Цитаты из книги «#Мы, дети золотых рудников»

Я мечтала, чтобы один из Злых мальчишек, самый-самый

Юмор – твой лучший друг. Относись ко всему с юмором, и ты не сойдешь с ума.

Вот только петь ее приходится так, будто тебе яйца прищемили – тонко и завывающе.

Земли. И все почему-то приперлись в наше захолустье. Дед начинает играть. Я ловлю ухом нужную ноту и громко запеваю. Начинаем с русской частушки. Потом переходим на народные песни всего мира. Тут вам и французская «Жила-была пастушка», и американские «Янки-дудл» и «У старого Макдональда была ферма», и немецкая «Рыбачка Боденского озера», и еще много всего. Мне безумно нравится французская рождественская песня про ангелов из деревень, мы с дедом слушали пластинку, там детский хор ее обалденно исполняет. Вот только петь ее приходится так, будто тебе яйца прищемили – тонко и завывающе. Деда наяривает что надо. Ему бы по кабакам играть. Никогда не думал, что баян может звучать то так бодро и заводно, то протяжно и мелодично. Обычно

у меня вместо головы – жопа. Я – головожоп, и, кажется, это не лечится.

вместо головы – жопа. Я – головожоп, и, кажется, это не лечится.

Только он и я. Больше ничего не имеет значения.

Почему, если заводишь нормальный разговор о политике, там, или о книгах и искусстве, о кино, да о чем угодно, – почему в этом случае все смотрят на тебя так, будто ты конченый ботаник? Я, например, не хочу слушать, кто как накурился и потрахался, мне это неинтересно.

Фу, ну и вонища! Кто тут сдох? Дай отгадаю – последний мамонт решил укрыться от ледникового периода в этой хате? Не спасся, бедный.

Подойди ко мне – и я прижму тебя к себе. Дай мне руку – и я заберу твою боль.