже услышала доносящийся с улицы слабый стук колес, затем приглушенный шум, как будто прибывший считал неприличным тревожить людей в столь поздний час. Она вопросительно взглянула на мистера Шоу, который ответил ей еле заметным кивком и, словно спохватившись, поднялся из кресла.
– Думаю, старина Коппис уже давно меня проклинает, так что пора мне освободить вас от своего присутствия. Миледи, мисс Уэллс. – Он поклонился дамам, затем движением бровей дал Шарлотте понять, что не стоит мешать встрече супругов.
– Я тоже удаляюсь, – с достоинством сообщила она ему и, поспешно пожелав Миранде спокойной ночи, позволила мистеру Шоу выпроводить себя из комнаты, прежде чем ее хозяйка поняла, в чем дело.
Но вскоре она забыла о них. Граф Карнвуд стремительно взбежал вверх по лестнице и поспешил к ней в гостиную – насколько могла судить Шарлотта, даже не заметив их с Беном. Она грустно вздохнула, но спохватилась и снова строго выпрямилась, поскольку мистер Шоу встретил ее неосторожный взгляд с сочувственным пониманием: дескать, да, очень необычный брак, хотя и очень завидный, даже с точки зрения его, скептика. Несколько мгновений их взгляды были прикованы друг к другу, как будто их объединяла общая мечта о недостижимом счастье, затем она заставила себя посмотреть в сторону и признать, что ей это почудилось. Почему-то в этот момент он показался ей странно уязвимым – тем более если учесть, что жизнь не очень-то щадила ни ее, ни его, чтобы каждый в отдельности мог допустить возможность такого счастья или – головокружительная, запретная мысль! – вместе в это поверить.
– Судя по той быстроте, с которой его светлость взбежал по лестнице, за его здоровье можно не беспокоиться, – заметил мистер Шоу.
– Но вы обратили внимание, он как-то странно держал руку? – озабоченно спросила она.
– Думаю, нужно спросить у Копписа, он всегда все знает.
– Я давно это поняла, – с несвойственным ей дружелюбием отвечала Шарлотта и, к его удивлению, вместе с ним направилась к лестнице.
События этого вечера так сильно взволновали Шарлотту, что она не могла заставить себя удалиться в свою комнату. Но рядом с Беном Шоу ей почему-то было спокойно и надежно, мельком отметила она, спускаясь по широкой мраморной лестнице. Коппис закрывал дверцы дорожной кареты графа Карнвуда и обернулся к ним с выражением той невозмутимой сдержанности на лице, которую привыкла видеть Шарлотта. Но по каким-то неуловимым признакам его невозмутимость показалась ей несколько притворной.
– Подать вам шляпу и трость, мистер Шоу? – осведомился он.
– Нет-нет, Коппис, мы пришли за объяснением, – нетерпеливо сказал Бен. – И не делайте вид, старый лис, что вы не понимаете, что я имею в виду!
Коппису явно не хотелось говорить правду, но он понял, что мистер Бен Шоу не оставит его в покое, пока не добьется своего.
– Насколько я понимаю, сэр, с его светлостью произошла небольшая неприятность, – признался он.
– Где и какая? – не в силах справиться с тревогой за своего друга, нетерпеливо спросил Бен.
Коппис взглянул на Шарлотту, пожал плечами, провел их в буфетную и плотно прикрыл дверь, чтобы их не подслушали. Впервые оказавшись в его святая святых, Шарлотта быстро окинула помещение взглядом и должным образом оценила удобную обстановку и сверкающую чистоту. Граф и графиня очень внимательно относились к комфорту своих слуг, она знала это по своей комнате, а уж у столь важной персоны, как Коппис, жилье должно быть не менее уютным и приятным.
– Рубен сказал, что, когда его светлость проезжал по территории поместья мисс Кейт, его подстерегали воры. И он думает, что, если бы он не находился так близко от лорда Карнвуда, для его светлости день мог бы закончиться очень плохо. А так ему только сбили шляпу и нанесли довольно сильный удар по правой руке, что любого другого заставило бы не садиться на лошадь не меньше недели – это Рубен так думает. Но его светлость требует, чтобы ради спокойствия ее светлости мы не придавали значения этому случаю.
– Вы думаете, это были не обычные разбойники? – спросил мистер Шоу.
– Судя по всему, нет, – заверил его Коппис, украдкой бросив на Шарлотту многозначительный взгляд.
– Если что-то угрожает спокойствию графини, вы не должны это скрывать от меня! Чем больше близких к ней людей знают правду, тем надежнее она будет защищена, – твердо заявила Шарлотта.
– Да, мэм, – почтительно поклонился Коппис.
– Так что же произошло? – спросила она.
– Не знаю, мэм, но Рубен говорит, что разбойники были в шелковых масках и слишком хорошо одеты для обычных воров. Кроме того, у них было самое современное оружие. Когда их привели к мировому судье, они отказались говорить и даже под угрозой наказания не назвали свои имена, что очень подозрительно, сэр.
