2.2

Я пытаюсь вести себя максимально невозмутимо. И от этого, кажется, Бронкс начинает нервничать. Это так забавно наблюдать, когда такой с виду невозмутимый и несгибаемый мужик вдруг начинает мямлить. Я замечаю, что ему трудно поддерживать зрительный контакт со мной. На аутиста он не тянет, так что осмелюсь предположить, что я напоминаю ему Джесси. Мы не слишком похожи, но некоторые находили у нас общие черты. Например, цвет глаз, что достался нам от мамы. Я намеренно стараюсь заставить заместителя Бронкса смотреть на меня. Не собираюсь щадить его. Он пока не заслужил этой самой пощады. Я хочу убедиться, что ему достаточно больно, чтобы простить его. Разумеется, если он непричастен к убийству Джесси.

В одном шериф оказался прав. Бронкс знает свою работу. Более того, он привык быть ведущим в команде. Он берёт ситуацию под свой контроль. Раздаёт указания мне и экспертам. Сам занимается поиском свидетелей, способных опознать убитого. К тому моменту, как криминалисты заканчивают свою работу, ему удаётся разузнать имя убитого мужчины. Мы сворачиваемся на месте преступления и выдвигаемся в офис. На парковке он странно оглядывается и спрашивает:

– Где твоя машина?

Я указываю на пикап припаркованный через дорогу. Бронкс смотрит на меня как-то странно.

– В чём дело? – спрашиваю я.

Тот качает головой, а затем поворачивается к полицейскому Форду, припаркованному позади него. Он что, собирался предложить поехать вместе? Мне хочется спросить заместителя Бронкса. Но я боюсь выглядеть наивно и глупо. В итоге я просто смотрю, как он садится в Форд и уезжает.

Вечером в офисе я всё же решаюсь подойти к нему, но для того чтобы дать ему свой адрес. Он не сразу понимает зачем, долго смотрит на меня, а когда до него наконец доходит он как-то странно отводит взгляд. Возникает неловкая пауза, которую я спешу заполнить несвязными разъяснениями дороги до моего дома.

– Я знаю, где это. Завтра утром заберу тебя, – прерывает меня он. Я вдруг осознаю, что на нас пялятся все, кто ещё остался в офисе.

– Спасибо, – говорю я и возвращаюсь за свой стол.

Ощущаю себя некомфортно. Кажется, будто коллеги всё ещё косо смотрят на меня. От этого я злюсь на Бронкса ещё больше. Он сказал, что я могу звать его Дэвид. А вот чёрта с два! Будет слышать «заместитель Бронкс» каждый грёбаный раз. Я подхватываю куртку и направляюсь к выходу.

– Крис! – окликает он меня. Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь. – Ты был молодцом сегодня.

Сукин сын… Грудь сдавливает, а в глазах начинает свербить. Я киваю и толкаю дверь вперёд. Перед глазами улыбающееся лицо Джесси. В ушах эхом звучат слова: «Отлично справился, Крис! Ты был молодцом сегодня». Не надо быть умником, чтобы понять, от кого Дэвид подцепил эту фразу. Школьные соревнования, спортивные турниры в колледже… Кто всегда приезжал поддержать меня? Конечно, Джесси, единственный человек, которому было до меня хоть какое-то дело.

Я не выдерживаю и еду на место гибели Джесси. В заключении судебного медика сказано, что имело место отравление угарным газом. Согласно отчёту пожарных возгорание в баре произошло из-за неисправной проводки. Я не Господь Бог, и не знаю, как всё было. Но здравый смысл подсказывает, что в такой ситуации человек может погибнуть только в случае, если на момент возгорания уже находился без сознания.

Паркуюсь неподалёку от выгоревшего здания и осматриваюсь. Раньше я это место видел только на фото. Замечаю дорожные камеры на перекрёстке рядом. Задумываюсь, а были ли в материалах дела записи или хотя бы фото с этих камер. Я не видел дело полностью, но у отца был доступ. Сомневаюсь минуту-другую, но всё же решаю набрать ему.

