Респектабельный район, один из самых дорогих домов под сверкающим красноватыми отблесками защитным пологом. Теневой король всей столицы заботился о собственной безопасности.
– Кто? – хмуро спросил андроид на входе.
– Пропустить, – раздался усталый голос откуда-то сверху.
Точеный плавно влетел в ангар, остановил болид, открыл двери. Он с нами не ходил и явно был рад этому.
– Вы там… поосторожнее.
– Знаем, – сказала Мика, выбираясь под прицелом десятка камер.
– Постараемся, – ответила я, выбираясь следом.
Далее знакомая тропка под дулами лазерных установок. Вниз, вниз, вниз, пятая дверь вправо, вверх, снова вправо, и проход между двумя дверями. Мы тут уже все знали, а потому ходили без провожатого. Хотя в первые разы путались и без андроида не обходились.
– Кир, что у вас было с Эдом? – сворачивая в очередной раз, спросила Мика.
– Честно? – Я хмыкнула. – Он меня представил как шлюху этому своему Дейму! – выпалила на одном дыхании.
Микаэлла остановилась. Взгляд у нее стал очень нехорошим, и ангелочек прошипел:
– Я с ним поговорю!
И мы пошли дальше… разговаривать с Исинхаем. Он, кстати, неплохой мужик, но жадный. Когда мы влезли в бизнес, единственная причина того, что нас поддержали, – мы отдавали Исинхаю не сорок процентов от прибыли, а семьдесят. Еще двадцать шли на покрытие расходов, оплату работы программера и выплаты призовых, нам с Микой оставалось всего десять. Мы не жаловались, нам хватало. Обычно выходило по тысяче на каждую, а это два похода по дорогим магазинам с возможностью покупать все, что хотелось, большего нам не требовалось.
Когда мы подошли к зеленой двери, та открылась мгновенно – нас ждали.
– Красавицы мои, – Исинхай сидел на диване и радостно похлопал по кожаной мебели, приглашая присесть рядом, – что будете пить?
– Илатес, – сказала Мика, присаживаясь по правую сторону от фактического правителя всей столицы.
– Макарре, – после недолгой паузы выбрала я, присаживаясь слева.
Исинхай дал знак слуге в характерном черно-белом одеянии и молчал, пока нам не принесли выпивку. Посмотрел, с какой жадностью обе присосались к коктейлям, и спокойно приказал:
– Пошли!
Мы и пошли за ним следом, в соседнюю комнату, где имелся стол из черного дерева и располагалась уютная столовая.
– Руки мыть, – напомнили нам.
Да было б сказано. Оставив бокалы на столике, рванули в ванную. Там привели себя в порядок, умылись, снимая слой косметики, обе избавились от накладных ресничек.
– Какой-то он сегодня добрый, – заметила Мика.
– Значит, ждем плохих новостей, – прошептала я, стирая алую помаду.
– Угу.
Исинхая мы уже хорошо изучили.
Когда вернулись, столик был накрыт на две персоны, наша «крыша» сидел во главе, нам пришлось занять места друг против друга, ну и рядом с Исинхаем. На ужин имелись запеченные форели, салат, герианский хлеб с зернами растений этой закрытой планеты. Ели мы быстро, зная, что разговор не начнется, прежде чем с трапезой не будет покончено. Так уж тут заведено.
Когда опустошили тарелки и потянулись к коктейлям, Исинхай произнес:
– Вы засветились.
Молча потягиваем вкусняшку через трубочки, переглядываясь между собой и поглядывая на босса.
– Я вас прикрою, но гонки придется закрыть.
Горестный вздох мы не сдержали – организация гонок, прием ставок, шоу, в конце концов, были тем делом, которое нам нравилось.
– Жалко, – пробормотала я.
Исинхай протянул руку, похлопал меня по ладошке. Когда-то я от подобного обращения вздрагивала и вообще пугалась, но этот мужчина быстро объяснил, что малолетками не интересуется. Мы были для него источником дополнительных кредитов – и только. Потом уже сформировалось нечто вроде дружеских отношений. Благодаря покровительству Исинхая мы могли свободно шататься по столичным клубам, зная, что никто нас не тронет. Опять же благодаря ему имели карточки фальшивых удостоверений, ну а после истории с появлением в квартире Эда босс сделал нам допуск в общагу уровня служащих, поэтому мы, собственно, больше не были связаны комендантским часом.
– У нас забираете, а кому отдадите? – спросила Мика.
– Пока Скользкому Алу. Как все наладит, его уберем и поставим надежных людей.
