Этот жест не укрылся от взгляда правителя. Досадливо закусив губу, сатрап поморщился, понимая, что допустил ошибку. Капитан гвардии был не тем человеком, которого можно было напугать. Сатрап знал, что его голова держится на плечах только благодаря Расулу, и если перед гвардейцами встанет выбор: он или капитан, то решение солдат ему очень не понравится.

Сделав вид, что не заметил движения капитана, сатрап жестом отпустил его и отвернулся к окну. Досада на свой промах и злость на старого телохранителя наполнили сердце владыки горечью. Он злился. Злился на себя, на капитана, на наложниц, беззаботно плещущихся в фонтане, на слуг, на весь свет. Эта злоба не находила выхода и сжигала его, как огонь сжигает кусок старого пергамента.

Побродив по пустующим покоям, сатрап вызвал слугу и приказал подать обед, затем, придравшись к какой-то мелочи, велел всыпать бедняге десяток плетей. Этот акт монаршей милости немного вернул ему благодушное расположение духа.

С удовольствием пообедав, сатрап велел приготовить термы и прислать туда новых наложниц. Он не собирался больше откладывать знакомство с ними. Переводчиком должен был стать Расул. То, что капитан должен будет стоять и молча наблюдать за развлечениями своего повелителя, приводило сатрапа в возбуждение.

Несмотря на возраст, Расул был здоровым, полноценным мужчиной, и созерцание красивых женских тел вкупе с неудовлетворенностью, должно было заставить его потерять свою обычную невозмутимость.

Такая изощренная месть привела сатрапа в восторг. Предвкушая, как заставит капитана заикаться и потеть от возбуждения, сатрап направился в термы, радостно потирая руки. Его сопровождали слуги, банщики и евнухи, готовые выполнить любое желание повелителя.

Раздевшись, сатрап медленно погрузился в бассейн с теплой водой и, закрыв глаза, несколько минут блаженствовал, позволив себе расслабить мышцы, давно уже отвыкшие от физических нагрузок.

Еще раз обдумав весь придуманный спектакль, он медленно открыл глаза и, обведя взглядом слуг, приказал ввести наложниц. Девушек уже отмыли, накормили и переодели, заставив уложить волосы и привести в порядок ногти.

Евнухи ввели в термы девушек и, поставив их у стены, приготовились к дальнейшим действиям. Внимательно посмотрев на новеньких, сатрап усмехнулся и приказал:

– Разденьтесь.

Девушки недоуменно переглянулись и замерли, не понимая, что от них требуется. Притворно вздохнув, сатрап оглянулся и, разведя руками, сказал:

– Жаль, но придется вызвать капитана Расула. Они не понимают меня, а я не понимаю их. Расул знает их язык. Пригласите его.

Слуга помчался выполнять приказ, в душе сочувствуя капитану. Услышав приказ сатрапа, Расул скрипнул зубами и, отстегнув от пояса меч, кивнул. Это не было для него новостью. Старик ожидал чего-то подобного, но не думал, что сатрап додумается до такой пакости.

Внутренне кипя от злости, капитан направился в термы. Сатрап уже отправил всех слуг, оставив в термах только двух евнухов, служивших в гареме. Переступив порог, Расул моментально оценил обстановку и молча поклонился владыке.

– Я рад, что ты нашел время прийти, старик, – улыбнулся сатрап.

– Я слуга своего господина, – ответил капитан нейтральным тоном.

– Переведи им, что я хочу, чтобы они разделись и спустились в бассейн. Объясни также, что они моя собственность и от их повиновения зависит их жизнь. Начинай.

Поклонившись, Расул повернулся к девушкам, глаза которых радостно вспыхнули, стоило ему переступить порог. Собравшись с мыслями, Расул начал перевод. Услышав, что от них требуется, девушки молча скинули одежду и медленно сошли в воду.

Капитан перевел взгляд на евнухов. Оба кастрата стояли с каменными лицами, равнодушно скользя глазами по обнаженным телам девушек. Расул опустил глаза и напустил на себя сосредоточенный вид.

– О чем ты думаешь, старик? – одернул его сатрап.

– Вспоминаю слова из их языков, господин. Я довольно давно не говорил и боюсь, что не смогу сразу перевести твое пожелание.

– Ты сможешь. Я не сомневаюсь в твоих талантах, старик. Просто следи, чтобы они не пытались навязать мне отсебятину.

