И вдруг подумала – точно, учебник! Я ж могу просто дать ему учебник, и тогда не буду чувствовать себя так, словно аспид тут везде, и отступать некуда, потому что слева стена, а с остальных то сторон он, аспид.

– Аспидушка, – воскликнула воодушевленно, – а давай я тебе учебник дам, там все средства и методы защиты описаны!

Но даже с места не сдвинулся гад, скорее даже придвинулся… али может меня глаза испуганные обманули, и произнес вкрадчиво:

– Учебник возьму, ведунья, отказываться не стану, да только ночь скоро, а ты хорошо объясняешь, складно да наглядно. Продолжай, хозяйка лесная, чем больше расскажешь, тем больше жизней спасешь.

И то верно.

И хоть неуютно мне было в положении таком, да и боязно, если честно совсем, да деваться… а куда ж тут денешься.

Вздохнув, вывела на листке «Кусты терновые», отложила перо, повернулась к аспиду, ладонь к его щеке приложила… кожа, хоть и матовая, страшная, угольно-черная, на ощупь как человеческая был, хоть бери закрывай глаза, да и представь себе на месте аспида человека какого, но глаза не закроешь.

– Смотри, – и я ближе к лицу аспида подалась, передавая ему видение, – Заповедной чащи у них нет, но у любой ведуньи сил хватит вырастить даже не куст – терновые заросли, а опосля обратить каждый лист в шип, и не простой – острию стрелы подобный. И ежели если процесс магией ускорить – каждый шип, от куста оторвавшись, как стрела и полетит.

И я передала образ, как из терновых зарослей вылетают словно черные стрелы тысячи черных треугольных острий, и вовсе не безвредных – такие кожу прорывают яд в нее впрыскивая, глазам вредят, руки ранят.

– Видишь, – сказала, все так же находясь близехонько, – и доспехи не спасут.

– А что спасет? – теплое дыхание аспида, губ моих коснулось.

Чуть не отпрянула, пугал меня аспид, до крику истошного пугал. Да не ко времени бояться, нам с господином Аеданом еще войну воевать.

– Нужно время угадать, – сказала я, и передала новый образ – как поднимаются из земли терновые ветви, как темнеют до темно-коричневого цвета, как становятся острыми колючки. – Вот, этот момент. Чтобы колючки созрели да опасными стали, на пару минут, лесная ведунья лишает влаги кусты терновые, в такой момент они уязвимы, и огня будет достаточно. Главное – время.

Аедан кивнул, но почему-то после получения образа, не в глаза мне глядел – взгляд его на губы переместился.

– Не туда глядишь, губами образ я тебе не передам, ты же не водяной, – сообщила аспиду. И едва синие глаза вновь в мои уставились, продолжила – Еще землю слушай, важно это. Время от времени опускайся на колено, ладонь к земле прижимай. Лесная ведунья, как поймет, что дело не чисто, она один из двух путей выберет – первый, живность лесную на тебя погонит. Стадом опасным, от него одно спасение – деревья. Второй путь – повернет русла всех родников леса, под землей прогонит, и тогда спасение – бежать, только бежать.

Я ровнее села, и сказала:

– Теперь руку дай.

Дал безропотно.

Я ладонь аспида на свою положила, второй накрыла, глаза закрыла и передала оба ощущения – первый, это когда земля дрожит, да дрожь иная, такая что по венам кровь быстрее бежать начинает.

– Это если животных призовет, – пояснила, все так же глаза не открывая. – А вот так будет, коли решит уничтожить водой.

Тут уже другая дрожь земли была, такая, от которой кровь в венах стынет, да так, что в ступор впадаешь, шевельнуться страшно.

Глаза открыла, на аспида посмотрела и спросила участливо:

– Все понял?

Аедан промолчал. Его ладонь все так же в плену моих была, вторая рука мой стул обвивала, стоял передо мной аспидушка на колене, взгляд в мои глаза, я тоже на него смотрю, ответа ожидаючи…

И тут откуда не возьмись дверь распахивается и появляется Водя.

– Весь, – начал гигант золотоволосый, порог переступая, – я тут…

И осекся на полуслове.

– Чего ты тут? – мгновенно заинтересовалась я.

Водяной почему-то промолчал, пристально глядя на аспида. Аспид тоже на него глянул, да так, что мне вдруг нехорошо стало. Холодком таким знакомым повеяло, а мне уже Гыркулы с головой после вот такого вот холодка хватило.