– У тебя что-то срочное? – строго спрашивает он. Я невольно напрягаюсь.

– Не совсем. Просто хотел узнать, были ли в деле Джесси записи с камер видеонаблюдения? – говорю я взволнованно.

– Дай-ка подумать. Ты про то дело, которое закрыто за отсутствием состава преступления?! – с явным сарказмом отвечает отец. – Кажется, я уже говорил тебе, это был несчастный случай, болван! Ты вообще где сейчас?

– Неподалёку от того бара, – я сглатываю сухой ком в горле.

– Даже не думай туда соваться! – кричит он в трубку. – Не приведи Господь, тебя кто-то заметит там, и всё! Ты не избавишься от подозрений и в итоге завалишь нам всю операцию.

– Но, пап…

– Отставить, агент Палмер! Вам были даны чёткие указания, будьте добры их выполнить.

– Да, сэр, – отвечаю я нехотя. Чувствую, как последние силы покидают меня. Удивительно, как это получается у отца – полностью демотивировать, даже несмотря на то расстояние, что нас разделяет. На ватных ногах я возвращаюсь к автомобилю. Бросаю тоскливый взгляд на то, что осталось от бара.

– Эй, Джесси, и как же отыскать твоего убийцу, если отец запрещает мне предпринимать что-либо?

Заколоченные фанерой тёмные глазницы здания молча глядят на меня в ответ. Солнце садится, тени вытягиваются, и всё вокруг становится каким-то враждебным, зловещим. Разочарованный вздох вырывается из груди. Что ж, если я не могу совмещать оба дела, то придётся сначала заняться заданием отца.

Часть 3 «Родственные связи» 3.1

Дэвид

– Нарисовал фоторобот, представляешь? Гребаный Да Винчи! И ведь мы смогли найти информацию об этом парне. Он был в базе осужденных.

Я заглядываю в твоё лицо и встречаюсь со строгим взглядом карих глаз. Весь пыл, с которым я до этого рассказывал про Палмера, тут же проходит. Начинаю соображать, что сделал не так. Может объятия слишком крепкие, или снова твои длинные волосы придавил? Чёрт, и почему даже в моём воображении быть рядом с тобой так волнительно и непросто.

– Дэвид, тебе обязательно в такой момент говорить о работе? – ты смотришь на меня исподлобья. Отодвигаешься обиженно в сторону, сгребая задом покрывало.

– Но ведь… – пытаюсь возразить я, но не нахожу весомых аргументов. Хочется поправить покрывало назад. Кажется, что тебе неудобно, но ты продолжаешь сидеть на этих складках.

– Ты весь вечер болтаешь о своём новом напарнике. Мне можно начинать ревновать?

– Да всё не так, Джес. Ты ведь знаешь, – так и не найдя нужные слова, я выпускаю тебя из объятий. – Просто он ведёт себя странно, понимаешь? Как будто не от мира сего. Всё время ходит, что-то ищет. Разговаривает сам с собой.

– Кого-то он мне сильно напоминает, – ты криво усмехаешься и поднимаешься. – Но знаешь, он ведь только перевёлся. Очевидно, что он будет глазеть по сторонам и разговаривать сам с собой, потому что больше просто не с кем. У него же нет здесь друзей или знакомых. А твои коллеги… Не обижайся, Дэвид, но они те ещё говнюки.

Без тебя на нашей огромной кровати пусто. Я до сих пор не научился тут засыпать и предпочитаю ночевать на диване в гостиной. Тебе, конечно, я в этом не признаюсь, потому что ты меня за это загнобишь.

– Трудно поспорить, – кивая говорю я. Ты разводишь руками.

– Из того, что ты рассказал о нём, я могу сделать вывод, что он неплохой парень, – ты вновь присаживаешься на край кровати. – Напоминает моего младшего. Почему бы тебе не дать ему шанс?

