11

– Как думаешь, почему часы все время останавливаются? Стрелки то и дело застывают!

– А ты потряси их хорошенечко, может, часы у тебя не новые?

Старик Емельянов прищурился:

– Сам ты, Володя, не новый! А часы мне на день рождения даренные. Дети подарили!

– Давнишний день рождения? – съязвил Владимир Алексеевич.

– Сегодняшний!

– Поздравляю! – с сарказмом бросил Владимир Алексеевич.

– Но почему они останавливаются?

– Китайцы делали!

– Часы русские, – возразил Сергей Сергеевич, в который раз прикладывая «командирские» наручные часы к уху.

– Русское все разворовано самими русскими, ими же и разрушено, – исподлобья посмотрел на соседа, Владимир Алексеевич, – одна показуха да почетные грамоты остались.

– Ничего, и на нашей улице будет праздник, – выдохнул чуть слышно старик Емельянов.

Владимир Алексеевич скосил глаза на собственные часы.

– Кажется, и мои остановились!

– Ага! – торжествующе подскочил старик Емельянов и умолк.

В доме что-то грохнуло. Владимир Алексеевич с тревогой посмотрел на Сергея Сергеевича:

– Ну, ее к черту, засаду эту, пропадем как Константин Михайлович Аверьянов, как пропала жена алхимика Демьянова.

– И бог весть еще, сколько народу, – добавил, приподымаясь со стула, старик Емельянов.

Внезапно что-то со свистом пролетело возле уха Владимира Алексеевича.

С лестницы, ведущей на второй этаж, раздались чьи-то взволнованные голоса и торопливые шаги.

– Бежим! – бросился прочь, на улицу Сергей Сергеевич.

Владимир Алексеевич замешкался и увидел край подола длинного платья женщины, спускающейся по ступеням.

Уже покидая зачарованный дом, где они со стариком Емельяновым легкомысленно уселись на стульях у самого выхода, он заметил, что призраки запустили в него тарелкой.

– Погоди-ка, – остановился он. – Эта тарелка из моего дома.

– Говорил я тебе, молодой ученый, что зачастил к тебе домой, заразу на подошвах башмаков своих принесет! – назидательно произнес убеленный сединами, мудрый сосед, но завидев в приоткрывшейся двери особняка женскую фигуру, вскрикнул. – Скорее, прочь!

– Действительно, – пробормотал Владимир Алексеевич, не трогаясь с места.

Через двор к нему торжественно шла красавица. В мечтательном взгляде ее было столько живого любопытства, столько неподдельного интереса именно к нему, что Владимир Алексеевич решительно не мог сделать и шагу. Пока приплясывающий от нетерпения старик Емельянов не кинулся из-за забора на помощь соседу.

– Спасибо, – промямлил Владимир Алексеевич, обозревая пустой двор, и потер лоб, – кажется, я становлюсь мистиком.

– Поневоле станешь, – одобрительно выкрикнул старик Емельянов.

Владимир Алексеевич вздрогнул, словно очнулся:

– Но она выглядела такой живой!

– Я ее видел! – щеки Сергея Сергеевича пылали, глаза лихорадочно блестели. – Наверняка, то была пропавшая жена волшебника Демьянова!

– Живая или мертвая? – недоумевал Владимир Алексеевич.

– Вот, погоди, приедет ведун с Виляди, разберемся! – пообещал Сергей Сергеевич, вглядываясь в окна зачарованного дома.

– Что у вас тут произошло?

– Аринушка, душенька! – бросился к ней старик Емельянов.

Внезапно, из дома раздался пронзительный женский визг.

– Что это было? – трясущимися губами проговорил старик Емельянов.

Владимир Алексеевич отшатнулся, стараясь прикрыть собой дочь, волосы его встали дыбом, а глаза неотрывно следили за домом.

– С нами крестная сила! – ахнул Сергей Сергеевич, пятясь.

Визг прозвучал снова, но уже нотой выше и выше, видимо вовсе переходя на ультразвук.