Мы издали еще один горестный вздох. «Надежные» – в понимании этого народа значит свои. То есть не нам, короче.
– Будь вы постарше, пустил бы вас в дело, – продолжил Исинхай. – Но малолеткам в этом бизнесе делать нечего.
Вот с этим мы даже не спорили – одно дело быть двумя девочками, которые с гонками балуются, другое дело лезть в криминал. Бои без правил, ставки на большой спорт, наркотики, торговля оружием – все это контролировал Исинхай. А может, и не только это, мы в его дела не лезли.
– И что нам теперь делать? – грустно спросила я.
– Расти, – спокойно ответил Исинхай. – Подрастете, завершите образование, там посмотрим. Еще по коктейлю?
– Нет, с нас хватит, – приняла я решение за двоих.
– Это несправедливо, – хмуро выдала Мика. – Скользкий нас заложил, а вы ему наше дело на блюдечке!
Шеф хитро улыбнулся, потрепал Микаэллу по щечке и вкрадчиво спросил:
– Микусь, солнышко мое, ты будешь спать с гонщиками, чтобы привлечь их к делу? А убирать тех, кто мешает? А идти на подкуп механиков, чтобы они вывели из строя болиды неугодных?
Мика побледнела.
– Скользкий с ними тоже спать не будет, – решила я отвлечь внимание от подруги.
– Скользкий найдет тех, кто будет, – спокойно ответил Исинхай. – Скользкий пойдет на подкуп и шантаж, раскрутит дело. И гонки будут проводиться не два раза в месяц, а раз в три-четыре дня. Аудитория увеличится, будем это дело транслировать.
Мы с Микой переглянулись и поняли: Исинхай сейчас делает нам большое одолжение. Потому что при таких масштабах дело приобретет огласку, полиция заинтересуется, и рано или поздно гонки закроют, а организатора посадят. И его прикрывать никто не будет, потому что эти люди стукачей не терпят. Скользкий Ал копал себе могилу и даже не подозревал об этом.
– Спасибо, – выдохнула я.
– Большое спасибо, – искренне добавила Микаэлла.
– Сообразили? – Исинхай прищурился.
– Сообразили, – разом ответили мы и рассмеялись такому единодушию.
Шеф подал знак, и нам таки принесли еще по коктейлю. Сидя за столиком, мы наслаждались ощущением сытости после вкусного ужина, вкусом напитков – у меня шоколадный, у Микаэллы сливки с мятой. Жаль, что поболтать с Исинхаем нельзя, а нам всегда так хотелось.
– Код доступа, – напомнил шеф.
В центре столика образовалось свечение. Мика подключила к нему свой переносной сейр, ввела код, вошла в систему. Через мгновение Исинхай получил доступ ко всей нашей бухгалтерии, включая результаты сегодняшних гонок. Не глядя на нас, отправил кому-то сообщение, и вскоре в системе копались трое.
– Какие вы честные, – спустя некоторое время с усмешкой сказал Исинхай.
– Это плохо? – удивилась Мика.
– Как сказать, – шеф хитро взглянул на нее, – но мне приятно.
Мы в очередной раз переглянулись.
– Офшорные счета уничтожаем, – вглядываясь в схемы и столбцы, произнес Исинхай, – вы получите по три тысячи кредитов на кодовые карточки. Безналом дать не могу – засветитесь.
Молча и разом кивнули. Откровенно говоря, было радостно от того, что нас прикрывают и защищают. Не зря мы на отступные никогда не скупились.
– Рикьян Намору… – Исинхай задумался. – Он больше не участвует в гонках…
– Вроде решил вернуться, – вспомнила я.
– Хорошая новость, – шеф был задумчив. – Удостоверения личности.
Мы неохотно расставались со свободой, совсем неохотно.
– И не только эти, – напомнил Исинхай.
Пришлось отдать наш безопасный пропуск в общежитие. И вот после этого мы совсем пригорюнились.
Шеф же свернул свой сферический сейр, поочередно одарил нас проницательным взглядом, и началось:
– Следующие два месяца сидите тихо, общежитие после одиннадцати не покидаете. У нас идет передел сфер влияния, так что про ночные загулы забываем.
Мы взвыли, Исинхай на наш горестный скулеж не обратил никакого внимания.
– Как все устаканится, вызову. И на всякий случай…
Открылась дверь, вошел все тот же безмолвный личный слуга шефа, протянул каждой из нас по коробочке, перевязанной алой ленточкой с бантиком.
– Это подарок, от меня, – шеф улыбнулся.