Бен энергично кивнул, и они с Копписом обменялись понимающими взглядами, а Шарлотта разрывалась между чувством обиды на Копписа за то, что он обращался преимущественно к Бену, и страшной тревогой за своих друзей. После полученного Мирандой письма и этого нападения на графа в голову приходили самые мрачные мысли.
– И как же отнесся к этому преступлению мировой судья? – живо спросил Бен.
– Он приговорил их к пожизненной каторге, сэр.
– И они все равно ни в чем не признались?
– Ни в чем, сэр. Вам не кажется, что это очень показательный факт?
– Безусловно. Большинство преступников готовы назвать даже имя своей прабабушки, только бы избегнуть такого приговора.
Шарлотта внутренне содрогнулась – ведь Селия Бракстон тоже не назвала имя человека, который охотился за графом и его родственниками, да и за Беном Шоу. Такой отчаянный ее страх можно объяснить только неумолимой жестокостью таинственного незнакомца. Какое же черное преступление он совершил в прошлом, если пособники не посмели его выдать, а предпочли всю жизнь провести в каторжной колонии на берегу Ботнического залива? Выслеживание столь опасного и коварного врага было под стать самому Геркулесу. Она перевела взгляд на искаженное гневом лицо Бена. Да, если и был человек, способный совершить такой подвиг, то это, конечно, мистер Бенедикт Шоу! В погоне за злодеем, угрожающим графу, которого он считал своим братом, он не будет знать ни жалости, ни покоя. Казалось бы, такая черта характера, как одержимость в преследовании врага, должна была вызвать у нее отвращение и ужас, а она, напротив, ощутила удивительное спокойствие, будто на нее и ее друзей опустился защитный покров. Но как только Шарлотта сообразила, какой смертельной опасности подвергнется Бен, она испугалась и устыдилась своего эгоизма.
– Ее светлость скоро выведает у мужа об этом столкновении, – напомнила она мужчинам.
– Что ж, тем больше оснований, чтобы Миранда перебралась в Вичвуд, там она будет в безопасности, – мрачно сказал Бен Шоу, и на этот раз Шарлотта всем сердцем согласилась с ним.
Безусловно, нужно как можно быстрее уехать в Дербишир и пожить там некоторое время.
– Да, но люди подумают, что Кейт в чем-то провинилась, поэтому ее так поспешно увозят домой! – предостерегла она.
– Так пусть она остается здесь, разумеется, с надежной компаньонкой, – сказал мистер Шоу с многозначительным видом.
– Позвольте вам заметить, я гувернантка, а не компаньонка!
– Какая разница?
– Думаю, это совершенно понятно.
– В таком случае прошу вас считать меня недостаточно сообразительным и объяснить мне разницу, – с притворной кротостью попросил он.
Только присутствие Копписа спасло его от суровой отповеди Шарлотты.
– Пожалуйста! Гувернантка занимается образованием молодых леди, а иногда и юных джентльменов, мистер Шоу. А компаньонка – это леди, принятая в высшем свете, которая помогает подыскать своей подопечной жениха, соответствующего ее высокому положению в обществе.
– Вы хотите сказать, мисс Уэллс, что по рождению вы не леди? – с насмешливой почтительностью спросил этот задира.
– Лучше сказать, что у меня нет желания заниматься сватовством! – с надменной улыбкой отрезала она.
Шарлотта чувствовала себя очень неловко под любопытствующим взглядом Копписа, которого почему-то забавляла их перепалка. Но Бен Шоу не обращал на дворецкого внимания и посмотрел на нее с удивленным интересом.
– Но разве это не делает вас исключительно подходящей фигурой для положения компаньонки? – сказал он и, когда она недоумевающе подняла брови, пояснил: – С вашим скептическим складом ума вы легко определите охотников за приданым, ухажеров с сомнительным прошлым – и в результате подыщете своей подопечной идеального жениха.
– Боюсь, для этого я слишком суровый критик, – коротко возразила она и смерила обоих мужчин самым холодным взглядом. – Могу я попросить кого-нибудь написать крестной матери графини, леди Рис и предложить эту роль ей? Если я правильно составила о ней суждение за время наших нескольких встреч, она будет рада сопровождать Кейт в свет и может оказаться весьма проницательной свахой. Мне известно, что она предлагала свои услуги несколько недель назад, но ее светлости не терпелось представить сестру обществу, но, как видно, она переоценила свои силы – в данных обстоятельствах.
При Копписе она не могла упомянуть о беременности Миранды, как того требовали нелепые условности высшего света.
– Да, Киту пришлось долго убеждать графиню, что необоснованные сплетни про ее прошлое не смогут отразиться на будущем Кейт – даже если она о них услышит. Но думаю, теперь он уже жалеет о том, что поднял такой шум из-за той истории. Однако я нахожу отличным ваше предложение и утром передам его Киту.
– Вы думаете, он станет с вами советоваться на этот счет? – спросила она.
– А вы думаете, нет, мэм? Если принять во внимание, что он не разделяет вашей заниженной оценки моих способностей.
– Право, не могу сказать.
Она холодно пожелала мужчинам спокойной ночи и ретировалась, пока не успела сказать то, о чем могла пожалеть.
О проекте
О подписке