С ближайшего дерева свалилась галка. Поползла червяком по земле, разевая, беззвучно клюв.

Искатели приключений кинулись прочь.

Забежав в крепкую, похожую на крепость, двухэтажную избу Емельяновых, Владимир Алексеевич вытер пот со лба.

Арина привалилась к косяку двери.

– Что делается? – потрясенно произнес старший сын старика Емельянова.

– Идем, милая! – вмешались две молодухи и, закутав Арину в клетчатое шерстяное одеяло, уложили в задней комнатке.

– Никто не побеспокоит! – проводив Арину взглядом, пояснил средний сын старика Емельянова.

– Может, снова монахов позовем? – лихорадочно прошептал глава семьи.

– Они с привидениями не борются!

– Когда уже твой ведун явится? – рявкнул старший сын отцу.

– Сегодня должен, – тоскливо взглянув в окно, ответил Сергей Сергеевич.

Забыв о призраках, Владимир Алексеевич оглядывал гостиную. Он редко бывал в гостях у Емельяновых и перемены в обстановке их жилища пропускал. Комната показалась ему громадной. Много самого разного добра громоздилось по углам: и старинные сундуки, и дубовые комоды, и расписные буфеты, уставленные цветастыми сервизами.

Широкая лестница в несколько десятков ступеней вела на второй этаж, где по воспоминаниям Владимира Алексеевича были расположены детские для старших внуков старика Емельянова.

– Ну, наконец-то, – сказал Сергей Сергеевич, шагнув навстречу маленькому беленькому старичку с посохом в руке.

Ведун сокрушенно вздохнул:

– Видел я дом…

Он осторожно положил на стол свой вещевой мешок.

– Не упокоенные души там живут, но мало того, кто-то из живущих открыл портал в иномирье.

– Кто? – насупился старший сын Емельянова.

– Надо полагать алхимик, чудак Демьянов, – вмешался Владимир Алексеевич.

Ведун посмотрел в окно, где на небе ярко светило почти весеннее солнце, дотаивали последние сугробы.

– Будем отправлять, – решительно произнес ведун.

– Кого? – не понял старший сын Емельянова.

– Всех! – отозвался старик. – Правда, сие усилие, займет немало времени и сил.

Он вопросительно взглянул на присутствующих.

– Мы заплатим! – торопливо пообещал Владимир Алексеевич.

– Плата? – удивился ведун и покачал головой. – Надеюсь, не упокоенные просто застряли в старом доме, но если их убили, если хоть одного…

Он сделал многозначительную паузу.

– Штука вся в том, что убиенный ищет, кому бы отомстить и находит, иногда через много лет, в потомках убийцы!

– Кстати, чей дом по соседству стоит со старым особняком?

– Мой! – просипел Владимир Алексеевич, неожиданно потеряв голос.

– Тогда я поселюсь у вас, – взглянул он кошачьими ярко-зелеными глазами в глаза отцу Арины.

12

Ведун предпочитал старинное языческое имя – Велес. В миру или по паспорту, вполне возможно и звали его по-другому, попроще, но, ни Владимиру Алексеевичу, ни, тем более, его дочери до этого не было никакого дела.

Поселившись в девичьей, Велес, взглянув на Арину, убирающую свои вещи с полок бельевого шкафа, затеял странный разговор.

– Сидишь ты в клетке, как не знаю кто!

– Какой клетке? – не поняла она.

– У каждого своя клетка. У кого-то больше, у кого-то меньше.

– Вы хотите сказать, прочнее? – догадалась Арина.

– О, и это тоже! – воодушевился ведун. – Клетки бывают всякими. Иной человек думает, что свободен, ан нет, связан, оказывается, по рукам и ногам, так называемым социальным поведением.

– Это когда человек боится, что люди о нём скажут?

– Вот именно! Самые страшные клетки выстраивают для себя двуличные люди, душегубы, мнящие из себя этаких разумцев или не дай бог, верующих людей!

– Какой ужас! – отреагировала Арина, прижимая ладони ко рту.

