Глава 6

– Оля, прекрати кричать, – тихим голосом обратился к ней Ростислав, пытаясь успокоить сестру, которая ходила в гостиной из угла в угол.

– Мне надоели ваши морали с обеих сторон, – она гневно посмотрела на мужа и брата.

– Мы хотим, как лучше. Твоя работа отнимает слишком много времени и тебе некогда заниматься Максимом, – продолжил говорить Полонский.

– Я давно ей об этом говорил, что её работа приносит небольшой доход, и мы прекрасно бы обошлись и без этих денег, – произнёс Дмитрий.

– Конечно, была бы твоя воля, ты бы посадил меня в этих четырёх стенах с кастрюлями и сковородками. А я тоже хочу строить карьеру, как и ты. Хочу находиться среди людей и хорошо выглядеть, а не погрязнуть в домашних халатах и тапочках. Чем я хуже тебя? Мы учились в одном институте и получили одинаковое образование.

– Ты не хуже своего мужа, но у тебя есть основные обязательства в жизни. Ты для чего родила ребёнка? – не унимался Ростислав.

– Я родила ребёнка, потому что думала, что у меня есть муж. И мне будет на кого положиться, а оказалось, что он даже не способен был вчера забрать ребёнка из детского сада. И теперь я вынуждена выслушивать морали от своего брата о том, что я плохая мать.

Полонский резко поднялся и подошёл к двери. Слегка приоткрыв её, он выглянул в коридор и, убедившись, что за ней нет мальчика, снова повернул голову в сторону сестры.

– Говори тише, Макс услышит.

– Сначала заведут, а потом говори тише, – Ольга опустилась на стул и, закрыв лицо руками, расплакалась.

Полонский подошёл к ней ближе и присел перед ней на корточки. Немного подумав, отнял её руки от лица и пристально всмотрелся в её глаза, полные слёз.

– Никто не говорит, что ты плохая мать, и чтобы ты сидела в четырёх стенах, но просто ты должна немного больше своего внимания уделять сыну. И забирать его с садика вовремя, а не забывать его там до полуночи. В крайнем случае, могла бы позвонить мне. И если вы действительны, заняты оба, то я всегда смогу приехать и забрать его. И вчерашнего бы инцидента и потраченных нервов не случилось бы никогда. Мало того, что ребёнок остался один, мы все стали причиной того, что его воспитатель, вместо того чтобы отдыхать после работы, была вынуждена ехать до моего посёлка, а потом думать, как вернуться домой.

– Я уже позвонила ей сегодня и извинилась. Она очень хорошая женщина и сказала, что ей было совсем необременительно.

– В общем, я надеюсь, что сегодняшний неприятный разговор больше не повторится. Я заберу Максима сегодня на целый день и привезу его ближе к вечеру. Он просился остаться со мной. И надеюсь, за то время что у вас будет, вы сможете всё обговорить и решить, как вам быть дальше с вашим сыном и вашей работой.

– Но, Камилла мне вчера звонила и сказала, что у вас совместные планы были на сегодня.

– Придётся их отложить. Я думаю, в магазины она и без меня сходит. А ресторан заказан на вечер. К тому времени, я привезу Максима домой.

– Спасибо тебе, – Ольга обняла брата за шею.

– Не за что, – Ростислав поднялся на ноги и, попрощавшись с Дмитрием, пошёл на выход из квартиры.

Максим стоял у его машины на улице и выводил пальчиком какие-то узоры на дверце его автомобиля. Заметив дядю, стремительно направляющегося по дорожке, внимательно посмотрел на него.

– Меня не отпустили? – спросил он тихо, как только Полонский остановился с ним рядом.

Ростислав пристально посмотрел на него.

– Сказали, что если ещё подобный побег повторится, то не отпустят ко мне больше никогда, а пока садись в машину, бандит, – заметив улыбку на губах мальчика, он подхватил Максима на руки и, распахнув двери, усадил его в салон автомобиля.

Сев за руль, посмотрел в зеркало заднего вида.

– Ну что? Куда поедем?

– В парк. Я хотел покататься на аттракционах.

– В парк, так в парк. Только ты не будешь против, если мы позавтракаем основательно для начала. А то пустой чай и один бутерброд, которые были дома уже не ощутимы. Я после общения с твоими родителями растерял последние силы.

– Я не против, – мальчик улыбнулся.

