Всем, кто засиживается допоздна,

читая книги о поцелуях

Young Adult. Магические бестселлеры Элис Ковы

Elise Kova

A Dance with the Fae Prince

Copyright © 2021 by Elise Kova

All rights reserved.

Cover Illustration © 2021 by Elise Kova. Used with permission. All rights reserved.

Cover Illustration designed by Marcela Medeiros

Перевод с английского Е. Каштановой

© Каштанова Е., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Один

Когда закончились деньги, Джойс сначала продала картины, потом отцовское серебро, украшения и платья матери, а после и все ценное из моего коридора. Она постоянно что-то продавала, а деньги тратила на вечеринки и подпитку собственных амбиций, пытаясь таким образом вернуть часть былого величия семьи, умершего вместе с отцом.

И теперь, когда уже ничего не осталось, она решила продать меня будущему мужу.

Джойс не говорила об этом прямо, но я-то знаю правду. Уже больше года ощущаю ее глубоко внутри. Точно так же, как чувствую разразившуюся прямо за горизонтом бурю, когда воздух будто уплотняется в преддверии шторма.

Все началось с пустячных замечаний сестер, каких-то мелочей здесь и там. И каждый раз я «неразумно» читала между строк. Ведь где всегда кроется правда? Именно в том, о чем не говорят открыто.

После намеки на брак и мой «вполне подходящий возраст» стали обыденным явлением за ужином. Я слишком много ем и почти ничего не делаю. Мое замужество станет удачной сделкой, а Джойс прежде всего деловая женщина.

Мысли столь же тяжелы и неотвратимы, как туман, ползущий по холмистым нагорьям, что простираются от отцовского поместья до густых лесов, растущих у подножия Сланцевых гор. Эти тревоги неколебимым облаком уже несколько недель висят у меня над головой.

Я сжимаю в руках поводья Дымки. Лошадь, уловив мое недовольство, ржет и трясет головой. В ответ я похлопываю ее по шее.

– Все хорошо, – уверяю я. Но, честно говоря, понятия не имею, так ли это. Сегодня Джойс встречается с мужчиной, который купит право жениться на мне. Кто знает, о чем они договорятся за дверьми кабинета, куда меня даже не пригласят. – Поехали, еще разок прокатимся до леса.

Дымка – кобыла серой масти, но я назвала ее так не из-за окраски. Она родилась три года назад, такой же поздней осенью, как сейчас. Я всю ночь просидела в стойле рядом с ее матерью, ожидая встречи с жеребенком. Хотела, чтобы из всех людей меня она увидела первой.

Эта лошадь – последнее, что подарил мне отец перед тем, как его корабль пошел ко дну.

С тех пор мы проводим вместе с ней каждое утро.

Дымка мчится вперед, и появляется чувство, словно мы отрываемся от земли и парим вместе с птицами в вышине. Она тоже понимает, как больно день за днем находиться в неволе и носить на себе тяжкое бремя. Мы летим над влажной землей, стрелой пронзая туман, и в мою голову – уже не в первый раз – приходит мысль, что, возможно, нам и не стоит останавливаться.

Так мы обе сможем стать свободными. Убежим и никогда не вернемся.

Впереди словно бы из ниоткуда возникают деревья, выстраиваясь в сплошную линию, больше похожую на стену, чем на лес. Они как будто несут дозор. Дымка становится на дыбы, едва не сбрасывая меня на землю. Цепляясь за поводья, я успокаиваю лошадь и направляю ее вдоль темной кромки леса.

Вглядываясь в пространство между деревьями, я почти ничего не вижу. Густой полог и туман надежно скрывают лесные тайны, и в нескольких футах от входа уже царит кромешная темнота. Слегка потянув за поводья, я останавливаю Дымку. Хочу рассмотреть получше, хотя сама не понимаю, что пытаюсь отыскать.

Горожане говорят, что по ночам в лесу мелькают огни. А некоторые отважные охотники, осмелившиеся преодолеть естественный барьер, который отделяет людей от мира магии, утверждают, будто видели диких, злобных лесных существ, схожих как с людьми, так и с животными. Фейри.

Само собой, меня никогда не пускали в лес.

Я вытираю скользкие от пота ладони о плотную ткань штанов для верховой езды. Находясь так близко к лесу, я всегда испытываю некое смутное предвкушение.

Может, сегодня тот самый день? Если я убегу в лес, никто не возьмется меня преследовать. Ведь все, кто ступит под темный полог, уже через час считаются мертвыми.

