Потому что слово тоже имеет силу. И силу эту оно заимствует из замысла. Рассказать означает расплескать. Пусть немного, пусть лишь несколько капель прольется из чаши задуманного – но в решающее мгновение именно этих капель может и не хватить. Мало ли гениальных идей и дивных прозрений насмерть изошли на слова, так и не воплотившись в дело? Генералу и самому доводилось молчать, чтобы не лишить силы план рискованной военной операции – из тех, когда удача висит на тонком волоске, и одного слова довольно, чтобы его перерубить. Не потому, что кто-то выдаст тайну – а потому, что слово было сказано.

Неудивительно, что Сокол молчал.

И теперь молчит. Мальчик должен сражаться сам – иначе что он за король, если вместо него думает и говорит его воспитатель?

Он и сражается. Но ведь полководец имеет право на помощь союзных войск – разве нет?

– В глубинах мира таятся истоки войны, – медленно произнес генерал, цитируя первые строки классического трактата «Искусство стратега», – подобно тому, как в благополучии таятся истоки злосчастья.

– Благодарю вас, генерал, – наклонил голову король. – Что ж, настало время поговорить о злосчастье. По крайней мере, о том, которое мы избыли. Нашей стране больше не угрожают моровые поветрия – ни обычные, ни наведенные магией. Побеждены многие болезни, прежде неизлечимые. Резко понизилась смертность… да, а кто обычно умирает от заразных болезней раньше и чаще других, господин Главный Целитель?

– Те, кто наиболее уязвим, – ответил Целитель почти раздраженно. – Старики, дети, роженицы…

Раздражение его было генералу понятно: задать главе ведомства магических исцелений такой простой вопрос – с его точки зрения – означало унизить его. Все равно что спросить великого каллиграфа, знает ли он два первых письменных знака.

Вот только зря он считает вопрос простым…

– Верно, – кивнул король. – Старики, дети… думаю, вы помните, какой была детская смертность еще не так давно. Там, где раньше выживал от силы один ребенок, сейчас остаются в живых четверо.

– Но ведь это прекрасно! – воскликнул Главный Целитель.

– Это прекрасно, – согласился король. – А разве пахотных земель в нашей стране тоже прибавилось вчетверо?

Голос его звучал мягко, почти ласково – но рот был жестким, решительным.

– Что нам скажет Министр Землепользования?

– Н-нет… – с трудом выдавил министр. – Не прибавилось…

– И это еще только дети – совсем уже дряхлых стариков, которые тоже не могут работать, я пока не считаю. Но ведь и им нужно есть. Не их вина, что новые достижения целителей подарили им настолько долгую жизнь. Мир? Благополучие? Опомнитесь, господа министры. Мы стоим на пороге голода.

Подобного ошеломления на вельможных лицах генерал не видывал сроду. Даже то, что он имел удовольствие наблюдать несколько минут назад, не шло с этим ни в какое сравнение.

– Но, ваше величество, – произнес Главный Цензор, – даже ради приобретения пахотных земель мы не можем позволить себе войну…

– Не можем, – вновь согласился король. – Вы правы. Даже в случае победы… возможно, особенно в случае победы наша гибель станет не просто неотвратимой, но и приблизится.

– Но что плохого в возвращении спорных территорий?

Генерал не помнил в лицо идиота из министерства церемониала, который брякнул эту глупость. Нет, ну вот почему штатские всегда так не прочь повоевать – и тем более не прочь, чем более они штатские? В любом королевском совете первыми в барабаны войны бьют отнюдь не генералы…

– Цена возвращения, – отрезал король. – Это все равно, что, изнывая от жажды, в уплату за воду отдать воздух. Без воды человек способен протянуть день, может, пару – но без воздуха счет пойдет на мгновения. А наш воздух – люди.

Он поднялся во весь рост, держа песика на руках, и посмотрел на незадачливого говоруна долгим взглядом.