– И нет прочнее клетки у властолюбцев, чиновники от власти вообще из клеток выбраться не могут.

– И клетки сжимаются? – поняла девушка.

– О, еще как сжимаются! Человек в ней скукоживается, к старости уменьшается до мизерного состояния зародыша. Недаром говорят, чем меньше человек в процессе жизни уделяет внимания другим живым существам, тем меньше у него становится мозгов.

– Впадает в маразм?

Ведун вместо ответа коротко кивнул, но помолчав, продолжил:

– Злобные люди становятся к старости невменяемыми!

– О, да, клетку не может создать добрый человек, – горячо поддержала старика, Арина, – добрый всегда протянет руку помощи попавшему в беду родственнику или другу. Доброму даже в голову не придет, заняться обогащением или карьерой, игнорируя нужды близких. Но разве я сижу в клетке?

Вернулась она к началу разговора.

– Женщины любят городить прутик к прутику, – улыбнулся ведун, – твоя клетка называется любовью! А слепое поклонение мужчине может привести к потере другого мужчины, пожалуй, самого важного в твоей жизни.

– Кого?

– Отца!

Арина с почтительной робостью закивала головой в знак того, что она действительно в последнее время обходит своего отца вниманием и дочерней любовью.

– Ну что ж, – твердо произнесла она, – вы абсолютно правы!

– Влюбленные – такие эгоисты, – рассмеялся старичок, – а родители, тем не менее, переживают. Слезы в подушку льют!

– Он многим пожертвовал ради меня, – прошептала Арина.

Ведун испытующе смерил ее взглядом.

– Твоя мама померла еще в твоем лучезарном детстве?

– Мне было восемь лет, – подтвердила Арина, – вначале она, а следом бабушка.

– И обе от инфаркта? – внимательно изучая бледно-фиолетовые губы девушки, догадался ведун.

– Митя говорил, что это похоже на родовое проклятие, – вспомнила Арина.

– Родовое проклятие? – переспросил Велес и рассмеялся. – О, нет! Им, здесь, и не пахнет, а вот плохой наследственностью, кровосмешением попахивает сильнее некуда!

– Кровосмешением? – удивилась Арина.

– Ага. В девятнадцатом веке не считался чем-то из ряда вон выходящим, брак с двоюродным братом, например?

И он вопросительно взглянул на нее.

– Безусловно, ваша семья из благородных!

– По маминой линии, мы – обедневшие дворяне! После революции моя прабабушка пошла, преподавать в детскую коммуну.

– А муж, ее двоюродный брат?

– Погиб!

– Ребенок?

– Девочка, моя бабушка, – подтвердила Арина, не сводя с него глаз.

– Позвольте, – с сомнением покачал головой ведун, – мне необходимо увидеть вашего возлюбленного. Он, кажется тоже из дворянского рода?

– Аверьяновых, – подтвердила Арина.

– А ваша фамилия?

– Мы – Павловы! – вошел в комнату, Владимир Алексеевич.

– По вашей линии, – заметил ведун, – а по женской, как фамилия вашей жены, ее матери и праматери?

– Демьяновы!

Владимир Алексеевич посмотрел изумленно.

– Но этого не может быть! Они, наверное, просто однофамильцы с алхимиком!

– И вы видели его пропавшую жену? – пробормотал ведун, обращаясь скорее к себе, нежели к хозяину дома.

– А я разговаривала с Митей на кухне, хотя он был в больнице! – вмешалась Арина, переглядываясь с отцом.

– Какой загадочный случай! – восхищенно произнес ведун. – Целая детективная история, скажу я вам, тем интереснее её будет распутывать!

– Вы думаете, они – предки Демьянова? – перебирал ногами от нетерпения старик Емельянов, когда ему объяснили суть обсуждаемого вопроса.

Ведун не спешил с ответом, поскольку хорошо знал психологические тонкости подобных дел.

Он взял с тарелки еще одно шоколадное пирожное и неторопливо отправил его в рот.