– Для этого я слишком плохо знаю ваши вкусы, господин. Пусть евнухи следят за ними, а я буду переводить.

– Я приказываю тебе, старик, – резко ответил сатрап. – Что могут знать о мужских удовольствиях эти бесполые? – он тут же постарался смягчить свою резкость.

– Как прикажете, господин, – ровно ответил Расул и устремил на сатрапа прямой, цепкий взгляд, словно целясь в него из арбалета.

Сатрап, привыкший, что наложницы сами выполняют за него всю работу, вынужден был отвлечься от капитана и начать управлять действиями девушек. Стараясь не прибегать к переводу, он управлял ими при помощи жестов, но внимательный, прямой взгляд капитана отвлекал его, сбивая с настроя и портя все удовольствие.

Кое-как справившись с делом, сатрап раздраженно оттолкнул девушек. Еще немного – и он бы опозорился. Уронить свою честь, оказавшись ни на что не способным как мужчина, да еще и при человеке, которого он хотел унизить. Это было слишком.

Вожделение пропало. Убедившись, что капитан сдержан и спокоен, как каменный истукан, сатрап вылез из бассейна и, раздраженно одевшись, молча ушел. Чуть усмехнувшись, Расул вышел из терм и направился к себе. Этот эпизод навел капитана на мысль, что расположение сильных мира сего ничего не стоит. Обдумывая свои дальнейшие действия, Расул шел по коридору, не обращая внимания на снующих вокруг слуг.

* * *

С того памятного для всех дня прошло почти десять лет. Отставной капитан Расул медленно шел по базару, привычно оглядывая толпу. Седой как лунь, разменявший восьмой десяток, но все еще прямой и быстрый, он оставался одним из самых опасных бойцов сатрапии. Опыт, знания, сила давали ему преимущество практически перед любым противником. Единственное, о чем сожалел старик, это отсутствие сына, которому он мог бы передать свои знания.

Такие мысли все чаще посещали старика, заставляя его жалеть о годах, проведенных в служении трем поколениям сатрапов Кортеса. Когда-то и у него была семья. Но черная оспа унесла всех. Жену, дочь и даже старуху мать. С тех пор капитан отдал всего себя службе. Казармы стали его домом, солдаты – семьей. Но прошло время, наступила отставка, и старый капитан стал не нужен.

Расул никогда не думал, что доживет до такого времени, но это случилось. И вот теперь он шел по базару, один, старый и не нужный никому. Просто старик, который прожил достаточно долго, чтобы уйти со службы, и достаточно опытный, чтобы дожить до этого дня.

Неожиданно внимание старика привлекли крики мальчишек и ропот собравшейся вокруг толпы. Бесцеремонно расталкивая зевак, старик прошел в первый ряд и присмотрелся.

У стены, окруженный группой подростков, стоял мальчик. Сжимая в руках увесистую дубину, он затравленно оглядывался, ища выход из толпы. Окровавленный подбородок и разорванная на плече рубаха ясно говорили о той схватке, что пришлось выдержать юному бойцу. Добротные штаны были перепачканы уличной грязью, а завязки легких сандалий порваны. На него, размахивая руками и брызжа слюной, наступал какой-то толстяк. Подростки, получившие такую весомую поддержку, не задумываясь, швыряли в стоящего камнями и поливали отборной площадной бранью.

Неожиданно мальчишка бросился вперед и, ловко орудуя дубиной, разметал мальчишек в стороны. Присмотревшись, Расул неожиданно понял, что парнишка применяет фехтовальные приемы, которым обучают гвардейцев. Ему явно не хватало опыта и практики боя, но это были именно те приемы.

Шагнув вперед, Расул схватил толстяка за руку и, отшвырнув в сторону, гаркнул во всю силу своих командирских легких:

– Что здесь происходит?! – Его рев перекрыл шум толпы, и люди притихли от неожиданности.

– Кем ты себя возомнил, старик?! – завопил в ответ толстяк.

– Заткнись, мразь! – рявкнул в ответ Расул и обернулся к толпе, положив руку на меч.

– Кто мне ответит, что здесь происходит? – повторил он вопрос.

Словно в ответ на его вопрос в толпе появились стражники. Расталкивая толпу древками копий, они быстро прошли в середину толпы. Расул взглянул на десятника. Что-то знакомое показалось ему в лице этого немолодого солдата.