– Аспидушка, друг любезный, водяного не трогать! – потребовала немедленно. – Мне без него жизни нет, так что и не думай даже!

Изменился водяного взгляд, на меня он поглядел странно, изменился взгляд и у аспида – студеным стал. Ледяным даже.

– Еще что-то? – вопросил аспид, только странно вопрос прозвучал, как-то вконец холодно, аж озноб по коже.

– Да, – согласилась я, – учебник дам. Только еще об одном предупредить должна. Водя, я быстренько, ты садись пока где удобственно.

Водяной огляделся и сел. На кровать мою сел. Да на аспида от чего-то поглядел вызывающе. А у Аедана чуть ли не скрежет зубной, и ярость такая непонятная.

– Не отвлекайся, – попросила я аспида.

Руку его отпустила, ладонь правую опять к щеке приложила, подалась к чудищу и передала последний образ – древопад. Так, на случай всякий. Вообще то ни одна лесная ведунья в своем уме на такое не решилась бы – лес сильно страдает, деревья гибнут невосставимо, да только в Гиблом яру черт его разберет, решаться али нет.

– Треск, – прошептала я, передавая видением звук жуткий, да следом деревья падающие. – Страшный оглушительный треск. Верить мне хочется, что не услышишь его, да только… кто их, умертвий, ведает. Что мертво, то живое беречь не станет. Так вот, аспидушка, коли услышишь треск такой – беги. Назад беги, страшно это, да и пламя не поможет.

И тут я вот о чем подумала – аспид на бой ведь сам пойдет. Моровым, бадзулам да злыдням ничего не страшно, бестелесные они, а вот аспид…

Села я ровно на стуле, на Аедана глядя в задумчивости…

Правду Агнехран сказал, не осталось у меня ни амулетов, ни артефактов, а самой мне из леса выходить уж никак нельзя, от того… Короче – суровые времена требуют суровых решений.

«Леший» – позвала мысленно.

И едва друг верный ответил, попросила:

«Браслет на ноченьку одну отдай».

Браслет обручальный появился на столе моем тот час же. Второй все так же на руке моей оставался. Взяла я серебряный венчания символ, да и попросила у аспида:

– Руку дай.

Странно поглядел на меня Аедан, но просьбу исполнил мгновенно.

И защелкнула я серебро на черном запястье, попутно объясняя:

– Зов твой до меня не дойдет – иной лес, от того деревья не донесут. Но коли случится недоброе – злыдня шли, они быстрее всех будут. А я тебе так скажу – времени тебе даю до часу ночи, опосля…

– До трех, – вдруг воспротивился аспид.

Ну что ж с ним делать-то.

Глядя на угольно-черного аспида, что в сумраке избушки терялся в очертаниях, вздохнула и попыталась объяснить как дитю несмышленому:

– Аспидушка, родненький, ты пойми, пожалуйста, я в этот Гиблый яр за тобой прийти не смогу, и лешего не отправлю, опасно нам, понимаешь? Мне от того, что уж сунулась не так давно, теперь вот силы восстанавливаю, да выходит с трудом. А лешему в Гиблый яр путь заказан – там хозяйка его бывшая умертвием бродит, а между ведуньей и лешим связь особая, и коли призовет… тут и я ему не указ, понимаешь?

– Понимаю, – холодно произнес аспид. – Только до трех часов, хозяйка лесная, доверься мне.

Легко сказать «доверься». А как довериться, если и сама там поражение потерпела, да какое! Как вспомню, до сих пор слезы в глазах.

– Два с половиною? – попросила почти.

Усмехнулся аспид, да и сказал:

– Учись доверять, ведунья. Что-то еще сказать имеешь?

А что уж тут сказать?

– Учебник дам, отодвинься, пожалуйста, дай встать.

Аспид встал сам, но не сдвинулся ни на пядь.

Осторожно поднялась я, проскользнула мимо, пошла в учебниках нужный искать, а дело то не легкое. Долго искала, между тем у аспида с водяным разговор завязался.

Первым водяной начал:

– Два моста под контроль возьму, это не обсуждается.

– Твое право, – холодно ему аспид ответил.

– А с полуночи, как возвернутся волкодлаки с вампирами, уберу оба и твой прикрою.

Ох, Водя, ответственный совсем… совсем как я.

– Я бы не стал… – начал было Аедан.

– Ну раз не стал бы, то и не начинай, аспидушка, – попросила я, выудив, наконец, нужный учебник из-под самой нижней стопки. Далеко ж закинула.