Старательно и торопливо открываем коробочки – в каждой новейшая модель сейра со встроенным телефоном. Ультратонкая, ультрапрочная, ультрамодная!
– Спасибо! – Я подскочила, звонко чмокнула невозмутимого Исинхая в левую щеку. Мика повторила то же самое, поцеловав в правую. И кто-то смутился, и это были не мы.
– Потрясная вещь. – Микаэлла рассматривала сейр с восторгом.
– Люблю женщин, – шеф усмехнулся, – дашь цацку, и они про все неприятности забудут.
– Это не цацка, – обиженно заметила Мика.
Исинхай только улыбнулся. Затем напомнил:
– Время.
Мы торопливо допили коктейли, подхватили свои подарочки вместе с упаковочкой и встали, собираясь уйти.
Прощаться тут было не принято, мы и не прощались. Однако уже на выходе услышали:
– Киран, в твоем сейре мой личный номер. Будут проблемы, звони.
Я так и замерла. Ну откуда у меня могут быть проблемы? Повернулась к шефу, встретила его мрачный взгляд. По спине холодок прошелся.
– А могут быть… проблемы? – тихо спросила я.
Он чуть заметно кивнул и с намеком произнес:
– Наши есть везде, Кир. Даже на Иристане. Идите.
– Иристан, Иристан… Кир, ты эту планету знаешь?
– Первый раз слышу, – ответила я, переименовывая номер, значившийся под цифрой один, в «SOS».
Точеный прислушивался к нашему разговору, но сам не влезал. А мы точно знали, что и ему на карточку пришли деньги, как и договаривались.
– Это получается, все закончилось? – спросил он, подвозя нас к общаге.
– Получается, что так, – Мика перегнулась через сиденье, обняла его за шею, прижалась и грустно прошептала: – Пока.
– Пока, малыш, – Точеный сжал ее ладошки. Когда Микаэлла его отпустила, как бы настал мой черед, но я не могу, как она, обниматься со всеми. – Прощай, Пантеренок.
Точеный меня обнял, потрепал по плечу и открыл двери, выпуская нас.
– Пока, – сказала я, пытаясь сдержать эмоции.
А у служебного входа в общагу нас ждала незнакомая женщина в серой форме.
– Пойдемте, – приветливо сказала она и завела нас в обход систем идентификации. Едва мы оказались внутри, сообщила: – Вас ищут, переодевайтесь в тренировочные костюмы, спускайтесь в четвертый зал: он нижний, и его еще не обыскивали. Все это время вы тренировались, ясно?
Нам два раза говорить не надо. Хорошо, что косметику смыли у Исинхая. Надев тренировочные акеши, мы сгрузили одежду в пакет, передали на хранение новой знакомой и босиком рванули по служебной лестнице вниз.
В четвертом тренировочном зале, подхватив эенги и заняв позицию на матах, начали вяло изображать тренировочный бой.
– Ну и денек, – сказала Мика, нанося удар сверху.
– И не говори. – Принимаю на эенг и ударяю ногой в сантиметре от подруги.
В следующее мгновение распахнулась дверь. Так сказать, в «разгар» нашей тренировки ворвались двое полицейских, один препод и собственно наш ректор. Тот самый, который так и не простил преподнесенного ему перед всеми крема от геморроя, причем мы дарили в фирменной упаковке, с примелькавшимся в рекламе логотипом. Короче, мы потом долго просили прощения.
Именно ректор смерил оценивающим взглядом наши тренировочные акеши, обратил внимание на потные лица и затрудненное дыхание (бежали-то мы быстро). Недоверие сменилось удивлением. Атоло Горс стремительно подошел к стене, ввел код, подключился к системе, задал вопрос:
– Студентки Дрейг и МакВаррас, время занятий?
– Пять часов, сорок семь минут, – безэмоционально ответил электронный голос.
Да, спецы Исинхая – это спецы Исинхая. Слов нет, одни восторги.
– Еще вопросы? – Ректор повернулся к полицейским.
Те смерили нас недовольными взглядами и молча удалились. А мы остались, и ректор тоже.
– Отбой в десять, – нервно произнес ректор Горс, – что вы здесь делаете?
Ответить решилась я, тем более мне было что сказать.
– Прошу прощения, сэр Горс. К сожалению, мастер Лоджен в последнее время излишне… взыскателен к моим навыкам боя, вот мы и…
– Два часа ночи, – прорычал глава университета, – марш спать!
А мы и не против. И, вернув эенгам прежний вид, поторопились покинуть тренировочный зал. Вскоре мы уже сладко спали, отправив завалившему звонками Эду сообщение, что у нас все хорошо.
