Король регулярно навещал жену в ее апартаментах, хотя Джейн подозревала, что не так часто, как той хотелось. Девушка со стороны наблюдала за Екатериной и Генрихом, ощущая напряженность отношений между супругами, хотя внешне они были неизменно вежливы и приветливы друг с другом. Их связывала дочь, в которой оба души не чаяли, общим был также интерес к учению и музыке. Время от времени Джейн даже слышала, как они вместе чему-то смеялись.

В те первые недели, когда Джейн знакомилась с обычаями двора королевы и привыкала к своим новым обязанностям, ей стало понятно, что все здесь болтают о госпоже Анне и короле; услышала она и другие истории из жизни Анны. Несколько лет назад эта девушка пыталась заключить помолвку с сыном герцога Нортумберленда и была удалена от двора за дерзкую самонадеянность. Еще раньше побывала при дворе во Франции, и о том, чем она там занималась, горячие спорщики высказывали очень разные предположения.

Сама Анна проявляла полное безразличие к этим слухам и сохраняла безмятежное спокойствие. Где бы она ни появилась, все внимание было приковано к ней. Джейн удивлялась, как с виду неприметная девушка сумела вызвать к себе такой острый интерес, граничивший с поклонением. Анна не была красавицей: плоскогрудая, с худым лицом и шестым ногтем на одной руке, который она безуспешно пыталась скрыть длинными рукавами. Но в глазах ее сверкали веселые искры, и это облако темных волос, и вкус к моде. Анна приковывала к себе взгляды тщательно продуманными нарядами, и, что бы ни говорили о ней между собой девушки, в ее присутствии они всячески демонстрировали, что наслаждаются ее обществом, и вились вокруг нее, как мотыльки у огня; так же вели себя и юные джентльмены, проводившие вечера в покоях королевы. Анне стоило только сверкнуть глазами в их сторону, и все они, как зачарованные, тянулись к ней, восхищаясь ее умом и талантами. Пела и танцевала она несравненно, а кроме того, искусно играла на лютне и писала стихи. Даже великий кардинал Уолси, шествовавший по двору с многочисленной свитой и прижатым к носу апельсином, сдобренным специями и защищавшим его от смрада простонародья, казалось, скрывался в тени славы, восходящей к вершине новой фаворитки.

Однако Екатерина оставалась истинной королевой, примером для подражания. Она была королевой вдвойне, дочь испанских соверенов Фердинанда и Изабеллы, о которых часто говорила с глубоким уважением и любовью. Хорошо образованная и благочестивая, щедрая и милостивая. Она принимала сердечное участие в судьбе Джейн, как и в судьбах всех прочих людей, находившихся у нее на службе, и очень хвалила результаты ее работы иглой. Очень скоро Джейн почувствовала, что королева заботится о ней, как о родной. Екатерина заменила ей мать, которая была так далеко. Прошел всего месяц, а Джейн уже готова была отдать жизнь за королеву.

Она старалась иметь как можно меньше общего с Анной, соблюдая необходимую вежливость и не давая поводов к обидам. Ей уже довелось стать свидетельницей того, к каким несчастьям приводят измены: она видела, в какое отчаяние привела неверность мужа ее мать. Было до слез жаль, что у Екатерины нет сына, и Джейн истово молила Бога, чтобы Он даровал королеве такое благословение, пока Марджери Отвелл, одна из горничных, следивших за бельем королевы, не сказала ей, что у Екатерины четыре года как прекратились месячные крови. Значит, отец был прав. Надежды на сына нет.

К счастью, большинство фрейлин, даже Нан Стэнхоуп, поддерживали королеву. Три придворные дамы были особенно близки к Екатерине: леди Уиллоуби, вспыльчивая женщина с оливковой кожей, вдова, которая восемнадцатилетней девушкой приехала вместе с будущей королевой из Испании; леди Парр, другая вдова, очень услужливая и обходительная дама; и юная маркиза Эксетер, черноволосая и пылкая, наполовину испанка, истово преданная королеве.

Бесс Чеймберс сообщила Джейн, что у Екатерины есть еще одна близкая подруга – Маргарет, герцогиня Солсбери, кузина короля и наставница принцессы Марии.

– Но она живет в Ладлоу, где воспитывается принцесса, – пояснила Бесс. Дело было в сентябре, они вдвоем спешили на кухню распорядиться, чтобы их госпоже приготовили салат на ужин. – Разлука с дочерью причиняет королеве большие страдания, как и отсутствие леди Солсбери, но наследников престола принято отправлять на воспитание в Ладлоу. Принцы Уэльские должны научиться там управлению страной. Как только король понял, что у него больше не будет детей, он сделал свою дочь принцессой Уэльской и отправил ее туда. Королева очень скучает по ней, но не противится, понимая, что так нужно.