– Вы, кажется, забыли, что мы пережили две войны. – Голос короля вновь звучал мягко и доброжелательно, вот только обольщаться этой мягкостью не следовало. – Два нападения на две границы. Оба раза враг проник в глубь страны. Обычных войск недоставало. Оба раза пришлось собирать ополчение. Да – мы победили. Но во имя богов и духов, посмотрите же на структуру населения! Да – людские потери восполнены. Но – кем восполнены? После войны выжившие всегда рожают чаще и больше – но дети не станут взрослыми по мановению руки великого мага или даже божественным произволением! У нас полным-полно ртов, которые надо накормить, нам вскоре не хватит земель – но еще более, чем земель, нам недостает рук, способных их обрабатывать! Пока еще недостает. Отправить тех, кто у нас еще есть и кто едва успел подрасти в пекло новой войны ради приращения спорных территорий? Вы безумны, советник, если предлагаете подобное всерьез!

Крылатый Дракон вновь опустился на сидение трона.

– И речь не только о земледельцах. В любом роде занятий картина та же. Мы пока еще держимся. Любое устройство обладает определенным запасом прочности, и государственное устройство – не исключение. Но наше время на исходе. Если ничего не предпринять, катастрофа неминуема.

Апельсинчик завозился на руках у короля, протяжно зевнул во всю свою крохотную пастишку, показав розовый язычок, и уютно засопел. Король бережно опустил символ грядущего царствования на сидение трона рядом с собой. Хорошо символу – он может отдыхать. А вот собравшимся в тронном зале долго еще будет не до отдыха.

– Я изучил земельный кадастр за последние четыре года, – произнес Дракон.

И когда успел, шельмец? Это же уйма работы. Нет, что ни говори, хорошая штука – молодость. Можно почти не спать сутками – и сохранять здравость ума. Но даже дракон не должен загонять себя, пока не грохнется замертво, потому что крылья отвалились. Впрочем, совсем уж загнать себя Сокол ему не позволит.

– И рассмотрел предложения, поступившие в министерство землепользования за эти четыре года. Не все они хороши – по правде гворя, среди них много откровенно бредовых. Но те, что можно и нужно принять, я отделил от остальных и расположил в порядке срочности. Надеюсь, господин министр, я в последний раз выполняю работу, которую должны делать вы и ваше ведомство.

Судя по выражению лица министра, дракон не просто взмахнул хвостом, перепугав его насмерть – нет, он нанес удар, и удар этот пришелся чиновнику прямо в лоб.

– Д-да, ваше величество… – придушенно просипел он.

– Эти предложения позволят нам изыскать новые возможности и хотя бы отчасти решить проблему, – невозмутимо продолжал король. – Надеюсь, ваше ведомство сумеет найти дополнительные пути для выхода из опасного положения.

– Д-да, ваше величество… – повторил министр. Его, похоже заклинило – вряд ли он мог бы в этот миг произнести что-то иное. Даже предложи ему Дракон прямо сейчас отпилить самому себе голову ржавой пилой за вопиющее нерадение, министр точно так же ответил бы: «Д-да, ваше величество…» – не вникая в смысл того, что говорит.

– В ближайшее время мы с вашим ведомством будем очень заняты… как, впрочем, и с ведомствами морской и сухопутной внешней торговли. Нам придется очень многое переменить, если мы хотим полностью покрыть дефицит и избавиться от угрозы голода – и всего, что за ним последует.

Обманчивая мягкость исчезла из голоса короля полностью. Юный полководец уже привел свои войска к послушанию – и теперь отдавал приказы, выиграв первое сражение.

Но война не завершается единственной битвой. Генерал знал это – и не сомневался, что король не даст противникам передышку. Новый бой произойдет не когда-нибудь потом, во благовремении – он грянет прямо сейчас.

– Для начала нам следует расширить внешнюю торговлю лекарствами. И обычными, и магическими. Что нам по этому поводу может сказать глава целительского ведомства?

– Что мы не справимся, ваше величество, – хмуро ответил Главный Целитель.

Куда только и девалось пренебрежительное раздражение и досада! Их можно было еще допустить в разговоре со вчерашним принцем. Но королю – этому королю – следовало отвечать совсем иначе. Пусть даже и мрачно – но всерьез.

– В самом деле? – в голосе короля вновь появилась вкрадчивая мягкость. – И почему? Чего вам не хватает?

