«Жутенькие глазки» прищурились мрачно. У прислуги, напротив, расширились от ужаса, а после…

– Портные тут кто? – вернулась я к делу.

Но эти, перепугавшиеся до дрожи, разом отступили, а кто-то какую-то веревку сверху свисающую дернул и… и с огромным грохотом двери захлопнулись, а следом с лязгом рухнула вниз решетка.

Приехали.

Обернулась к Эйну – стоит мужик, ногти свои с невозмутимым видом рассматривает. Не удержалась, ехидно заметила:

– Судя по длине когтей, вы маникюрщика или потеряли в недрах вашего необъятного жилища, или съели.

На меня возмущенно глянули.

– А что? – невинно похлопала ресничками. – Мы с вами уже убедились, что по законам военного времени вы на все вполне способны.

– Виэль, на войне никто никого не ест! – отрезал снежик.

– Война войне рознь, – возразила издевательски. – К тому же главное, что тенденция в вас заложена, так что…

Сверкнув глазами, Эйн отчеканил:

– Виэль, я никого не ем!

– Да? – Я указала рукой на захлопнувшуюся дверь. – А это мне тогда как понимать?!

– А я тут при чем? – в тон мне возмутился лорд Эйн. – Это следствие неправильного ведения вами переговоров.

Из-за двери послышалось слаженное: «Ага, ага».

Ну что ж, это не я, это они сами нарвались.

– Ладно, – вскинула подбородок, – признаю свою полную и абсолютную капитуляцию.

Лорд Эйн победно усмехнулся, отошел от стены, подошел ко мне, слегка склонился и завораживающим шепотом, коего от такого ужастика ожидать было бы странно, произнес:

– Поднимаемся в спальню?

Нет, ну до чего ж озабоченный работодатель мне попался! Или на меня попал… Скорее второе.

– Лорд Эйн, еще раз повторяю для вас очень умного – я не сплю с начальством. А что касается вашей прислуги, поступим проще – этих заколотить, пусть тут гибнут медленно, но верно, новую прислугу набрать. Поверьте, с моим опытом и подходом дело набора нового обслуживающего персонала займет минут пять от силы и…

И тут опять лязг, скрежет, двери распахнулись, решетки поднялись, на пороге показались зеленомордые и сообразительные.

– Ну вот, совсем другое дело, – радостно улыбнулась я. – Так, народ, мне бы поесть, а то я когда голодная…

Пятнадцать человек, торопливо миновали нас, обходя по стеночке, и ринулись вверх по лестнице, явно готовить мне ранний завтрак. Умнички вы мои.

– И портные, – закончила я фразу.

Портные слаженным строем выступили – семь человек.

И вот после этого я посмотрела на снежика. Выразительно посмотрела. С нескрываемым торжеством, так, и победно.

– Оригинально, – изучая меня все более заинтересованным взглядом, произнес лорд Эйн.

– Да, я такая, – гордо вскинув подбородок, ответила на его невысказанный комплимент.

А он, комплимент, точно был. Просто снежик он слегка тормоз и еще не понял, что вообще-то сейчас должен стоять на коленях и, протянув руки к моей божественной персоне, боготворить и благодарить без устали. Ну да ничего, Виэль Мастерс всегда отличалась упорством и настойчивостью, так что уверена, до Эйна еще дойдет.

* * *

А не доходило до мужика. Вот как есть не доходило! Я все ему! Все для него! Все ради него! А он?!

– Виэль, – лорд Эйн сидел статуей оскорбленного достоинства и скрежетал зубами, – это шестое платье, Виэль!

– Четвертое, – не согласилась я, нежно поглаживая ткань обновки, – а те два это так, недоделки, их еще перешить нужно.

Чем, собственно, все портные сейчас и занимались, сцепив зубы и бросая на меня полные ненависти взоры. Нет, работали они быстро, но ранее им явно не приходилось шить с такой скоростью.

– И вообще, – я прошла, села за стол напротив облаченного лишь в неглиже по причине недавнего снятия мерок шефа, – чем вы недовольны?

– Чем?! – рявкнули на меня. – Виэль, я третий час сижу в одних трусах!

– Ничего, вам идет, – откровенно слукавила я, потому как… да страшный он, жуть просто, белый, костлявый, тощий. Но такой притягательный…

Притягательный, конечно, но злой, как зимний мороз.

– Виэль!!! – От его рева содрогнулись стены, мои висящие на плечиках платья, манекены и свалились в обморок трое портных из семи. – Я! Тут! Третий! Час! Торчу! В трусах! В то время как вам шьют уже седьмое к сугробам платье! А я все еще голый!

– И нервный, – не могла не заметить я.

Шеф остолбенел, приоткрыв рот, явно проглотив очередную гневную фразу. И тогда я сказала:

– Слушайте, а правда, чего вы такой нервный?

На это мне звенящим от бешенства голосом ответили:

– Прием через час!