Джейн редко участвовала в доверительных беседах между Екатериной и ее подругами, но позже, на той же неделе, когда она прибиралась в одной из комнат, дверь личных покоев королевы отворилась и появилась леди Эксетер. Джейн услышала, как у нее за спиной Екатерина со страстью в голосе сказала кому-то, находившемуся с ней в комнате:

– Я никогда не соглашусь с тем, что мой брак кровосмесительный и незаконный, и не сделаю ничего, что поставит под сомнение права моей дочери!

Джейн молчаливо аплодировала смелости королевы. Противостоять королю, перед которым все благоговели, было непросто. Но ее озадачил вопрос: с чего это брак королевы кто-то считает кровосмесительным?

Она спросила об этом Марджери, улучив момент, когда они остались одни в спальне Екатерины и отбирали одежду, которая требовала починки.

– Ее милость была замужем за старшим братом короля, покойным принцем Артуром, который был бы королем, если бы не умер, – сказала ей Марджери. – Очевидно, замужество с братом покойного супруга не допускается, но, насколько я слышала, это не было настоящее супружество, если вы понимаете, что я имею в виду, поэтому папа позволил ее милости вступить в брак с королем, который тогда был принцем Уэльским. Он дал им особое разрешение на это.

– Значит, нельзя заключать брак с братом или сестрой умершего супруга?

– Нельзя, если первый брак совершился окончательно. Ее милость настаивает, что этого не было. Его милость, очевидно, уверен в обратном. Вот почему он считает их брачный союз инцестом, противоречащим Писанию и законам Церкви. Но, – Марджери понизила голос, – я знаю, кому верю!

Джейн согласилась с ней. Она не могла представить, чтобы их преданная Господу, твердая в принципах госпожа лгала.

Кавалеры не докучали вниманием Джейн, а самой ей не хватало смелости поднять на них глаза, как делали Анна Болейн и Нан Стэнхоуп. Некоторые из ее наперсниц, например Джоан Чепернаун и Бесс Чеймберс, были такими хорошенькими, что им не приходилось ничего делать: мужчины сами толпились вокруг. Среди тех, кто частенько захаживал в покои королевы, был и сэр Фрэнсис Брайан. Джейн провела при дворе около месяца, и ее очень тронуло, когда однажды он на глазах у всех отозвал ее в сторонку и поинтересовался, как у нее идут дела. Она была благодарна ему за проявленный интерес, потому что обычно ей приходилось лишь наблюдать за тем, как другие флиртуют и смеются, а это не слишком приятно.

– Постепенно привыкаю, – ответила Джейн, – я люблю королеву, но никогда не думала, что при дворе плетется столько интриг.

– Вы шокированы, юная леди? – засмеялся сэр Фрэнсис.

«Мало же он меня знает, – подумала она, – или не осведомлен о том, с какими безнравственными людьми я столкнулась еще до приезда сюда», а вслух сказала:

– Думаю, меня шокирует человеческая натура, сэр Фрэнсис: некоторые люди с такой легкостью причиняют боль другим. – Джейн бросила взгляд на Анну Болейн, громко смеявшуюся над шуткой своего брата Джорджа, развязного молодого человека, который имел очень высокое мнение о себе и с которым – как, хихикая, говорили фрейлины – ни одна девушка не могла чувствовать себя в безопасности.

– Не судите так поспешно о госпоже Анне, – сказал Брайан. – Она необыкновенная женщина, великий мыслитель и политик, многие ее поддерживают.

– В том, чтобы увести супруга у своей госпожи? – спросила Джейн. Вокруг них вертелась, сверкая глазами, Бланш де Варгас, пришлось понизить голос. – Вы даже не представляете, какую боль это причиняет…

Сэр Фрэнсис нахмурился:

– Ш-ш-ш! Не стоит обсуждать это здесь. Пойдемте в личный сад королевы.

Джейн с легкой опаской спустилась вслед за свои кавалером по лестнице туррета^[8], потом Брайан предложил ей руку, и они стали неспешно прогуливаться по гравийным дорожкам между аккуратными огороженными клумбами, среди которых возвышались полосатые постаменты с ярко раскрашенными скульптурами королевских геральдических животных. Джейн радовалась, что они здесь не одни: в дальнем конце сада, вне пределов слышимости, прогуливались еще две пары.