– Людей, – коротко ответил Главный Целитель. – Вы же сами только что говорили… нам в целом хватает врачей и медицинских алхимиков для собственных нужд – но внешнюю торговлю мы просто не можем себе позволить.

– Верно, – кивнул король. – Нехватка людей так или иначе ощущается во всех родах занятий. И как вы намерены справиться с ней в вашем ведомстве? Именно вы и именно в вашем?

Несколько мгновений Главный Целитель молчал, опустив голову.

– Я подумал, – медленно и осторожно начал он, – что мы могли бы допустить женщин до работы врачами и алхимиками, а не только лекарками… в конце концов, за последние лет двести такие случаи иногда бывали… можно было бы сделать их не отдельными исключениями, а обычной практикой…

– Это было бы вполне разумно, – кивнул король.

Генерал поклясться был готов, что в пакете реформ Крылатого Дракона уже лежит именно такая – новенькая, с пылу, с жару, извольте принять!

– Но дело в том, – старательно подбирая слова, произнес Целитель, – что подобное решение, искоренив одну проблему, порождает новые.

– Похвально, – промолвил король без тени насмешки в голосе.

Главный Целитель недоуменно воззрился на короля – да и не он один.

– Похвально, когда глава ведомства способен видеть дальше, чем на один ход вперед, и понимать, что могут возникнуть новые проблемы. Как по-вашему, в чем они заключаются?

– Нам не хватает не только людей, – все так же хмуро сообщил Главный Целитель. – Нам не хватает мест для них. Ни врачебных, ни алхимических. Никаких.

– Да вы что, смеетесь над его величеством? – взвился давешний советник. – Или голову морочить пытаетесь?

Всякий дурак после того, как выставил себя дураком, пытается выказать себя умником. Со вполне предсказуемым результатом.

– Ну что вы, советник, – мягко улыбнулся король. – Что вы, право же…

Советник испуганно осекся.

– Продолжайте, господин Главный Целитель. Мы все вас внимательно слушаем.

– Нам действительно не хватает людей. Таких, как Дани Лисий След, к примеру. Пусть даже не таких великих врачей, как он, известных по всей стране – да просто талантливых и опытных. Но если они и придут, мне некуда их назначить. Наши успехи нас же и подрубили под корень. Те, кто раньше умер бы от старости, живы и продолжают работать. Даже если они уже за преклонностью лет выжили из ума и не могут припомнить ни одного заклятия. Даже если у них трясутся руки, и они… – Главный Целитель вздохнул. – Не все, конечно, многие старые врачи еще вполне способны хорошо исцелять, но все же силы у них уже не те. Годы берут свое. Врачей зрелого и среднего возраста недостает – а между тем мне и для них негде изыскать места. Они работают помощниками. На половинном жалованье – потому что они не имеют права брать за исцеления столько, сколько полагается врачу. Любой из них мог бы уже не один, а восемь раз сдать экзамен на звание врача – вот только куда я потом их пристрою? Места заняты. Подрастает молодежь – этих и вовсе остается разве что в квартальные лекаря записывать. А у лекаря права опять-таки нет лечить с использованием врачебной магии. С алхимиками та же беда, может, даже хуже. Места все заняты, а работать некому. Если я пущу женщин в профессию, чтобы ликвидировать недобор врачей, мне просто некуда будет их пристроить. С теми бы, кто есть, разобраться…

– Ну почему же некуда, – приятно улыбаясь, возразил король, и Главный Целитель едва приметно поежился. – Критическое положение дозволяет прибегнуть к необычным мерам. Нам нужна внешняя торговля лекарствами. И если в вашем ведомстве создать отдельную управу, которая будет заниматься только ими, вы получите новые места. И сможете сделать помощников врачами и алхимиками. Тем самым дав надежду и молодежи. Да и женские руки тут не будут лишними. Я полностью согласен с необходимостью дать женщинам право быть не просто лекарками, а врачами и алхимиками.

Новая управа, значит…

Все-таки, твое величество, шельмец ты изрядный. Интересно, насколько велика в твоих затеях доля советов твоего наставника, и больше ли она, чем доля твоих собственных замыслов?