Над пологими холмами эхом разносится резкий крик петуха, и я бросаю взгляд назад, туда, где находится наше поместье. Сквозь туман начинает пробиваться солнце, пронзая дымку дерзкими лучами-пальцами, и я понимаю, что краткий миг свободы подошел к концу. Пришло время посмотреть в лицо своей судьбе.

Поездка к дому занимает в два раза больше времени, чем скачка от него. С каждым днем мне становится все труднее отворачиваться от бодрящих предрассветных сумерек, густого тумана и великих тайн, которые скрываются в темной чаще. Тем более что возвращаться в поместье мне хочется меньше всего на свете. По сравнению с ним даже лес выглядит привлекательно.

На полпути назад я внезапно осознаю, что эта поездка для меня последняя. Да, здесь мне удается насладиться свободой лишь в краткие утренние часы, но когда меня выдадут замуж за какого-нибудь богатого лорда, превратив в его племенную кобылу, я лишусь и этих крох радости. Напротив, во имя любви – самой мерзкой и жестокой вещи в мире – мне придется сносить все его надругательства и оскорбления.

– Катрия, за опоздание Джойс с тебя живьем шкуру сдерет, – напускается на меня Корделла, которая присматривает за лошадьми. – Она уже дважды приходила сюда, искала тебя.

– Почему-то я не удивлена, – усмехаюсь я и спешиваюсь.

Легонько похлопав по плечу, Корделла наставляет на меня палец.

– Сегодня тебе выпадет возможность, о которой большинство девушек могут только мечтать. Хозяйка найдет для тебя пару – умного, практичного мужчину, который станет заботиться о тебе до конца твоих дней. От тебя же потребуется лишь улыбаться и выглядеть привлекательно.

Я уже по горло сыта людьми, которые «заботятся обо мне», но не вижу смысла затевать спор с Корделлой, а потому коротко киваю.

– Знаю. Просто в выборе этого мужчины мне хотелось бы иметь хоть какое-то право голоса.

– Да какая разница, кого выберут. – Корделла начинает расседлывать Дымку, а я снимаю с лошади уздечку. – Самое главное, что он богат.

Конечно, ведь Корделла видит лишь молодую наследницу во мне да показное богатство, за демонстрацию которого продолжает цепляться Джойс: поместье, наряды, приемы. Сверкающий фасад, оставшийся с тех времен, когда мы и в самом деле были богаты – задолго до того, как из-за смерти отца и неверных решений все состояние пошло прахом.

– Я надеюсь на лучшее, – в конечном итоге говорю я.

Все прочие слова могли бы показаться проявлением неблагодарности. Ведь с точки зрения Корделлы, низкое происхождение которой почти не оставляло шансов пробиться в жизни, уж мне-то точно не стоило жаловаться на судьбу.

– Катрия, – зовет меня с веранды, которая тянется вдоль всего поместья, младшая сестра. Едва взошло солнце, а она уже в парадном платье. Как будто именно ее сегодня выдают замуж. На мне же старая, поношенная, заляпанная грязью одежда. – Тебя мама ищет.

– Знаю. – Я передаю уздечку Корделле. – Закончишь здесь сама?

– Ладно, ради исключения, – подмигивает она.

Такие «исключения» Корделла делала не раз. Дымку подарил мне отец, а вовсе не хозяйка дома. Вскоре после того, как он начал все чаще уезжать по торговым делам, Джойс решила, будто мы тратим слишком много денег на лошадей. Отец не позволил ей продать жеребенка, и она, пылая яростью, заявила, что если я хочу иметь лошадь, то должна заботиться о ней самостоятельно. И неважно, что у сестер тоже имелись жеребцы, на которых те практически не ездили. На их прихоти деньги находились всегда.

– Спасибо, – искренне благодарю я и шагаю в поместье.

– От тебя воняет, – со смехом заявляет Лаура при моем приближении и для пущего эффекта зажимает нос.

– А может, от тебя? – лукаво улыбаюсь я. – Вряд ли ты сегодня мылась.

– Я пахну сладко, как роза, – сообщает она.

– Роза? – Я шевелю пальцами. – Тогда что это за вонючие шипы? – Я налетаю на нее и щекочу живот. Сестра с визгом меня отталкивает.

– Не надо! Ты испачкаешь мне юбки!

– Я грязное чудовище!

– Нет, нет, спасите меня! – смеется она.