Быстро осмотревшись, десятник жестом подозвал одного из мальчишек.

– Опять за свое, сопляк? – спросил он, взяв паренька за подбородок жесткими пальцами.

– Я не виноват, господин десятник. Он опять пришел на нашу территорию, – заныл парень.

– Какую это вашу территорию? – резко спросил десятник.

– Да оставьте вы мальчишку! – взвыл толстяк. – Лучше разберитесь с этим стариком. Он напал на меня.

Десятник обернулся и минуту внимательно всматривался в лицо старого капитана. Затем, повернувшись, с размаху припечатал увесистый кулак, и тот рухнул в пыль.

– За что?

– Ты хоть знаешь, на кого открываешь свой поганый рот?! – гневно спросил десятник. – Это капитан Расул! Радуйся, мразь, что вообще остался жив, – продолжил он, добавив еще один удар сапогом по ребрам.

Толпа оживленно зашепталась, а десятник подошел к старику, четко печатая шаг и не доходя положенных трех шагов, отдал салют. Старик отсалютовал в ответ и, кивнув, проговорил:

– Спасибо, десятник, но я давно уже в отставке. Не стоит обращаться ко мне так официально.

– Извините, капитан. Но я не знаю, как еще можно обратиться к человеку, ставшему живой легендой государства.

– Я знаю, что сталкивался с вами, но не помню где, – продолжил старик.

– Вы обучали меня, еще будучи сотником, капитан. Я тогда был зеленым новобранцем.

– Что ж, я рад, что моя наука пошла вам на пользу.

– Да, капитан. Именно благодаря вам я еще жив и дослужился до десятника.

– Хорошо. Тогда, может, вы мне объясните, что здесь происходит?

– Конечно, капитан. Пойдемте. По пути я расскажу вам все.

Кивнув, Расул жестом подозвал к себе маленького бойца и, положив ему руку на плечо, направился к выходу с базара. Стражники, непроизвольно подтянувшиеся при имени легендарного капитана, молча принялись разгонять толпу.

Десятник шел рядом с Расулом, забавно морща лоб и не зная, с чего начать. Взглянув на десятника, Расул понял его мучения и предложил:

– Начните с самого начала, десятник. Так будет проще.

Благодарно кивнув, тот вздохнул и начал рассказ.

– Этот парнишка – бастард. Он рожден наложницей нашего сатрапа. Рабыней с севера. Но ребенок от рабыни не может быть ни наследником, ни благородным. Кроме того, он полукровка. Об этом узнали. Его пристроили к канцелярии дворца и посылают с разными поручениями. А уличные мальчишки, науськанные такими, как этот жирный боров, постоянно травят мальца. Он где-то выучился здорово драться, и теперь каждая стычка обходится им очень дорого.

Расул молча кивнул.

– Я понял, о чем речь. Спасибо, десятник. Я подумаю, что можно сделать.

– Это было бы здорово, капитан. Парнишка хороший, но ему не повезло.

– Это верно, – задумчиво ответил Расул. Ему уже пришла в голову мысль, которую он упорно пытался сформировать. Затем, повернувшись к мальчику, тихо спросил:

– Где ты выучил эти приемы.

– Какие приемы? – деланно изумился мальчик.

– Не надо, парень. Даже в твоем исполнении я узнал эти движения. Я сам учил своих парней много лет этим стойкам и переходам, так что лучше говори правду.

– Вы, правда, тот самый капитан Расул? – настороженно спросил мальчик.

– Он самый, парень. Настоящий.

– Я подсматриваю за гвардейцами, когда они тренируются.

– Зачем тебе это?

– Мне нравится. Я хочу стать воином.

Расул молча кивнул и, отвернувшись, медленно пошел по улице. Мальчик осторожно двинулся следом, пытаясь понять, о чем думает старик. Потом, решившись, быстро догнал старика и, ухватив его за рукав, страстно заговорил:

– Капитан! Научите меня сражаться! Будьте моим учителем, пожалуйста!

– Ты действительно этого хочешь?

– Да, господин.

– Не называй меня господином.

– А как?

– Капитан, мастер, учитель, если хочешь, но не господин. Ты понял?

– Да, мастер, – кивнул мальчик, не сводя глаз с лица старика.

