– Может, я просто боюсь любви, – призналась Френни. – Слишком мощная сила.
– Ты?! Боишься? – усмехнулась Изабель. – А кто выбрал смелость? Ты сильнее, чем думаешь, девочка. Поэтому я и оставлю тебе самое ценное. Книгу.
– У Марии Оуэнс были причины поступить именно так, как она поступила. Она была молода и еще многого не понимала. Она решила, что, если проклясть всякого, кто нас полюбит, это нас защитит. Но то, что было у них с тем ужасным судьей… Это была не любовь. Она не понимала, что, если ты любишь кого-то по-настоящему и он тоже любит тебя, вы вместе сломаете себе жизнь.
Френни улыбнулась. Это так похоже на тетю: она умирает, но думает прежде всего о других.
– Я ничем не болею.
– Еще заболеешь, – сказала Изабель. – Если кого-нибудь не полюбишь.
Соседка сказала правду: свет на крыльце, который здесь зажигали больше трехсот лет, чтобы страждущие знали, куда обращаться за помощью, теперь не горел. Мотыльки, оказавшиеся внутри плафона, беспомощно бились о стекло.
– Попробуйте саше с лавандой. Разложите их в каждой комнате и закопайте одно под крыльцом.
– Сказать по правде, это хорошо, что вы приехали, – доверительно сообщила соседка. – Ваша тетя уже которую неделю не зажигает свет на крыльце. Мы за нее беспокоимся, все соседи, но знаем, как она ценит уединение.