Быстрый завтрак в детском кафе и парк аттракционов, распахнувший перед ними двери, заставили напрочь позабыть о неприятных разговорах и переживаниях накануне. Бесконечные виражи и гонки, взлёты и падения, мелькающее счастливое и заливисто смеющееся лицо племянника. Всё это закружило Ростислава так, словно он сам был ребёнком, когда оставался вдвоём с мальчишкой. Словно сам погружался в детство и вспоминал всё то, что когда-то любил сам.

Вот так же, как Максимка обнимать ладонями воздух, когда потоки тёплого ветра били в лицо в вихре карусели. Светиться от счастья, когда в руках оказывался пучок сахарной ваты, которую нужно было съесть быстро, опасаясь, что её большой кокон, подобно мороженому растает на твоих глазах.

Забытое в череде бесконечных серых будней ощущение эйфории и счастья заставляло, просто забросить хотя бы на день свои дела и взрослые заботы и погрузиться в мир детства. Ростислав ловил себя на мысли, что был благодарен Максиму за то, что он помогал ему периодически сделать это. Потому что в череде его деловой жизни на эти эмоции совсем не оставалось свободного времени.

Они вдвоём медленно шли по дорожке на лужайку, где намеревались расстелить плед и посидеть у воды, погреться на солнышке и просто побездельничать.

Ростислав пристально смотрел по сторонам в поисках свободного места. День был в разгаре и отдыхающих уже, занявших места у воды было предостаточно. Неожиданно мальчик бросил его руку и сорвался с места.

– Максим, куда ты? Стой! – прокричал Ростислав.

– Там, Мария Владимировна, – мальчик остановился на мгновение и показал пальчиком куда-то в сторону. Снова сорвавшись с места, бегом направился к пруду.

Ростислав пристально посмотрел в сторону женщины, сидевшей с книгой у воды, и медленно направился вслед за племянником. Когда он подошёл к ним, Максим уже сидел на коленях Урбениной и крепко обнимал её за шею.

– Добрый день, – тихо произнёс Ростислав, остановившись рядом с ними.

Мария подняла глаза и улыбнулась.

– Здравствуйте, Ростислав Андреевич. Я думала Максимка здесь с родителями.

– Нет, сегодня мой день, быть его родителем. Вы позволите? – он показал на место рядом с её пледом.

– Конечно, – она снова улыбнулась.

Ростислав расстелил вдвое свой плед и присел рядом с женщиной.

– Тоже отдыхаете? – обратился он к ней.

– Да. Родители отправили меня из дому. Они занимаются покраской в моей комнате, а у меня аллергия на химические средства, и я пришла сюда. Я здесь впервые. Этот парк, ближайший к тому месту, где мы теперь будем жить. Раньше я любила отдыхать в своём саду. Теперь сада нет, и придётся ходить в парк.

– А я здесь не в первый раз. Хотя давно уже не был, и если бы не этот маленький разбойник, – Ростислав погрозил пальцем Максиму, который намеревался бросать камни в воду. – То вероятнее всего, и не выбрался бы никогда, – он поднял голову и взглянул на задумчивый взгляд Марии, которым она скользила по водной глади водоёма.

Сегодня она была окутана романтикой и уютом. В длинном кремовом платье с распущенными по плечам волосами. Они не были слишком длинными и слегка прикрывали её плечи, рассыпавшись шелковистыми волнами. На лице по-прежнему отсутствовал яркий макияж, губы лишь слегка были тронуты прозрачным блеском, и кончики ресниц немного завиты кверху. Тоненькая золотая цепочка с крестиком на шее, полупрозрачное платье без рукавов и босая. Почему-то Полонский задержал свой взгляд дольше обычного именно на её хрупких ступнях. Заметив её взгляд, поспешно отвернулся в сторону и взглянул на воду.

– Здесь очень красиво.

– Вы правы, – Маша потянулась к корзинке и, достав зелёное яблоко, протёрла влажными салфетками ладошки Максима и вручила ему спелый плод. Тот, поблагодарив, моментально надкусил сочную кожицу яблока и, развернувшись, снова медленно направился к воде.

– Максим, далеко не уходи, – крикнул Полонский.

– Я буду здесь, – повернув голову, ответил мальчишка и с удовольствием снова вонзил зубки в яблоко.

– Угощайтесь.

Полонский повернул голову.

Маша протягивала ему яблоко.

– Спасибо, – он взял фрукт в свою руку и невольно коснулся её пальцев своими.

Они словно замерли, удерживая вместе одно яблоко, и через минуту тихо рассмеялись, когда оно всё-таки оказалось в пальцах Ростислава.