– Мне нужно получить разрешение твоего владыки. Никто не может отменить его решение. Тебе придется подождать. Это недолго, но придется.

– Хорошо, мастер. Я буду ждать, сколько потребуется, – очень серьезно ответил мальчик и церемонно поклонившись, направился в сторону дворца.

Расул долго стоял на мостовой, глядя вслед юному мужчине. Он чувствовал в этом малыше силу. Силу, которую безуспешно искал во многих учениках и которую никак не мог найти. Это было именно то, что позволяло подростку, юноше, мужчине стать истинным бойцом. Воином, равных которому практически нет.

Вернувшись домой, Расул вызвал старого слугу и, приказав подать свой парадный мундир, направился в термы. Через два часа он твердым шагом проходил по коридорам дворца, сдержанно кивая на приветствия караульных и льстивые улыбки придворных.

Впервые за много лет Расул шел просить. Просить о снисхождении. Это было тяжело, но необходимо. Он знал это и приготовился смирить гордость и горячность крови.

Многое изменилось во дворце с тех пор, как Расул вышел в отставку. Основная масса гвардейцев ушла на покой, и их сменили наемники. Люди, которым было наплевать, на кого работать, лишь бы платили. Сатрап не был жадным, и мог рассчитывать на долю преданности этих бойцов.

Изменился и сам сатрап. Седые волосы не могли уже закрыть обширную лысину, а живот удобно покоился на жирных коленях. Глаза почти скрылись в узеньких щелках, оставшихся между щеками и бровями, а нос приобрел почти лиловый оттенок, выдавая пристрастие своего владельца к вину.

Увидев своего старого телохранителя, сатрап пьяно икнул и разразился громким криком:

– Капитан! Я рад, что ты почтил нас своим присутствием. Чем я обязан такой чести? Тебе нужно что-то? Скажи?

– Да, повелитель. Меня привела нужда, и я надеюсь на твою милость в память о моей верной службе тебе и твоим великим предкам.

– Проси. Я не пожалею для тебя ничего. Даю слово! – Пьяная щедрость сатрапа не могла обмануть Расула, но он знал, как можно заставить правителя сдержать слово.

– Повелитель! Во дворце живет мальчик, отпрыск чресел твоих и рабыни с севера. Отдай его мне на обучение. В нем течет кровь великих бойцов, и я хочу передать ему все, что знаю сам.

Сатрап удивленно уставился на старика.

– О ком это он? – через минуту спросил сатрап стоящего рядом со льстивой улыбкой придворного.

– Сейчас он находится при канцелярии, повелитель. Но это не его место.

– А-а! Мой господин, он говорит о том маленьком чудовище, которое посмело поднять на тебя руку, – соизволил вспомнить придворный.

– Ах, этот! – поморщился сатрап. – Чем же он тебе так приглянулся, старик? Злобное животное, не способное на почтительность и благодарность.

– Отсутствие почтительности – это кровь матери-дикарки. А смелость и решительность – от предков-воинов, господин. Он рожден воином. Отдай его мне. Это все, о чем я прошу тебя. Такая мелочь не затруднит тебя и позволит снова возвысить свою мудрость. – Поклонился Расул. Сатрап довольно усмехнулся.

– Хорошо. Отдайте ему сопляка. Все равно этот бастард не может жить при дворе.

– Благодарю тебя, повелитель. Тогда подпиши этот указ, и я покину твои покои, преисполненный благодарности и почтения к твоей мудрости, – проговорил Расул, протягивая сатрапу пергамент. Эти слова дались старику с трудом, но он вымолвил их, скрипя зубами и заботясь только о том, чтобы на лице не отразилось ничего.

Довольно хрюкнув, сатрап выхватил пергамент и размашисто чиркнул пером. Ухватив придворного лизоблюда за ухо, сатрап заставил его согнуться и, положив пергамент ему на спину, с размаху пришлепнул к пергаменту личную малую печать.

– Вот. Ты попросил и получил, старик. Теперь мальчишка твой. Можешь учить его, сварить в масле или использовать в термах. Тебе ничто не помешает. Он – твоя собственность. – И швырнул пергамент старику.

Подхватив документ налету, Расул быстро взглянул на подпись и печать и, поклонившись, вышел из зала. Посмотрев ему вслед, сатрап неожиданно оттолкнул придворного и, отбросив кубок, прошипел:

– Старый, упрямый осел! Придет время, и ты поплатишься за свое поведение.