– Хватит, – прерывая краткий миг веселья, сурово припечатывает Хелена. Она младше меня, но ведет себя скорее как старшая. Из нас троих она единственная умеет держать себя в руках. Да и мать любит ее больше всех. – Лаура, пойдем, – велит она младшей сестре.

Лаура переводит взгляд с Хелены на меня, но пасует перед заместительницей Джойс.

– Нельзя и дальше так себя вести, – не унимается Хелена.

– Но я…

– Что за ребяческие выходки? Разве ты не хочешь стать настоящей леди?

– Да, но…

– Тогда веди себя соответственно.

Светлые коротко остриженные волосы Хелены падают на лицо, закрывая одну сторону. Ее баловали с самого детства, и все же у сестры замашки убийцы. Она вечно прячется в тени, просачиваясь даже в мои кошмары.

Однажды и знакомая мне милая Лаура тоже исчезнет, превратится в подобие сестры, уступив железной воле Хелены и Джойс.

– Что тебе нужно, Хелена? – В надежде хоть немного защитить Лауру, я пробую отвлечь внимание на себя.

– О, я пришла передать сообщение. – Улыбка Хелены похожа на змеиную. Прямо как у ее матери. Со временем точно так же научится улыбаться и Лаура.

После смерти мамы отец женился во второй раз, и мне этот брак принес очень мало счастья. Впрочем, радует уже то, что женщина, которая растила меня, не связана со мной кровными узами и я не унаследовала от нее эту ужасную улыбку.

– Джойс хочет, чтобы ты перед визитом гостей вымыла сегодня зал.

В нос внезапно ударяет сильный дымный запах, но я сдерживаю желание потереть переносицу. Всякий раз, когда кто-то лжет, в воздухе отчетливо пахнет дымом. Однажды я попыталась объяснить свои ощущения, но меня только заперли в комнате, чтобы не болтала вздор. И с тех пор я молчу о своем даре. Однако это драгоценное знание в числе прочих помогает мне выживать.

– Хочешь сказать, я могу уйти и избавить себя от твоей чудесной компании? О, я этого не переживу.

Я направляюсь к расположенной справа от Лауры двери в дом, но Хелена хватает меня за руку.

– Только не думай, что, выходя замуж, ты становишься чем-то лучше нас. Ты незаконнорожденная девчонка и лишь позоришь нашу фамилию. И в мужья тебе достанется лорд с унылым клочком земли, на котором ты будешь жить в безвестности до конца своих дней. Вот какая судьба тебя ждет.

Лаура опускает взгляд в пол. В прежние времена она заступалась за меня, но сейчас эту готовность в ней безжалостно задавили. Я сама слишком слаба и подавлена, чтобы помешать происходящему. И мне остается лишь наблюдать за тем, как ее мягкость и свет исчезают прямо на глазах.

– Не хочу заставлять матушку ждать. – Я отдергиваю руку.

Что бы ни говорила Хелена, сегодня мне можно немного позлорадствовать. Ведь я первая выхожу замуж, а сестра спит и видит, как заполучить себе мужа. Впервые в жизни что-то достается мне раньше, чем ей. Вот только по иронии судьбы меня замужество ни капли не прельщает.

Я вхожу в здание и, миновав короткий коридор, попадаю в главный зал. Из потрескавшихся ваз свисают увядшие цветы, наполняя воздух сладковатым землистым запахом – признаком ранней стадии гниения. Изящные росписи на потолке покрыты пятнами сажи, скопившейся за годы использования свечей. До инцидента на крыше – вскоре после того, как отец впервые отправился в плавание на одном из своих кораблей, – Джойс попыталась заставить меня взобраться на одну из шатких лестниц и очистить потолок. Учитывая мой юный возраст, я почти не сомневалась, что она таким образом планировала от меня избавиться.

– Если ты, будучи настолько взрослой, все еще сидишь у нас на шее, – заявила она тогда, – то хотя бы помогай содержать дом в чистоте. Это меньшее, что ты можешь сделать. У тебя сильные руки, но работоспособность хромает.

Как будто бы не я целыми днями чинила и приводила в порядок этот обветшалый пережиток минувших дней.

Что ж, теперь, выдав меня замуж, Джойс лишится своей самой ценной служанки. И я не могу избавиться от мрачной радости по этому поводу.

