Глава 2

На следующий день я выхожу после занятий в скверном настроении. Во-первых, не выспалась. Кто, вообще, устраивает вечеринки среди недели? Во-вторых, потому что за мной увязался одногруппник.

Нас поставили парой для практикума и несмотря на то, что на выполнение задания было больше месяца, Ян Грушевский горел желанием начать как можно быстрее. Хотя, судя по тому энтузиазму с которым он воспринял наше партнерство, я начинаю догадываться, что интересует его не столько практикум, сколько моя персона.

Он симпатичный, вежливый, приятный парень. И самое главное, он в том чертовом списке! А значит, общение с ним безопасно для меня.

Но в то же время меня не покидает мысль о том, что у Яна вполне может быть такой же список, только одобренный уже его родителями и его интерес ко мне основан не на искренней симпатии, а на желании заполучить в друзья единственную наследницу МиКрейта – главного детища моего отца.

– Здесь кофейня неподалеку, – не сдается он. – Можем обсудить задание там.

– Сегодня я вряд ли буду способна на какие-то здравые мысли. Извини, но я не выспалась и теперь голова раскалывается.

– В таком случае кофе как раз должен помочь, – не унывает он.

– Я уже выпила три чашки, но даже с таким допингом еле досидела до конца пар.

– Тогда, может завтра?

– Завтра суббота, Ян.

– Я помню. Почему бы не встретиться в субботу? – смеется он и тут же добавляет. – Чтобы поработать над практикумом.

– О нет, суббота – это выходной, – напоминаю прописную истину. – В субботу люди отдыхают.

– Тогда, может…, – он так и не успевает закончить свою фразу, потому что рядом с нами раздается голос Марата:

– Чувак, где твоя гордость? Девушка не заинтересована, неужели непонятно?

Я готова провалиться под землю от стыда. А еще от того, что в душе я рада появлению Скалаева и тому, что он хоть и в грубой форме, но донес до Яна то, на что я потратила последние несколько минут.

– Ладно, мне пора, – бормочет он, заливаясь краской. – До понедельника, Алиса.

– До понедельника, Ян, – чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию я выдаю ему свою лучшую улыбку и даже машу рукой. Затем поворачиваюсь к Марату и шиплю: – Обязательно было вмешиваться?

– Вообще-то я рассчитывал на твою благодарность, – как ни в чем ни бывало заявляет он.

– Зря, – напустив в голос равнодушия бросаю я и направляюсь к своей машине.

Сегодня я не позволю ему застать меня врасплох, я прекрасно контролирую маску снежной королевы.

– Вау, принцесска, – Марат заливисто свистит, глядя на отполированные бока моего черного “мерседеса”. – Папочка Крейтор определенно любит свою дочь.

Я молча захлопываю дверь перед его носом, но еще какое-то время не трогаюсь с места. Его слова никак не идут из моей головы. У меня есть все, о чем можно мечтать: шикарная тачка, целая гардеробная дизайнерских шмоток, практически безлимитный счет в банке. Значит ли это, что папочка Крейтор меня любит? Это абсолютно… совершенно ничего не значит.

Какое-то время я продолжаю делать вид, что усердно настраиваю положение зеркал, сама же слежу за Скалаевым. Почему-то мне интересно посмотреть на его машину и оценить насколько “папочка любит его”. Судя по слухам о его отце, в деньгах он тоже не должен нуждаться. Правда, вместо того, чтобы направиться к собственной машине, Марат подходит к одному из своих одногруппников, перекидывается с ним парой слов и залезает на пассажирское сиденье. “А это уже интересно”, – мысленно ухмыляюсь. – Отобрали права за многочисленные нарушения? Или может, машина в ремонте?”. То что у него может просто не быть автомобиля я в расчет не беру, в нашем университете у каждой собаки есть собственный транспорт, поэтому мне бы и в голову не пришло представить, что Марат добирается до учебы на троллейбусе.

Спустя полчаса я паркую машину у дома и минуя кухню, поднимаюсь сразу к себе в комнату.

– Алиса, детка! Ты уже вернулась? – раздается голос за моей спиной и я вздрагиваю на массивных ступенях. Буквально доли секунды хватает мозгу, чтобы проанализировать голос и мои плечи тут же расслабляются. Я же знаю, что отца не может быть дома. Откуда такая реакция?

– Добрый день, Егор Павлович, – улыбаюсь я дворецкому. – Я думала, вы уже ушли.

– Людмила ушла, – он кивает в сторону кухни, где обычно обитает наша домработница, – а я остался убедиться, что ты не оставишь без внимания ее яства.