Проснулась я от надоедливого: «Кира, сообщение от мамы. Кира, сообщение от мамы. Кира, сообщение от мамы. Кира, сообщение от мамы».
Потянулась к сейру, ругая себя, что уже подключила прежний номер телефона, и прочла: «Киран, дочь моя, жду дома!».
– Что там? – сонно отозвалась Мика.
– Мама ждет дома. – Я села на постели, задумчиво уставившись на ультратонкий подарочек шефа. – И это очень странно.
– Так выходные, – Микаэлла, в нежно-розовой пижамке, потянулась, – просто соскучилась.
– Если мама «просто соскучилась», она пишет: «Пантеренок, приезжай к мамочке», – задумчиво ответила я, все так же глядя на сейр. – Какое-то совсем не типичное сообщение от мамули… Не нравится мне это.
– С тобой поеду, – мгновенно приняла решение Мика.
Я послала ей воздушный поцелуй и решила перезвонить маме, узнать, в чем дело.
Не знаю, в чем там было дело, но явно случилось что-то очень паршивое! Когда после девяти пропущенных звонков мамочка к телефону так и не подошла, я уже не просто волновалась, я начала с ума сходить от тревоги, я одеяло начала грызть от отчаяния. Мика тоже сидела и встревоженно смотрела на меня. Потом взглянула на часы:
– Восемь, нас до девяти никто из общаги не выпустит, пропусков-то у нас уже нет, – прошептала она.
Я это знала и потому снова и снова нажимала на кнопку вызова. Решив, что прежний мой номер, возможно, был заблокирован переговорной компанией, я перешла на новый, который был прикреплен к сейру, подаренному Исинхаем, и позвонила снова. И что невероятно и удивительно – мама ответила почти сразу.
– Мам! – заорала я, едва родное лицо появилось на экране… Но мой голос упал до шепота, едва я ее рассмотрела. – Мм… мама?
Такой я ее никогда не видела! Мы с мамой очень похожи, у меня ее глаза, такие же темно-зеленые, но у мамы волосы светлее и вьются, мои иссиня-черные и прямые. Но суть не в этом – в маминых волосах я отчетливо разглядела две седые пряди на висках… Один бледный синяк на скуле, искусанные губы и красные, заплаканные глаза. А самое жуткое – в зеленых маминых глазах я отчетливо разглядела страх, едва она поняла, что на экране отражаюсь я.
– Не приезжай, – вдруг тихо, едва слышно, сказала мама.
– Не смешно, – на автомате ответила я.
– Не приезжай, – повторила мама одними губами и отключила телефон.
Я сорвалась к двери, даже не соображая, что делаю, но Мика остановила. Удержала, несмотря на попытки вырваться.
– Кир, – голубые глаза смотрели с тревогой, – Кир, не делай глупостей. Мы поедем, вместе. И знаешь что… мы возьмем Эда. Хорошо?
Я кивнула, чувствуя, как слезы жгут глаза.
– Кир, твоя истерика сейчас ни к чему, слышишь?
– Слышу. – Голос был словно не мой.
– Умойся и оденься, ты в одной ночнушке.
Мика практически втолкнула меня в ванную и пошла звонить Эду.
Ненавижу это ощущение надвигающейся беды. Тягучее, выворачивающее, сжимающее все в груди… Жуткое ощущение чего-то неотвратимого, как ноющая зубная боль, только на сей раз болела душа, и это оказалось так страшно.
Мы мчались в такси по утренней столице. В выходной день все пути были полусвободны, никто никуда не спешил, и только я продолжала шептать «Быстрее, быстрее, быстрее», как будто машина могла меня услышать. Эдвард уже должен был находиться там, он полетел сразу после звонка Мики, а мы вынуждены были прождать еще час. Хуже другое – Эд так и не позвонил. За все это время от него не было сообщений… ни одного!
Звонок. Микаэлла хватает сейр, включает сразу на громкую связь.
– Кира, – голос Эдварда показался странным, – Кир… ты в курсе, кто твой отец?
– Частично, – глухо ответила я, – он умер на какой-то там войне. Мама особо не вдавалась в подробности, а что?
– Он тут.
Мика удивленно смотрела на меня, я не менее удивленно на нее.
Эдвард же продолжил:
– Кир, твоя мать не хочет, чтобы ты приезжала. И, если честно, я с ней полностью согласен… с ее планом также. Вернись в общагу.
– Нет! – ответила я, даже не задумываясь.