Да, с терпением у некоторых явные проблемы. А ведь все так славно начиналось – поднялся с нами, молча разделся, соблазняюще на меня поглядывая, дал снять с себя мерки, чем удивил всех портных, после чего сел где сказали и даже сидел себе смирненько… жаль, хватило мужика всего на три часа. Нет, определенно с ним еще нужно работать и работать, характер вырабатывать, в конце концов.

– Лорд Эйн, – я перелистнула еще пару страничек из сегодняшних газет, которые мне приволокли два с половиной часа назад, и поставила начальство в известность о принятом решении: – Мы опоздаем.

Начальство уставилось на меня злобно-яростным взглядом, нервно сжало кулаки и…

– Даже не спорьте, – пресекла я возражения нервной особы. – И наряд ваш будет не в бело-золотой, а в бело-черно-серебристой гамме. Мы не поддерживаем новое правительство Зандарата, мы оппозиция.

Вот после этого кто-то свалился.

Я, вскинув бровь, посмотрела на лорда Эйна, он, вскинув обе, взирал на меня, после мы повернули головы и узрели, что все портные в обмороке. Все. От моих слов! Неженки они тут какие-то.

– А еще я голодная! – сообщила, повысив голос.

Эти валяться перестали, быстренько поднялись, сели шить обратно своими дрожащими ручонками. Странные они, если честно.

– Шеф, – продолжая смотреть на портных, – а чего это у вас прислуга такая припадочная?

К моему искреннему удивлению, начальник ответил вполне даже спокойно:

– Видишь ли, дорогая, в Зандарате в случае расправы с неугодным лордом, подчистую вырезается вся его семья и убиваются слуги. Говоря проще – они жить хотят, это если ты не поняла.

Каюсь, я несколько зависла на слове «дорогая». Посмотрела на работодателя моего красноглазого, похлопала ресничками и…

– Объясните, какого вы вообще наняли столь припадочную прислугу, а?

Подавшись ко мне, шеф прошипел:

– Я не нанимал, Виэль. Это рабы. Часть куплена, часть пригнана, часть…

– Все-все, – вскинула руки, – можете дальше не продолжать, все уже ясно. В смысле с вами.

– Что ясно? – не понял лорд Эйн.

Не став отвечать, вновь уткнулась в газеты и пробурчала себе под нос:

– Даже слуг нормально нанять не может… Что за мужик пошел? Все на мне, нет, вот категорически все самой делать придется.

А затем уже громче:

– Черная рубашка готова?

Это был мой сюрприз. Эйну. Он еще не знал, но он собирался заявиться в траурно-золотой рубашке и бело-серебристом мундире, что будет недвусмысленно заявлять окружающим: «Сдохни сэльд Харнис и да здравствую я».

– Виэль, – очень не по-доброму протянул шеф, – какого цвета рубашка?!

Вот после этого окончательно психанув, я отложила газеты, прямо посмотрела на своего негаданного работодателя и прямо ему все высказала:

– Давайте откровенно, лорд Эйн, – вам терять уже нечего. Ваша репутация, положение в обществе, власть, деньги, – все, что могли, вы уже потеряли. Осталось достоинство. Ваше снеголордовское достоинство. И у вас есть два пути – приползти как преданный пес и лизать сверкающий сапог Харниса при всех или наконец набраться смелости и плюнуть ублюдку в рожу. Я выбрала второй вариант, так что с сегодняшнего дня мы оппозиция. Точка. Обсуждению не подлежит.

Несколько секунд лорд Эйн молча смотрел на меня. В его глазах не было злости, убийственности или же ярости, он смотрел устало. Устало, несколько обреченно и безнадежно.

– Виэль, – голос прозвучал холодно и отрешенно, – ты ничего не понимаешь. Совершенно ничего. И тот факт, что ты начиталась газет с утра… Ты ничего не знаешь, поверь, и…

– А чего тут понимать? – искренне удивилась я. – Все кристально ясно – жил-был снежный лорд по имени Вальд Эйн, был воспитанником старого сэльда, любил воевать, впитал с потом и кровью бредни правителя про благородство и преданность своей родине, влюбился в дщерь воспитателя…

И тут лорд Эйн как рявкнет:

– Виэль!!!

– Я еще не закончила, – сообщила весьма недовольно этим разгневанным и напрягшимся в трусах. – Продолжаю: дочурка выросла, влюбилась в Харниса, накапала папке на мозги и вышла замуж не за гордость старой селедки… тьфу ты, сэльда, а за этого отутюженного хлыща. Хлыщ оказался подлецом и трусом, воевать не пошел, скинув все… да на вас, начальник. А после того как некоторые вернулись с победой, вместо почета и уважения получили интриги, козни и лживые обвинения. И это была не война, где можно пойти и прямо в морду дать, а закулисные игры, с улыбанием вам в лицо и кривлянием за спиной. Несколько подстав, и вы лишились доверия старого сэльда, были отлучены от дворца и не смогли предотвратить покушения на своего воспитателя. Так Харнис и змеюка пришли к власти.