Если и больше, то ненамного. А скорее всего, она куда как меньше. Сокол мог воспитать кого угодно – но только не покорную марионетку, только не пустоголовое вместилище для собственных мыслей.

– Однако позвольте уточнить, – как-то совсем уже ласково поинтересовался король. – Подобное положение возникло ведь не сегодня и даже не вчера. Оно создавалось годами.

Главный Целитель опустил голову.

Верно. Годами. И ведь молчал глава ведомства, все эти годы молчал. А Крылатый Дракон, просиживая трон, просто-напросто зарывает талант в землю – ему бы пленных вражеских лазутчиков допрашивать! Лихо он господина Главного Целителя на сведения раскрутил, ничего не скажешь. Тот сам все выболтал, и принуждать не пришлось.

– И все это время вы молчали и ничего не предпринимали?

– А что тут можно было предпринять… – тихо промолвил Целитель.

Король обвел присутствующих медленным взглядом.

– Кто-нибудь из присутствующих, кроме охраны правопорядка и армии, может похвалиться тем, что в его ведомстве ситуация обстоит иначе?

Тяжелое молчание было ему ответом.

Все верно, мысленно хмыкнул генерал. Армия от засилья дряхлых стариков не страдает. На войне и вообще редко доживают до старости. А немногие ветераны, сумевшие дожить до седины, на вес нефрита! Их умения и опыт поистине бесценны. Именно они и обучают новобранцев. А нынешним новобранцам ох как нужно обучение. Король прав – мужчин молодых и зрелых лет недостает. Армия помолодела просто пугающе. До чего дошло – юнцы пятнадцати годов уже становятся в строй!

И в стражу таких же точно сопляков берут. И так будет еще какое-то время, пока сопляки не подрастут, пока не заполнится возрастная яма. Нет, определенно, у стражи и армии есть проблемы – но это совсем, совсем другие проблемы. Одно счастье, что на горизонте не маячит новая война – иначе следующее пополнение пришлось бы верстать из детей.

– Никто? – уточнил король. – Тогда я хотел бы спросить у главы ведомства фарфора – ваше ведомство справится, если придется производить больше изделий, чтобы направить их на внешнюю торговлю?

– Справится, – почти не задумываясь, ответил чиновник.

Ему казалось, что гроза прошла мимо.

Зря казалось.

– Я рад этому, – благосклонно кивнул ему король. – А вы нам не скажете, за счет каких ресурсов? Нет, даже так – за счет чего оно справляется прямо сейчас? У мастеров в сутках не восемь часов, а вчетверо больше, и при этом они не нуждаются в отдыхе?

Глава ведомства так побелел, словно королевский вопрос превратил его самого в фарфоровую куклу из тех, которыми так славится город Далэ. Но кукла может позволить себе молчание – а чиновнику следует отвечать.

– Расписывать фарфор могут и женщины, и даже дети, – произнес он неожиданно твердым голосом. – Кисть ведь не сильной руки требует, а точной. Ну, или если кто здоровьем слаб. Мужчины создают изделия, женщины расписывают, за счет этого пока и держимся. Жены, сестры, дочери мастеров. Я понимаю, почему ваше величество спрашивает меня о том, каким силами было достигнуто то, что мы имеем. Эти женщины… в ведомственные отчеты они не записаны. Я не могу их внести в списки. Не могу сделать их мастерицами. Даже учениками, а уж лончаками – тем более. Срок ученичества имеет предел по закону. Потом ученик должен стать лончаком, а через год – полноправным мастером. А места ведь заняты. Тут у меня, как у всех. То, что они наработали, записано на их мужей, братьев и отцов. Иначе они не смогут получать полную плату за свой труд. Несправедливо, да. Все вокруг знают, конечно, кто роспись делал, такого не утаишь. Не тогда, когда у всех одна и та же беда. Все знают, конечно. И все молчат. Ради справедливости куска хлеба лишиться никому неохота. Тем более, что по справедливости все равно не будет. Все знают. И я знаю. И покрываю людей. Потому что отнять у них хлеб у меня рука не поднимется. И я не позволю этого сделать. Никому.