Однако злая мысль не задерживается у меня в голове, зато в глубине сознания мелькают смутные образы того, каким был этот дом в минувшие времена, когда в его стенах еще жила любовь. Я вспоминаю свою родную мать, таинственную женщину, которую отец, будучи еще начинающим торговцем, встретил во время путешествия и привез домой, похоронив надежды, которые возлагали на него как на молодого многообещающего лорда. В те времена сквозь окна на фасаде поместья, ныне заляпанные грязью, струился солнечный свет. И если прищуриться, я почти помню нависшее надо мной мамино лицо и многоцветье красок позади нее. Она светилась радостью и любовью и пела мне песни, запечатлевшиеся в глубине сердца. Когда-то эти залы – и меня – наполняли музыка и смех, хотя сейчас в это было почти невозможно поверить.

– Что ты делаешь? – доносится сверху.

Подняв глаза, я вижу, как по лестнице спускается единственная известная мне «мать» – женщина, которая меня вырастила. На ней кроваво-красное бархатное платье, а в поднятых наверх светлых волосах блестит диадема, делая Джойс похожей на принцессу, которой та всегда хотела быть.

– Гости приедут с минуты на минуту, а ты в таком виде, будто все утро кувыркалась в свинарнике.

Моя одежда не так уж плоха, но спорить нет смысла.

– Я как раз шла переодеться.

Ложь Хелены насчет пола я выбрасываю из головы. Интересно, задевает ли Джойс тот факт, что я не поддаюсь на их попытки заставить меня вспылить?

– Хорошо. А я пока приму просителей. – Она складывает руки на животе, и накрашенные ногти сливаются по цвету с ее платьем. – Постарайся хорошенько отмыться, чтобы жених не понял раньше времени, что собрался взять в жены, и не сбежал до того, как мы подпишем все бумаги.

Что, а не кого. В глазах Джойс я всегда оставалась маленьким чудовищем.

– Приложу все силы.

– Хорошо, – пожимает плечами Джойс и словно бы становится немного выше. Всякий раз, как я становлюсь свидетелем этой картины, перед мысленным взором мелькает образ распушившей перья большой птицы. – Если повезет, мы заключим брак еще до захода солнца.

– Брак? Не помолвку?

Я, конечно, знала про обсуждение вопроса, но надеялась, что мне дадут чуть больше времени. Позволят хоть немного познакомиться с мужчиной до того, как мы поженимся. И тогда у меня получится каким-то образом все испортить.

– Мы много раз это обсуждали.

– Не припомню. – Я точно знаю, что мы вообще не поднимали эту тему.

Но Джойс, тяжело вздохнув, напрочь отметает мои доводы.

– Опять ты что-то путаешь. Впрочем, не волнуйся, я здесь, чтобы тебе помочь. – Джойс одаривает меня змеиной улыбкой и кладет руки на мои плечи. Когда-то я верила в эту ее ложь. – Итак, ты будешь пай-девочкой. И никаких нервных срывов. Договорились?

Сверхчувствительная, склонная драматизировать… Джойс вечно обращается со мной так, словно я вот-вот выйду из себя. Можно подумать, я хоть раз делала что-то подобное.

По крайней мере, я такого не помню.

– Я буду хорошо себя вести, – слышу я собственный голос. Отвечаю бессознательно, поскольку научилась за все эти годы.

– Превосходно.

Она пересекает зал, я же направляюсь в свою комнату.

На втором этаже поместья по традиции расположены покои членов семьи. Раньше я тоже здесь жила. Но когда отец начал все чаще пропадать в путешествиях, Хелене вдруг понадобилась отдельная комната, где можно рисовать на холсте, а в моей спальне оказалось самое лучшее освещение.

«Теперь ты живешь здесь», – эхом доносится до меня голос Джойс из прошлого, и я вхожу в темный коридор, ведущий в мое новое место обитания. Зажигаю огарок, который взяла у сестер, когда меняла свечи в их спальнях, и огонек освещает потрескавшуюся штукатурку на стенах, а также крошащийся камень, лучше всяких слов говорящий о том, как на самом деле обстоят дела в поместье.

Хорошего мало. По правде говоря, денег не хватает, чтобы содержать дом в надлежащем состоянии. Я делаю все, что в моих силах, – в память о матери… и чтобы отцу, если он однажды объявится, было куда вернуться. Однако Джойс заботят лишь ее комнаты и помещения общего пользования, где бывают визитеры. На то, чтобы поддерживать внешний лоск, денег хватает. Все остальное она, по-моему, сожгла бы без сожалений.