Я киваю и тянусь к тебе, пытаясь ухватить за бедро. Но ты вновь выскальзываешь из моих рук. Я бессильно падаю назад в ворох подушек. В носу начинает свербить от пыли. Всё же следует хоть иногда убираться. Или по крайней мере накрыть всё что не использую полиэтиленом. Мне в голову вдруг приходит, что я ничего не знаю о твоей семье. Вроде бы у тебя есть младший брат, и кажется он даже коп. Но других подробностей я не знаю. К сожалению. Не понимаю, почему так мало интересовался твоей жизнью. Это сильно угнетает.

Ты взбираешься на меня сверху. Садишься на бёдра и склоняешь на бок голову. Игриво улыбаешься, затем стягиваешь с себя футболку. Выдыхаю протяжно и медленно, глядя на твою обнажённую грудь. Ты касаешься моих джинсов, расстёгиваешь ремень. Какой же я жалкий, раз представляю себе такие вещи. Прикрываю глаза, но картинка никуда не исчезает. Я всё также отлично помню все твои поцелуи, каждое прикосновение.

Мелодия мобильного заставляет меня вздрогнуть. Твой образ стремительно исчезает, оставляя неудовлетворённость и лёгкое разочарование. Приняв их как данность я беру трубку.

– Доброй ночи, Дэвид. Не разбудил? – слышится в трубке голос судмедэксперта.

– Привет, Гарри, – прочистив горло отвечаю я. – Не сплю. Что стряслось?

– Коронер только что закончил с вашим сегодняшним клиентом, – отвечает он озадаченно.

– Только не говори мне, что ты всё ещё на работе, – вздыхаю я.

– Нет. Уже дома. Но был ещё совсем недавно, и всё ради тебя, паршивца.

Я представляю себе немолодое лицо Гарри с его характерной кривой усмешкой. Из всех коллег он с самого начала вызывал у меня наибольшее расположение. Наверное, нас в какой-то степени даже можно назвать друзьями. Если дружба между сорокалетним и шестидесятилетним мужиками вообще возможна.

– Ну, говори, не томи.

– Смерть наступила в результате огнестрельного ранения в голову. Стреляли из пистолета калибром девять миллиметров. Что примечательно, ранение в плечо в отличие от остальных оказалось проникающим.

– Пуля застряла в кости? – в нетерпении уточняю я.

– Так точно, сэр! – с улыбкой в голосе произносит Гарри. – Мы отправим её завтра на баллистическую экспертизу. Но я почти уверен, что стреляли из того же пистолета, что и во время разборок дилеров за территорию прошлой осенью. Пистолет старый, оставляет характерные царапины на оболочке пули.

– Спасибо, Гарри. Ты мне подкинул идею. Я как раз утром встречаюсь со вдовой и сыновьями погибшего. Если мне не изменяет память, одного из них пытались привлечь, как участника тех разборок.

– Рад, что сумел помочь, – довольно отвечает тот. – Кстати, как тебе новый напарник?

– Не знаю пока, – небрежно отвечаю я, размышляя над полученной информацией. – Еще не понял.

Видимо Гарри принимает мою небрежность за раздражение и неожиданно встаёт на защиту Палмера.

– Если хочешь знать, на меня он произвёл впечатление толкового парня. Почему бы тебе не дать ему шанс?

– Да что вы все повторяете мне одно и то же. Сначала Джес, потом ты… – я вдруг осекаюсь, понимая, что взболтнул лишнего.

– Надеюсь, ты просто оговорился, Дэвид, – грустно вздыхает Гарри. – Наверное, просто устал, вот и заплетается язык. Не буду тебя больше тревожить.

– Да, – смиренно соглашаюсь я. – Завтра созвонимся.

Я кладу трубку с ощущением, что меня только что разоблачили. Ты осуждающе смотришь на меня из дверного проёма. Кажется, нужно быть осторожнее.