На четвереньках выбралась из-за книжных нагромождений, встала, отряхнула плащ свой, под ним все так же сорочка ночная обреталась, волосы поправила, книгу от повреждений зачаровала, да и передала могучему аспиду. Тот молча взял, и деликатно промолчал, ничего не высказывая по поводу паутины на книге.

– А… это защита такая, – решительно соврала я.

Аспид покивал, тактично сделав вид, что поверил.

В избенке повисла неловкая тишина.

– Ну, так ты пошел? – невинно вставил водяной.

Я была полностью с водяным согласна, даже на дверь поглядела.

А аспид почему-то нет.

– Да времечко еще есть, я бы чаю выпил, – произнес он, и совершенно нагло, демонстративно и как-то даже по-хамски уселся на стул.

Мы с водяным переглянулись.

Неловкая тишина приобрела оттенок нервозности.

– Эмм, – проговорила я.

– Чаю?! – грубо вопросил водяной.

– Да, – невозмутимо отозвался аспид. – Чай – напиток, получаемый посредством заваривания или настаивания листьев, веток, цветов иногда ягод. Ты не знал?

По идее знал, но от чего Водя вдруг начал подниматься с кровати моей, да с видом устрашающей глыбы, я вот не знала.

– Чай так чай, – согласилась поспешненько. – Воденька, чай будешь?

Водя глянул на меня коротко, затем уставился на аспида и произнес:

– Чай, Весенька, наш гость возжелал, ему и нальешь. А для тебя, краса моя, я вино принесу. Хорошее. С выдержкой.

И тут в избе вспыхнула ярость. Да такая, что я на ногах едва удержалась – вот только источник определить не сумела, как ни пыталась. И на аспида уж глядела и так и этак, да только сидел он невозмутимой скалой, книгу листал, читал внимательно, словно и не слышал вообще ничего, в процесс изучения погруженный.

И вот его отрешенностью пользуясь, я и сказала тихохонька:

– Воденька, ты прости, пожалуйста, да только не дружу я с вином. Больше скажу – последний раз как медовухи выпила… так с одними портками и осталась.

Стыдно было признаваться, но Водя это Водя, он свой, а вот от аспида внимания к словам моим не ожидала вовсе, от того покраснела вся, едва Аедан на меня потрясенный взгляд поднял. И такой этот взгляд был…

– А ты не переживай, Весенька, я тебя и с портками, и без портков, все одно люблю и уважаю. Ты чай заваривай, с остальным сам разберусь, – и улыбка у Води была странная, и смотрел он от чего-то на аспида.

И аспид тоже на него смотрел, да таким взглядом пристальным, нехорошим.

Мне же… токмо признаться окончательно и оставалось.

– Воденька, не про мои портки речь, – стыдоба то такая.

Но коли первое слово сказала, за вторым очередь.

– Понимаешь, Водь, – я чайник взяла, поглядела на него, подумала, что помыть бы его пора, – алкоголь не мое это. Хмельная ведьма с меня та еще… Говорю ж тебе, когда последний раз медовухи выпила, с одними портками-то и осталась. Я как выпью, азарт такой просыпается – и главное везти начинает во всем вообще. И в карты, и в камушки, и даже на пари всякие. Неестественное везение. Вот в прошлый раз я всю таверну без портков и оставила. Кто был, тот стыдливо веничками прикрываясь и ретировался. А на таверну долговая расписка до сих пор где-то валяется. Так что чай, Воденька, чай он вещь полезная, а главное – не азартная.

Когда из избы за водой выходила, там тишина царила такая… потрясенная…

– Весь, – повысив голос, позвал водяной, – но я-то не азартный.

– Ох, Воденька, ты и портков-то не носишь, – отозвалась я по-глупости.

И тишина снова стала такая… опасная.

От того я и напряглась, и со ступеней не сошла.

Движением руки воду из бочки призвала, заклинанием чайник вскипятила, да опрометью в избу вернулась. А там водяной стоял, а аспид на него смотрел. И нехороший это был взгляд, ох и нехороший такой… Аспид на Гыркулу и то любезнее поглядывал.

– Так-так-так, – я быстренько заступила между водяным и Аеданом, на последнего посмотрела строго, да и сказала: – Водяной на моей территории под моей защитой. Вот только тронь, понял?!

Апид что-то точно понял, но, кажется, что-то не то.

Встал, громко книгу захлопнув, коротко кивнул, на прощание, и произнес:

– Благодарствую, хозяйка лесная, за знания, за откровенность, да за книгу твою. А вот чая уж не требуется… аппетит пропал.