– Вы не можете снисходительно относиться к тому, что делает госпожа Анна, – настойчиво повторила Джейн. – Подумайте, как это печалит королеву.

– Никто не восхищается королевой и не почитает ее больше, чем я, – возразил Брайан. – Я ее очень люблю и жалею, да. Трагедия королевы в том, что она не имеет сына, оттого и ее влияние уменьшается. Она ненавидит кардинала, но ей не хватает сил сместить его с поста. Эта сила есть у госпожи Анны, и она намерена добиться устранения Уолси.

Сколько Джейн себя помнила, кардинал Уолси был главным министром короля – самим королем, разве что не по титулу, – так говорили многие. Оказавшись при дворе, она своими глазами увидела, какая пышность окружает этого великого мужа и как с ним церемонятся. Король ходил с кардиналом по дворцу, обняв его рукой за плечо, и смотрел на него с сыновней любовью в глазах. Джейн уже знала, что с любой петицией или прошением нужно было сперва обращаться к кардиналу, который, если посчитает это удобным, посоветует королю, стоит ли удовлетворить просителя. Уолси был сказочно богат, он владел огромным дворцом Йорк рядом с Вестминстером и построил Хэмптон-Корт, превосходивший великолепием все резиденции короля, к тому же его дважды едва не избирали папой.

– Как же это госпожа Анна надеется сместить кардинала? – изумленно спросила Джейн. – И почему она хочет этого? Если кто-то и может добиться развода для короля, так это Уолси.

– Сколько вопросов! – Брайан подмигнул ей своим единственным, злобно-насмешливым глазом и усмехнулся. – Так вот, милая Джейн, вы попали в самую точку. Она может сместить кардинала, потому что сейчас весь разум короля сосредоточен на его гульфике, а когда женщина приводит мужчину в такое состояние, она может делать с ним, что хочет.

Джейн засмеялась, чувствуя, что щеки у нее порозовели, и спросила:

– Она делит постель с королем?

– Кто знает? Он от нее без ума. Но в этом есть нечто гораздо большее, чем постельные утехи, по крайней мере для госпожи Анны. Несколько лет назад кардинал ее смертельно обидел. Она хотела выйти замуж за нынешнего герцога Нортумберленда, однако его преосвященство помешал этому, да еще и оскорбил ее по ходу дела. Теперь она мстит: публично унизила его, когда он вернулся из посольства во Францию. Кардинал не мог получить более явного знака ее растущего могущества.

Джейн села на каменную скамью с вырезанными по бокам львами:

– Она, наверное, ненавидит его.

Брайан опустился рядом с ней, наблюдая за парочкой, которая тайком поцеловалась под тенистым деревом в конце аллеи.

– У нее есть на то причина. Она использует Уолси, чтобы получить желаемое, а потом уничтожит кардинала. Он забрал себе слишком много власти, и я, например, только обрадуюсь его падению.

Горячность сэра Фрэнсиса испугала Джейн.

– Вы тоже ненавидите кардинала?

– Как и многие другие. – Лицо его помрачнело. – При дворе есть два центра власти, Джейн. Один – это кардинал, который является лорд-канцлером и занимает Бог весть сколько еще разных должностей. Второй – это король. Джентльмены из его личных покоев пользуются большим влиянием, потому что проводят с ним каждый день и могут наушничать. Их желания не всегда совпадают с намерениями кардинала, и Уолси ревнует к их близости с королем. Я был джентльменом из личных покоев. Меня назначили туда много лет назад вместе с моим зятем сэром Николасом Кэри, король почтил меня своей дружбой. Однако кардинал дважды вычищал личные покои, изгоняя оттуда самых влиятельных людей, ссылаясь на то, что эти юные горячие головы сбивают с пути короля. Я два раза терял свой пост. С прошлого года я нахожусь при дворе исключительно из доброго расположения короля, но личные покои для меня закрыты.

Джейн положила ладонь на руку Брайана, не задумываясь, как если бы рядом с ней сидел брат.

– Но это невероятно! У короля наверняка хватает власти, чтобы распорядиться иначе?

– Он слишком благоговеет перед кардиналом, – сказал сэр Фрэнсис, потом вдруг наклонился и поцеловал ее в губы.

Ни один мужчина до сих пор не делал этого, и Джейн не знала, что сказать или сделать. Она даже не была уверена, понравилось ли ей ощущение. А когда он лизнул языком ее язык, девушка вспомнила, что говорил о Брайане брат: его называли Викарием Ада. Джейн неприязненно отшатнулась от него.