Я невольно улыбаюсь и бросив сумку на лестнице, иду в кухню.

– Только если вы составите мне компанию.

– Ну разумеется, – подмигивает он мне. – Чтобы я добровольно отказался от ее стряпни?

Егор Павлович слегка касается моего плеча, когда я прохожу мимо и я борюсь с желанием прильнуть к нему, как делала в детстве. Несмотря на наличие отца, нескольких нянь, учителей и домработниц, я смело могу сказать, что именно он вырастил меня. Сейчас мужчина уже на пенсии и проводит в нашем доме гораздо меньше времени, но я все равно считаю его своим самым близким человеком. Вот такая у меня жалкая жизнь, да.

Глава 3

В понедельник после пар я пытаюсь найти в холле Алену, когда вижу, что она стоит в компании Яна. Утром он уже пытался назначить очередную встречу для обсуждения практикума, причем, мое предложение заняться этим в библиотеке его не воодушевило, он вновь настаивал на кофейне. И хоть я понимаю, что не смогу избегать его вечно, сейчас я точно не готова к очередному штурму.

Поэтому, едва завидев его на горизонте, я ныряю за колонну и пишу сообщение подруге, чтобы не ждала меня. Из своего укрытия я вижу как она читает сообщение, говорит что-то Грушевскому и идет к выходу, но тот вместо того чтобы покинуть университет в ее компании, остается в холле.

Черт, через несколько минут толпа студентов поредеет и мое укрытие будет рассекречено, поэтому прильнув к группе старшекурсников я следую за ними. Чувствую себя при этом глупее некуда, но если я уж я в присутствии буфера-Алены не была готова к встрече с ним, то без нее не решусь тем более.

Толкаю первую попавшуюся дверь и вваливаюсь в какой-то темный чулан. Оглядевшись, я понимаю, что мне, в принципе, повезло. Здесь нет ни швабр, ни ведер, лишь старые парты и стулья, а вплотную к окну придвинут огромный шкаф из-за чего в комнате царит полумрак. Сойдет. Отсижусь здесь минут десять и с чистой совестью отправлюсь домой. Уверена, Яну быстро надоест бегать за мной и путь будет свободен.

Однако моим мечтами об одиночестве не суждено сбыться, потому что в следующее мгновение дверь распахивается и на пороге появляется Марат.

– Не самое подходящее место для королевы, – усмехается он, встретившись со мной взглядом. – Я же говорил, принцесска идет тебе больше.

– Что ты здесь делаешь? – нервно глядя за его спину, я рывком втягиваю его внутрь и захлопываю дверь. Не хватало еще чтобы Грушевский увидел нас здесь.

– Прячешься от воздыхателя? – спрашивает он изогнув черную бровь. Мой вопрос он, разумеется, игнорирует.

– Не твое дело, – даже не пытаясь скрыть раздражение шиплю я.

– Серьезно, Крейтор, почему бы просто не отшить парня? Для той, кого прозвали Снежной королевой, ты слишком паришься чтобы не обидеть чувства этого парня, Что, не такая уж ты равнодушная и холодная как хочешь казаться?

Хочу казаться? Он реально думает, что я добровольно создала себе этот образ?

Возмущение вихрем проносится по венам, но я лишь вздыхаю, не желая показывать свои эмоции.

– Главное, что твои чувства я беречь не намерена, поэтому скажу прямо: оставь меня в покое.

– Вот, теперь я вижу в тебе будущую главу МиКрейта, – засмеялся он. – Стальной характер тебе пригодится, без него будет сложно управлять такой компанией.

– Я не хочу управлять компанией, – еле слышно признаюсь я. Понятия не имею что на меня нашло, это, наверное, вообще впервые когда я произношу эту фразу вслух, а Марат явно не тот, с кем стоит говорить по душам. По большому счету, мне с ним вообще говорить не стоит.

– Дай угадаю, – его взгляд с интересом скользит по моему лицу и останавливается почему-то на губах. – Папочка об этом не знает?

Я лишь мотаю головой и отведя взгляд в сторону облизываю губы, подозревая, что такой интерес к ним вызван тем, что у меня случайно смазалась помада.

Марат меня пугает. Он совсем не похож на тех парней, с кем я привыкла общаться. Даже самые отпетые мажоры, которые считают себя повелителями жизни и регулярно устраивают дебоши в клубах и ресторанах, умеют быть домашними и цивилизованными когда надо. Марат же дикий. Необузданный. Ему наплевать на общественные правила. Все в его внешности кричит о том, что не стоит даже пытаться его приручить. Это меня пугает, да. Но еще и вызывает дикий интерес. Интригует. Может, потому что сама я никогда не рискну идти против общепризнанных норм? Интересно, каково это, делать то, что пожелаешь, а не то что нужно? Другим, разумеется.