– Так, а чай есть и не надо, его пьют, – как-то очень ехидно вставил водяной.

– Я в курсе, – пристально глядя на него, отозвался аспид.

Развернулся и вышел из избы, не оглядываясь.

Только вот дверью грохнул на прощание.

Когда отгремел грохот дверный, я сообщила водяному тихонечко:

– У аспида тема портков какая-то… очень личная, зря вообще сказала-то.

– Да нет, Веся, все ты сказала правильно, – поправив прядь моих волос и пристально глядя на дверь, произнес водяной. – Так что, чай?

– Да, – кивнула я.

Водяной за стол сел, я по избе побегала, собирая снедь, да заваривая чай травяной, бодрящий – этой ночью ни мне, ни Воде не спать.

Опосля на двор сбегала, отдала золото приехавшему с провизией Саврану, да наказала, что еще до заката привезти надобно успеть. И с золотистыми пирожками, что мне Уля, жена савранова, передала, вернулась к водяному.

Тот сидел, неторопливо помешивая чай, и пристально глядя на поверхность паром исходящую – работал. Мы с водяным всегда при деле, жизнь у нас такая.

– Проблема какая? – перекладывая горячие пирожки с корзинки в тарелку, спросила у Води.

– Да странность какая-то, – отозвался он, – по верху реки, у истоков, плот строят. Не нравится он мне.

– Где? – позабыв о корзинке, мгновенно заинтересовалась я.

Водяной поманил к себе, я, вместе с корзинкою, на колено к нему присела, в чашку заглянула, да и замерла потрясенно.

Строили не то чтобы плот – целый плотище.

Да не простой плот, а нежити оплот! Гнилью моренное дерево огнем обожженное устилали, а на берегу, среди скал – там исток реки водяного был, толпилась в клети да рычала нежить обозленная.

– Ох, ты ж Господня сила! – только и вымолвила я.

– И не говори, – задумчиво произнес Воденька.

– А я погляжу вам и вина не надобно, – раздалось вдруг от двери.

Водяной на голос аспида резко голову повернул, по лицу моему золотые кудри скользнули. Я волосы отвела, да и попросила:

– Не отвлекайся, а? Вот не сейчас только!

– Даже так! – и снова гнев такой, ярость душительная, губительная, уничтожительная…

Я аж вздрогнула!

Уж думала вскочить да ответа потребовать, но тут на плот тот, нечисть гнать стали.

– Воденька… – у меня голос сиплый стал, до шепота упал. – Воденька, что делать будем?

Делать то что-нибудь надобно было. Позарез надо было. Да только враг там действовал, куда моя власть не распространялась, а Водина еще силы не набрала. Самый исток реки, исток горный, там водяному силы не собрать.

– Ведьма! – вдруг ледяным голосом аспид произнес.

– Не сейчас, Аеданушка! – взмолилась, в чашку вглядываясь. – Ты проходи, на мое место садись, чай мой можешь взять, не пила еще. Пирожки вот есть. А меня не трогай, не отвлекай, пожалуйста, беда у нас, а как сдюжить не ведаю.

А тут и Води нервы сдали.

– То не твоя тревога, Веся, разберусь, – зло водяной произнес.

– Как?! – я вскинулась, в глаза его поглядела нервно. – Как справишься? Сам видишь, плот магией подпитан, а потому поплывет быстрее обыкновенного. И сдается мне – до полуночи тут будет. Как сдержишь ты его? В воду оборонить – скверна по воде твоей расползется, кто знает, чем то обернется, как бы кракены нежитью на поверхность не всплыли!

Водя зубами скрипнул, да и произнес:

– Я разберусь, Веся. Сам разберусь.

И от чего-то важно это для него так было, прямо как портки для аспида.

– Разберешься, – согласилась я. – Только к полуночи не вернешься, так ведь?

И спрыгнув с колена его, заметалась в тревоге по избе.

Молча аспид в избу мою вошел, молча на место мое сел, и глядел внимательно то на меня, то на водяного.

– И на помощь звать некого, – я остановилась, сжимая ладони, – ведьмы на горе закрылись, никто на помощь не явится. У меня метла есть, успела бы, туда и обратно успела бы обернуться до заката, вот только силы ведьминской во мне мало сейчас, восстановится не скоро, на пламя магическое не хватит, не сдюжу я.

И тут вдруг аспид речь молвил:

– По моей части огонь. Что случилось-то?

И посмотрел на не меня, на водяного.