Расул быстро шагал по коридорам, чувствуя одновременно радость и бешенство. То и другое заставляло его ускорять шаг. Старику хотелось побыстрее забрать мальчика и уйти из дворца. Слишком давно он не бывал здесь, успев отвыкнуть от этой атмосферы и взаимоотношений.

Неожиданно на пути старика появилась служанка и, поклонившись, тихо проговорила:

– Господин, моя хозяйка хочет поговорить с вами.

– О чем? Я давно уже не служу. Боюсь, ты ошиблась, девочка.

– Нет, господин. Речь идет о мальчике. Прошу вас. Она его мать.

Расул молча кивнул и направился следом за посланницей. Кованые каблуки боевых сапог выбивали звонкую дробь по мозаичному полу дворца, и в нее тихим шепотом вплетался шорох шелковых туфелек служанки, тихо скользившей перед стариком.

Служанка привела Расула во внутренний сад, где в это время никого не бывало. Жара загоняла обитателей дворца в тень, вынуждая временно бросить интриги и шпионаж. Дойдя до зарослей акации, девушка остановилась и тихо проговорила:

– Подождите, пожалуйста, здесь, господин. И не реагируйте, если увидите или услышите что-то необычное. – Расул кивнул и замер, стоя, словно в карауле.

Через несколько минут в кустах раздался шорох и тихий голос со странным, гортанным акцентом проговорил:

– Господин, не оборачивайтесь. Прошу вас, ответьте мне, зачем вам этот мальчик?

– А кого это интересует? – ответил старик вопросом на вопрос.

– Ответьте, умоляю вас! Я его мать.

– Хорошо. Я скажу тебе, – ответил Расул и неожиданно перешел на язык северных варваров.

– Я увидел в этом ребенке талант воина. Бойца. В нем течет кровь его предков, воинов. Он несчастен во дворце. Я заберу его в свой дом. Дам образование, научу владеть оружием, сделаю из него настоящего воина, равного которому не будет. Он сам хочет учиться.

– Я помню тебя, капитан гвардии. Ты был первым и единственным, с кем я могла поговорить на своем языке. Спасибо тебе, воин. Пусть с тобой будет благословение несчастной матери. Я научила его своему языку. Говори с ним, пусть он помнит, откуда происходят его корни. И еще запомни. Для всех он Азиз, но я дала ему еще одно имя, в честь нашего бога, покровителя воинов, путешественников и мастеров – Тора. Ал-Тор. Так его зовут.

– Видно, твои боги сами надоумили тебя. Это имя больше всего подходит ему. Я запомню. Не беспокойся. С ним будет все в порядке. Я позабочусь о нем. Кстати, ты случайно не знаешь, чем твой сын успел так досадить сатрапу, что при одном упоминании о нем сатрап начинает трезветь от злости?

– Сатрап хотел сделать его банным слугой…

– Собственного сына?!

– Сатрап никогда не признает его своим сыном. Ал‑Тор – бастард. Его никто не признает за своего, ни благородные, ни рабы. Его жизнь будет наполнена презрением людей…

– Не будет, – резко перебил ее Расул. – Я сделаю из него воина, которого будут если не уважать, то бояться. Может, это и не принесет ему множество друзей, но защитит от унижений. Так что он сделал?

– Когда сатрап приказал отправить его в термы, мальчик просто послал канцлера, пришедшего за ним, подальше, заявив, что скорее зарежет сатрапа, чем станет так унижаться, и вообще он хочет быть воином, а не банщиком.

Сатрапу доложили его ответ. Тот послал слуг, и мальчика притащили в большой зал совета. Чего это стоило слугам, это отдельный рассказ. Сатрап решил наказать мальчика лично и попытался ударить его. Но мой сын потомок многих поколений воинов. Он не знает страха. Лекари с трудом привели сатрапа в чувство, и еще неделю тот не был ни на что способен как мужчина.

– Значит, я и вправду не ошибся. В этом мальчишке живет дух воина.

– Я только одного не понимаю. Что тебе до него?

– Просто я тоже одинок, девочка. Я прожил жизнь, оставшись на ее закате один. Вот и все. А теперь прощай.

– Прощай, воин. Да хранят вас обоих боги.

– Береги себя, девочка, – тихо ответил Расул и, не оглядываясь, направился к выходу.