Он улыбнулся ей, щуря беспутный глаз:

– Простите, если я был слишком дерзок, но ваша доброта придала мне смелости.

– Я не уверена, что королева одобрила бы это, – сказала Джейн.

– Может, и одобрила бы, если бы мои авансы были приняты благосклонно, – возразил он.

– Это зависит от ваших намерений, – с улыбкой парировала Джейн, совладав с собой.

– А, так в вас есть смелость, сестричка! Ее милость была бы рада, если бы я нашел даму, которую мог бы любить. Недавно она упрекала меня, как обычно, по-доброму, за то, что, достигнув почтенного возраста тридцати семи лет, я так и не обзавелся женой.

– Тогда, вероятно, мне следует соблюдать еще большую осторожность, сэр Фрэнсис, – сказала Джейн, отодвигаясь от него, – потому что, кажется, ваши отношения с женщинами не всегда были приличными для их чести.

– Легкий флирт еще никому не вредил, – беспечно заявил он, откидываясь на спинку скамьи.

Пора было сменить тему. Сэр Фрэнсис нравился Джейн, но надо было проявлять осторожность.

– Я понимаю, отчего вы не любите Уолси, – сказала она.

Он вздохнул и печально взглянул на нее:

– Именно поэтому я и многие другие поддерживают госпожу Анну во всех ее попытках свергнуть кардинала. – И снова улыбка его стала волчьей. – А теперь, милая сестричка, думаю, пора возвратить вас вашей госпоже.

Они поднялись и вернулись к лестнице, больше не держась под руку.

– Джейн, будьте добры, сходите и отыщите Анну Болейн, – сказала королева Екатерина однажды осенним утром, сев за стол завтракать. – Она уже должна быть здесь, чтобы прислуживать мне.

– Конечно, мадам. – Джейн сделала реверанс и покинула личные покои.

Сперва она заглянула в спальню, но там было пусто. Потом спустилась в личный сад королевы и тоже никого там не застала. Она поискала в часовне и в уборных. Наконец подошла к сержанту – привратнику дворцового гейтхауса.

– Госпожа Анна Болейн? – переспросил он. – Она уехала домой вчера вечером.

– Благодарю вас, – сказала Джейн и начала медленно подниматься по ступеням; внутри у нее кипел гнев.

Как же ей не хотелось сообщать королеве об очередном оскорблении! Анне по меньшей мере следовало бы проявить вежливость и попросить у своей госпожи позволения покинуть двор.

– Вчера вечером она уехала в замок Хивер, мадам, – нервно доложила Джейн Екатерине.

Последовала пауза, королева переваривала новость.

– Ясно.

– Удивляюсь, почему ее милость не уволит госпожу Анну, – пробормотала Джейн Марджери, когда они доставали пяльцы из шкафа с принадлежностями для шитья.

– Она не сделает ничего такого, что может огорчить короля, – ответила ей подруга. – Ее милость проявляет благосклонность к этой женщине ради него, потому что она его любит.

– Она святая, – заметила Джейн, вспоминая, как ее мать продемонстрировала такую же терпимость по отношению к отцу. – Вероятно, так и надо поступать, раз жена обязана слушаться мужа и вынуждена жить с ним.

– Да, – согласилась Марджери, собирая пяльцы, – ведь, как доказывает Великое дело короля, аннулировать брак очень трудно. К тому же королева этого не хочет.

Джейн поняла, что ее мать тоже не желала развода. По крайней мере, ее отец старался держать все в тайне, в отличие от короля.

– Это скандал, что мужчина выставляет напоказ свою любовницу, как это делает его милость. Но поменяйте их ролями, представьте, какое возникло бы возмущение, если бы у королевы появился любовник!

Голубые глаза Марджери округлились.

– Не могу вообразить, чтобы она такое сделала, но я понимаю, о чем вы говорите. Увы, мужчины могут безнаказанно совершать измены, а мы, бедные женщины, должны быть безупречными, ни малейшего подозрения, чтобы не подложить бастарда на колени супругу!

– Ну хватит болтать! – раздался у них за спинами хриплый голос леди Уиллоуби, которая направлялась в покои королевы. – Поторопитесь, дамы! Я могу согласиться с вашими рассуждениями, но не вам говорить такое!

Джейн от стыда вжалась в стену. При дворе лучше не высовываться и вообще помалкивать.