А Воденька странно себя повел, усмехнулся и произнес елейно:

– А садись, аспидушка, на коленку ко мне, я и покажу, – и улыбнулся так… я и не знала, что водяной так улыбаться издевательски умеет то.

Да что ж это деется?!

– Водя! – воскликнула гневно. – Охолонись, будь добр! Одно дело делаем, одна задача у нас, и враг один, а других на ровном месте выискивать не надобно, итак хлопот полон рот!

И подойдя к аспиду, лицо его обняла ладонями, подавив дрожь неприятственную – боялась я его, несмотря ни на что боялась. Но к глазам синим змеиным нагнулась, да и выдохнула видение – и исток горный, и плот, и нежить, что гнали на него магическим путем. И кто там дело затеял поганое – оно не ведомо. Скрывался маг. Я там ничего увидать не смогла бы, не моя территория, а от воды маг держался далече, от того и водяному не увидать его было.

– Хм, – произнес аспид, едва я выпрямилась и ладони от лица его убрала. – Всего-то?

И тут Водя как скажет:

– Веся, сам разберусь, помощники не требуются! Особливо такие…

Но и Аедан в долгу не остался:

– Да, вижу я, что не тот с меня помощничек. Водяной то у нас явно особенный, только тех привечает, кто на коленку к нему запрыгнуть готов…

И задрожала изба моя, все вокруг задрожало…

– Воденька, будь любезен, охолонись, – попросила сдержанно.

Дрожь прекратилась.

Усмехнулся победно аспид, но затем посерьезнел и так сказал:

– Предатель у нас. В нашем стане. Среди своих. Ты, хозяйка лесная, правду сказала – плот тут к полночи будет, а первыми по реке два отряда идут – волкодлаки да вампиры. Анчутки и ауки за столом совещания не сидели, второстепенная роль у них, от того и решали сами мы все. Остаются те, кто знал – моровики, вампиры и волкодлаки. Предателя среди них искать надобно.

И на меня посмотрел вопросительно.

Но я тут не согласная была, вообще не согласная.

– Аспидушка, – сложив руки на груди, сказала тихо, – для любой нечисти – нежить прямой враг. Тут говорить не о чем – я за каждого кто на пиру был, ручаться готова. Но даже если предположить, на секунду единую, что прав ты, и среди нас предатель есть, то в чем мотив, вот главный вопрос.

Не сразу ответил аспид.

Сначала встал, на мое место мне указал, а сам сходил да и принес со двора табурет для себя, и чашку из шкафа достал, да и сел между мной и водяным уверенно. Я ему чай налила, блюдце с медом пододвинула, тарелку с пирожками.

Сидим, чай пьем задумчиво.

Тут Воденька слово свое сказал:

– Права лесная ведунья – мотива ни у кого из нечисти нет. Заповедный лес их последний оплот. Так-то лесов много, но нечисть любая природный баланс рушит невольно, и коли нет ведуньи-хранительницы, рано или поздно мертвеет лес с нечистью, то ли болотом станет, то ли замшелой топью. Нет, среди нечисти предателей не будет. Волкодлаки – тем Заповедный лес нужен пуще воздуха. Вампиры хоть и сторонятся, все ближе к людям селятся, а и они знают – случись что, только Заповедный лес и спасет.

Аспид на меня посмотрел вопросительно, но сказать я могла только:

– Воденька прав полностью. Да и закон у нас таков – кто на пиру побывал, да условия принял – тот в спину не ударит. Среди своих искать ворога смысла нет.

Помолчал аспид, помешал чай ложкой серебряной, да опосля и сказал водяному.

– Покажи.

И уж без ехидства, пододвинул Водя чашку свою, ладонью ее обняв, аспид склонился, вглядываясь. Я, не удержалась, поднялась, через плечо водяного заглянула и увидели мы.

Вот все разом и увидели, как вдруг воспылал плот с отравленной скверной нежитью ярким пламенем. Да так запылал, словно не просто занялся огнем – а стал им. Со всех сторон пламя вспыхнуло! Шипением оглашая те места, где плот с водой соприкасался. Яростно полыхало! Дико! Неистово! А затем метнулось огненной плетью пламя, и охватило валун темный, внушительный, уничтожая его, разбивая на осколки…

И когда опали те, мы все и увидели – пентаграмму алую, архимага, вскинувшего ладонь в защитном движении щит призывая, и… лицо мага того мне знакомо было сверх меры.

– Ингеборг! – воскликнула, глазам своим не веря.