– Очень вкусное, – он с наслаждением откусил второй кусочек от яблока. – Я люблю красные сорта. Но это тоже очень сладкое.

Маша перевела свой взгляд на него и улыбнулась, наблюдая, как он с удовольствием ест яблоко.

Ростислав посмотрел на неё с улыбкой.

– Что-то не так?

– Нет, просто, когда вы едите, вы похожи на вашего племянника и это так забавно.

– Ну что ж, я думаю это нормально, учитывая, что он мой родной племянник. Что вы читаете? – Полонский показал на книгу в её руках.

– Чехов «Драма на охоте».

– Вам нравится эта книга? Но ведь там плохой финал.

Маша пожала плечами.

– Но мне нравится эта история. Есть в ней какое-то магическое очарование для меня. К тому же я очень люблю, как пишет Чехов, хотя признаюсь, его юмористические рассказы люблю не очень.

– А я напротив, их глотал когда-то.

– Вы любите читать?

– Не буду лукавить. Сейчас практически не читаю. Некогда.

– Понимаю, ваша работа.

– Да.

Максим вернулся и присел между ними, прислонившись головой к руке Полонского.

– Не устал? – Ростислав слегка взъерошил его волосы. – Может, поедем домой?

– Нет. Я хочу ещё здесь остаться.

– Максимка, целый день сегодня с вами? – с улыбкой спросила Маша.

– Да, вечером отправимся домой. Передам его родителям, – Ростислав пристально всмотрелся в её лицо, которое она, спустя минуту, смутившись, отвела в сторону и снова посмотрела на воду.

– Весело вам с ним, завидую.

– Да уж, скучать он мне не даёт.

Полонский без стеснения принялся рассматривать её лицо уже при солнечном ярком освещении. Нежная кожа, подрагивающие ресницы и слегка сжатые губы. Она смотрела, не моргая на воду, и явно о чём-то думала.

– Где бы ещё встретились! – раздавшийся за спиной громкий мужской голос, заставил повернуться их обоих.

Ростислав пристально всмотрелся в силуэт высокого, плотного мужчины, который стоял со скрученным в трубочку пледом под мышкой и смотрел с ехидной улыбкой на Машу. Полонский взглянул на Урбенину и заметил, как она побледнела и резко отвернулась, опустив голову. Её пальцы подрагивали. Она поспешно закрыла книгу, положила в корзину оставшиеся яблоки и бутылку воды.

– Что случилось? – обратился к ней Полонский.

Она перевела на него слегка рассеянный взгляд.

– Я ухожу.

– Почему? Кто это? – Ростислав снова повернул голову на мужчину, который уже к ним приближался.

– Что, перестала узнавать своего мужа? – мужчина плюхнулся на плед рядом с ней, отложив свой куль в сторону.

– Степан, уходи, прошу тебя, – тихо проговорила она.

– Что значит уходи? Мы не виделись с тобой несколько месяцев.

– Я бы предпочла и дальше тебя не видеть.

– Что ты говоришь. А кто-то ещё совсем недавно клялся мне в вечной любви.

Маша попыталась подняться на ноги, но мужчина резко дёрнул её за руку, и она, потеряв равновесие, снова присела на плед.

– А я, между прочим, скучаю по тебе и по твоей трепетной заботе. Ты как не странно оказалась лучшей женой и твоей опеки мне не хватает.

– Что, снова нужна домработница?

– А для большего ты не годишься. Ты же видела себя в зеркало. Но я всё равно скучаю по тебе. Ты преданная, а это отличный показатель для жены. Возвращайся ко мне. У меня теперь есть свой дом, в ваш я больше не вернусь, потому что твой папаша грозился убить меня, если ещё раз увидит с тобой рядом, – мужчина обнял её за талию, притягивая к себе.

– Оставь меня в покое, – она расцепила его руки. – Ты пьян, уходи.

– Подумаешь, нежная какая, раньше тебя это не смущало. Да, и выпил я всего ничего, бутылку пива с утра. Имею право, у меня законный выходной. Поехали ко мне. Я соскучился. Помнишь, как тебе было хорошо со мной в постели. Я тебя всему научил. Ты ведь до меня даже не знала, что это такое испытывать удовольствие с мужчиной.

– Отстань от меня. Убирайся! Я тебя, презираю! – Маше всё-таки удалось подняться на колени, но сильная мужская рука снова усадила её на место.

И когда его стальные пальцы на её руке заставили её сморщиться от боли, Ростислав решил вмешаться.