Даже королю.

Эти непроизнесенные слова витали в воздухе – ясные и отчетливые.

Ай да фарфоровый болванчик!

– Говоря языком господина Главного Целителя, – медленно произнес Крылатый Дракон, – у вас не открытая рана, как в его, к примеру, ведомстве. Вы не позволили ей быть раной. У вас гнойник, загнанный глубоко внутрь. Полагаю, не только у вас.

– А что я мог еще сделать, ваше величество? – негромко, но непреклонно спросил глава ведомства. – Что могли мы все?

Ай да фарфоровый болванчик!

Не сдается, держится до последнего. И вину за подлог, по сути, берет на себя. Побольше бы таких, как он…

– Впервые за долгие века, – не отвечая впрямую, произнес король, – сбылась старинная мечта. Мы вкусили от плодов здоровья и долголетия. И они оказались горьки.

Его рука рассеянно гладила шелковистую шерстку спящего Апельсинчика. Но король не смотрел на песика. Не смотрел он и на собравшихся в тронном зале сановников. Он смотрел прямо перед собой.

– Те, кто раньше умирал, освобождая место для следующих поколений, остаются в живых. Деды и прадеды занимают места сыновей и внуков. Везде – даже на государственной службе. А ведь тот, кто не получает власть и возможность действовать, когда готов к этому, не справится с властью, получив ее с опозданием лет на двадцать. Время для них будет упущено непоправимо. И мы не можем и дальше поддерживать несправедливость, записывая на одних работу, сделанную другими. Это не нарушение закона, это разрушение страны.

– Но что же нам делать, ваше величество? – с прежним упорством спросил глава фарфорового ведомства. Сановник был все так же бледен – и все так же решительно настроен сражаться за своих людей.

– Вообще-то на этот вопрос вам должен бы ответить господин Министр Церемониала, – промолвил король. – Особенно если учесть, что полное название его ведомства – Министерство Традиций и Церемониала.

Тяпнутый за палец министр вздрогнул.

– Но, ваше величество… – залепетал он. – Когда-то в древние времена действительно существовала традиция убивать дряхлых стариков, неспособных более работать, но…

– Но о ней и речи быть не может, – нетерпеливо перебил его король. – Как вы могли подумать, что мне в голову пришла подобная гнусность?

– Но… но как же тогда следует поступать… ведь нет такой традиции, которая…

– Есть, – резко оборвал его бульканье король. – Благодаря этой традиции на этом троне сейчас сижу я, а не мой отец, хотя он далеко еще не стар.

– Отставка, – без тени сомнений произнес Главный Цензор.

– Отставка, – кивнул король. – Раньше у народа в ней не было нужды. Теперь – есть.

– Но, ваше величество! – запротестовал Главный Казначей. – Можно ли вот так, ни за что, выгонять людей с должности?

Смотри-ка – дурак-то он дурак, а ведь понял, кто первым вылетит с насиженного местечка быстрее собственного визга! С перепугу даже подобострастие свое растерял где-то!

– Ваше величество! – поддержал его Министр Церемониала. – Народ не поддержит такую реформу. Заставлять людей насильно покидать службу…

И этот понял, чем для него закончится подобное действо. Надо же, как быстро дураки умнеют, когда речь заходит об их личной выгоде!

– Заставлять? – приятно улыбнулся король. – Да еще насильно? Ни в коем случае. Новый рескрипт дарует народу королевскую привилегию. Право по примеру королевского рода передавать должность и главенство преемникам и потомкам.

Генерал едва не взвыл от восторга.

Ах ты, змееныш!

Дракон, говорите? Да еще крылатый? О нет! Змей. Хитрый змей. Еще совсем юный – но хитрости ему уже не занимать!

Королевская привилегия, это ж надо же!

Привилегия. Право. Дар.

Эта идея сработает.

Еще как сработает!

Если ей дадут осуществиться.

Все-таки коронный совет по первым реформам – не скопище бессловесных филинов, которые только и могут, что кричать: «Угу!» Реформы должны быть не только провозглашены королем, но и приняты советом.