– Чем бы ты хотела заниматься? – вдруг интересуется он. – Если бы отец не запихнул тебя на юрфак, не готовил кресло в компании, чем бы ты занималась?

– Что? – я, кажется, даже рот от удивления открываю. Никто и никогда не задавал мне такой вопрос. Даже в детстве меня не спрашивали стандартное “кем ты хочешь стать, когда вырастешь?” потому что этот вопрос был решен заранее.

– Ну же, принцесска, только не говори, что в голову не приходит ничего кроме круглосуточного шоппинга и СПА. Не разочаровывай меня.

– Я бы открыла школу танцев, – выпаливаю я. Причем, не знаю кто из нас удивился больше.

– Надеюсь, что-то типа пол-дэнса или как там танцы у шеста нынче называются? – с глумливой улыбкой уточняет Марат.

В первую секунду меня сковывает страх из-за того, что Скалаев знает о моей маме, но глядя на его веселье я понимаю, что он просто сказал первое, что пришло в голову.

– Папу бы удар хватил, – улыбаюсь я.

– Могу представить, – мечтательно произносит он.

– Лучше не надо, – все еще улыбаясь прошу. Что-то мне подсказывает, что причин недолюбливать моего отца у него нет, а значит представлять он собирается непосредственно мои танцы. У шеста. Предполагаемого, разумеется.

– Ты совсем не такая как я себе представлял, – вдруг заявляет он.

Почувствовав как щеки заливаются румянцем я отворачиваюсь от его сверлящего взгляда. Кожей ощущаю, что он продолжает изучать мое лицо, но сама с усердием вывожу узоры на пыльном столе, гадая что он имел ввиду. Я не такая холодная, как кажусь? Не такая высокомерная? Или может, он надеялся, что я придумаю себе какое-то более “высокое” и благородное занятие типа присоединиться к миссии красного креста. Спасать жизни это вам не задом под музыку крутить.

Даже не глядя на него, я уверена – Марат в курсе как меня смущают его слова. И да, он наслаждается моей неуверенностью и робостью.

В какой-то момент я сдаюсь и смотрю прямо в его глаза. Я хочу доказать ему, или может самой себе, что не боюсь. Несколько секунд мы просто смотрим друга на друга. Я с вызовом, он – с интересом.

Тень падает на его лицо отчего острые скулы выделяются ещё больше, а глаза светятся опасным блеском. Он медленно наклоняет голову вперёд и пока я завороженно смотрю на его губы, он накрывает ими мои. На мгновение мы оба замираем, его губы мягко вжимаются в мой рот, но не двигаются, а серый взгляд следит за моей реакцией.

Это так интимно, что от страха я закрываю глаза и в следующую секунду мое сердце пускается в дикую пляску потому что он легонько проталкивает свой язык внутрь и проводит им по моей верхней губе. Горячее дыхание обжигает меня и снаружи и внутри, а всякие мысли словно от штормового порыва ветра вылетают из головы.

Через несколько секунд Марат отрывается от меня и глядя на мои пылающие щеки произносит:

– Надо же, не растаяла! Я боялся что поцелуй будет летальным для Снежной королевы.

Это заявление быстро помогает мне прийти в себя и я резко отталкиваю его от себя.

– Что ты творишь, кретин? – цежу я сквозь зубы и для наглядности бью его ладонями в грудь. – Как ты посмел?

– Ты вроде бы не особо сопротивлялась, – заявляет он с самодовольной ухмылкой.

– Ты… ты, – я чувствую как начинаю задыхаться и на глазах предательски выступают слезы. – Все должно было быть не так! Я не так себе представляла первый поцелуй.

Со злостью окидываю взглядом темную аудиторию, пыльные парты, сломанные стулья… нет, это должно было случиться иначе.

– Ты представляла себе наш первый поцелуй? – Марат посылает мне самодовольную улыбку.

– Мой первый поцелуй, идиот! Мой!

– Это был твой первый поцелуй? – он ошарашено смотрит на меня и кажется даже делает шаг назад. – Прости, я не знал.

Конечно он не знал. Во вселенной Марата Скалаева вряд ли есть девятнадцатилетние девушки, которые ещё ни разу не целовались, да что уж там – девятнадцатилетних девственниц в его вселенной тоже нет.

– Я понимаю, что было бы вежливо сейчас сказать, что мне жаль… но мне не жаль, принцесска. Совсем не жаль.