– Послушайте, любезный, вам, кажется, ясно сказали, чтобы вы уходили и не мешали людям отдыхать.

Иверский поднял глаза и гневно взглянул на Полонского.

– А тебе, козёл, что кто-то мешает? Сиди и отдыхай, а я с женой разговариваю.

– Маша, это что ваш муж?

– Мы в разводе уже год, – она смотрела в глаза Полонского, и он заметил в их глубине выступившие слёзы.

Взглянув на Максима, который по-прежнему стоял у воды и бросал камешки, Полонский поднялся на ноги и, взяв Машу за руку, помог ей подняться. Передав в её руки корзину с яблоками и книгу, он гневно посмотрел на развалившегося во весь рост Иверского.

– Встань с пледа! – громко обратился он к нему.

– Ростислав Андреевич, не надо. Пусть сидит. Пойдёмте, – она коснулась пальцами кисти Полонского.

– Я сказал, встань с пледа, сволочь! И проваливай домой.

– А кто ты такой, чтобы мне указывать? А… догадался… Машка стерва, что уже нашла себе хахаля? Только учти, ты такая… – он показал на её ногу, – никому не нужна, кроме меня. Я один тебя терпел, а ты думаешь, это так классно иметь такую жену. Ты жалкая, особенно в постели…

Урбенина закрыла лицо руками и расплакалась.

– Слушай, ты скот, а ну заткнись и проваливай! – Полонский подхватил под локти Степана и, подняв на ноги, резко отбросил его в сторону.

Встряхнув плед от сора и травы, он сложил его и передал Маше в руки.

– Максим, мы уходим, – позвал Ростислав племянника и взглянул на мужчину, который все ещё пытался неуверенно подняться на ноги. И когда это ему, наконец, удалось, он, пошатываясь, направился в сторону Ростислава и Маши.

Урбенина взяла ребёнка за руку и стремительно отошла в сторону.

– Послушай, ты зря это сделал сейчас. Ведь ты даже не знаешь, с кем связался, – несвязно произнёс Иверский.

– Иди, проспись. Я не знаю. Очень хорошо знаю. И если ты считаешь, что занимаешь приличную ступень в этом обществе, то и веди себя соответственно, – Полонский снова легко оттолкнул его в сторону и, собрав свой плед, направился к Маше и Максиму.

Иверский собрался снова пуститься вдогонку и продолжить скандал, но заметив внимательные взгляды людской толпы, находившейся рядом, предпочёл промолчать.

– Ну, ничего, козёл, мы ещё с тобой встретимся, – прошипел он и, подхватив плед в руку и початую бутылку с пивом, направился на выход из парка.

Полонский и Маша шли медленно, удерживая за обе руки Максима.

Мальчик шёл между ними, и периодически поднимая голову, смотрел то на дядю, то на своего воспитателя. Всё, что произошло у пруда, было ему не понятно, и стычка Ростислава с чужим мужчиной тоже.

– Ростислав Андреевич, простите, пожалуйста, что вам пришлось во всё это вмешаться. Мне так неловко, – Урбенина взглянула на Полонского слегка растерянно.

– Перестаньте думать об этом. Забудьте, словно ничего и не было, и давайте лучше наслаждаться отдыхом, – он посмотрел в её глаза.

Она улыбнулась.

– Я есть хочу, – раздавшийся голос мальчика, заставил их обоих опустить глаза вниз.

– Проголодался? – Ростислав потрепал его по макушке.

– Да.

– Ну, пойдём, будем тебя кормить.

– Мария Владимировна, и вы пойдёмте с нами, – мальчик ухватил рукой её пальцы.

– Ну что ты, Максимка, я домой пойду.

– А вы торопитесь? – Полонский посмотрел на неё.

Маша слегка растерялась и пожала плечами.

– Не спешу. Просто не хочу вам мешать.

– Глупости, вы нам не помешаете, пойдёмте, – Ростислав взял Максима за руку, и они втроём направились в кафе.

Полонский сидел за столиком у окна и, закончив обед, задумчиво смотрел на Марию, которая резала на маленькие кусочки пирог с нежным куриным филе в тарелке Максима, поливала их сметаной и подкладывала ему со своей тарелки порцию добавки. Маленький проказник на свежем воздухе проголодался основательно, поэтому сметал с тарелок всё с повышенной быстротой. Сама она почти ничего не ела, по-видимому, стеснялась и пила только какао, делая крошечные глотки из большой фарфоровой кружки.