– Ки-и-ир, – недовольно протянул Эд, – твоя мать вряд ли останется на Гаэре, для тебя же лучше оставаться здесь. Вернись в общагу, я приеду вечером и все объясню.
– Я еду.
– Кир, – Эд тяжело вздохнул, – Кир, я тебя в любом случае прикрою, просто… не хочется, чтобы ты обо всем этом узнала. Понимаешь, твой отец, он…
– Мне как-то плевать, кто мой отец, но за маму он мне еще ответит! – прошипела злая я.
Просто никто… никто не смеет доводить мою мамочку до такого… Невольно всхлипнула, но тут же сжала кулаки и взяла себя в руки. Моя мама, она такая сильная… я даже не могу себе представить, что случилось такого, что могло ее сломать. Я просто представить не могу!
– Кир, с этим человеком даже я не пожелал бы связываться, – мрачно произнес Эд, – вернись, пожалуйста.
Я отключила связь.
Еще на подлете обратила внимание на шесть дорогих черных автокаров, припаркованных на входе перед нашей многоэтажкой. Чуть поодаль стоял серебристый болид Эда, и сам его владелец обнаружился стоящим рядом. Хуже другое – Эд был не один. Рядом, возвышаясь на добрых полторы головы, находились трое… громил. И чем ближе мы подлетали, тем больше и страшнее они казались.
– Знакомые все лица, – пробормотала Микаэлла.
Я всмотрелась в загорелых мускулистых воинов с длинными черными волосами и поняла, что с двумя из них мы знакомы:
– МакАтлар и МакХаррвед!
Такси плавно опустилось на площадку, а мы все еще не решались выйти.
– Останься здесь, – предложила я.
– Не смешно. – Микаэлла вышла первая.
Едва мы вышли, все четверо мужчин разом повернулись в нашу сторону. Эд укоризненно покачал головой и крикнул:
– Мика, ты домой!
Голос у него был такой, что Микаэлла невольно отступила к такси, вынуждая его остановить взлет.
И тут прозвучало:
– Моя!
Воин, заявивший свои права на Мику, практически прорычал это слово, а мы обе невольно вздрогнули. Эд отошел от машины. Плавно и легко, и сказал уже мне:
– Киран, на твоем месте я бы тоже смылся.
Говоря откровенно, идея мне неожиданно понравилась.
Но тут обстоятельства в корне изменились:
– Киран? – переспросил тот, кто представился МакХаррведом.
В следующую секунду все три воина, разом опустились на одно колено, склонили головы, прижали могучие кулаки к не менее могучим грудям, и над стоянкой раздалось их слаженное:
– Принцесса Киран МакВаррас, приветствуем!
Я не успела даже удивиться, как все они плавно встали, двое взяли меня под конвой, в какое-то мгновение оказавшись рядом, а третий приставил кинжал к горлу оторопевшего Эда. Они вообще словно по воздуху перенеслись, как тени! Только что стояли на коленках, и вдруг раз – и тут!
Самое забавное, что перепугалась только я:
– Ки-и-ир, – спокойно произнес Эдвард, – я могу вызвать своих.
Я не поняла, о чем он, и все же сообщила:
– Я все равно собиралась к… папочке.
Он кивнул и решительно произнес:
– Я с тобой.
– Нельзя, – ответил воин, сильнее надавливая кинжалом на ничем не защищенную шею. – Ты кто?
– Муж, – прохрипел Эдвард.
Кинжал был убран мгновенно. Теперь воины нерешительно переглядывались.
– Мика, ты домой, – шепнула я.
– И быстро, – добавил Эд.
Микаэлла встревоженно смотрела на нас, потом села в автомобиль. Когда такси взлетело, мне стало легче. А потом подошел Эд, обнял, и стало почти хорошо. Как бы я ни злилась на Дрейга, он был своим и он был моим защитником с детства, так что с ним рядом мне было спокойнее.
– Идем. – Он потянул меня к дому.
Воины безмолвно двинулись за нами. Двое. Один остался на стоянке.
Едва мы вошли в лифт, Эд развернул меня, прижал спиной к стене, закрыл собой от воинов, а потом спросил:
– Поговорим?
– Давай, – согласилась я, судорожно вздохнув.
– Ты без косметики, – Эдвард улыбнулся, – ты очень красивая, когда не красишься.
– Спорное утверждение, – грустно улыбнулась, вспоминая мамино лицо со следом синяка на скуле.
А он удержал, склонился ко мне и, глядя в глаза, прошептал:
– Я не хотел, чтобы Дейм знал о тебе. Прости меня.
О проекте
О подписке