Ростислав пытался осмыслить произошедшее на поляне и о том, что могло связывать эту хрупкую утончённую женщину и того зарвавшегося хама, но не находил ответа на свой вопрос.

– Мы закончили.

Полонский взглянул на Машу, которая обращалась к нему. И перевёл взгляд на довольную мордашку Максима, губы которого заботливые руки Урбениной вытирали от сметанных следов.

Ростислав улыбнулся и, расплатившись по счёту, вышел вместе с ними на улицу.

Через несколько минут Маша расположилась под большим раскидистым дубом на лужайке с книгой в руках, но пробежав глазами несколько строчек, читать больше не смогла. Она едва сдерживала смех, когда наблюдала, как Ростислав и Максим дурачились на траве. С улыбкой смотрела на мужчину, который словно сбросил годы и превратился в ровесника своего племянника. Беззаботного, заливисто смеющегося, подбрасывающего высоко в воздух заразительно хохочущего мальчишку и понимала, что её первоначальное мнение об этом человеке, когда впервые столкнулась с ним взглядом на строительной площадке, действительно было ошибочным. Он был другим, совсем другим в жизни. Простым и таким понятным. Когда опустившись с ней рядом на плед, смеясь, рассказывал ей свои воспоминания из детства, ослепительно улыбался и заставлял её теряться, когда его глаза чайного цвета пристально рассматривали её лицо.

Спустя час она держала на руках засыпающего Максима, крепко прижимая его к себе. И слегка касаясь губами его волос, что-то напевала ему, так тихо, что Полонский не мог расслышать ни слова. Он словно заворожённый смотрел на умиляющую его глаз картину и, несмотря на то, что им давно нужно было возвращаться домой, не хотел трогаться с места. Словно воспоминание о своём детстве промелькнуло перед глазами. Мама, прижимающая его к себе, и напевающая колыбельную, пока он не уснёт.

Он присел рядом с Машей и, взглянув на личико Максимки, уютно уткнувшегося носом в её руку, улыбнулся. Странное и безумное желание промелькнуло сейчас в его голове. Ему вдруг захотелось обнять её и сидеть вот так втроём. Слушая тихое сопение племянника и самому ощутить тепло руки Маши, которую крепко сжимал во сне Максимка.

– Ростислав Андреевич, мне пора домой, – тихо прошептала она, боясь разбудить мальчика. – Родители ремонт затеяли, и я хотела помочь маме с уборкой.

– Конечно. Давайте, я возьму его, – Ростислав поднялся на ноги и, взяв мальчика на руки, снова взглянул на неё.

Маша, не торопясь, встала и слегка прихрамывая, собрала плед и подошла к Ростиславу ближе.

– Рада была встретиться с вами.

– Подождите, я вас подвезу.

– Нет, ну что вы, если отец снова вас увидит, то…

– Я остановлю машину не заезжая во двор, не волнуйтесь. Пойдёмте, – он медленно направился на выход из парка.

Маша послушно пошла за ним.

Он действительно остановил машину не заезжая во двор и открыв дверь, помог ей выйти на улицу. Подав плед и корзинку в её руку, он, склонившись, нежно коснулся губами её пальцев.

– Спасибо вам.

– За что? – она недоумённо на него посмотрела.

– За эмоции, которых давно не испытывал в своей жизни. За вашу доброту и тепло, которыми вы согрели сегодня не только этого маленького задиру, но и меня, считающего, что давно утратил все свои человеческие эмоции. Спасибо.

– Это вам спасибо, за то, что защитили меня. Спасибо вам большое, Ростислав Андреевич.

– Всегда готов вас защищать. Обращайтесь, – Полонский пристально всмотрелся в её глаза и через минуту они оба рассмеялись.

Он стоял у машины, прислонившись спиной к дверям, и смотрел, как она медленно, прихрамывая, направлялась к дому. Но сейчас он не видел ни её хромоты, ни её увечья. Он видел перед собой только её светлый образ в лёгком полупрозрачном платье, с распущенными по плечам волосами. Силуэт, который удаляясь, всё дальше, забирал с собой ауру абсолютного покоя и гармонии. Которые сегодня целый день окружали Ростислава со всех сторон и казались такими привычными и обыденными, словно он всегда их чувствовал и ощущал прежде, но просто изрядно подзабыл и вот обрёл снова.

Он взглянул на небо и, улыбнувшись, медленно направился к дверям автомобиля, намереваясь вернуться домой.