С момента достопамятной встречи со звездным беретом прошел год. На следующий день после нее меня вновь посетил седовласый и предложил поучаствовать в, как он выразился, «экспериментальной программе» по превращению простого смертного в настоящего первопроходца.
Признаться, я был немало удивлен и спросил, а как же астродесантники. Но седовласый меня ответом не удостоил, из чего я сделал вывод, что обучение астродесантника стоит бешеную кучу времени и средств, а чтобы изучить новую планету, всего состава Объединенного Астрофлота не хватит, вот и пытаются создать этакий ускоренный курс для желающих гражданских. А я – неуч-переросток – вполне подхожу для обкатки. Меня в этом никто не разубеждал, да и тот факт, что я периодически сталкивался раз в месяц на сборах с такими же ошалелыми то ли от свалившегося счастья, то ли от геморроя парнями моего возраста, только подтверждал выводы.
В течение года разные инструкторы натаскивали меня по физподготовке, учили стрелять, драться, много и долго бегать. Со мной работали психологи, основным посылом которых было: «Больно – терпи, страшно – терпи, хочешь убежать – стой на месте» и прочее в том же духе.
Каждый день мне рассказывали основы разных наук, и я почти почувствовал себя вновь в школе, когда в бедных детей стараются впихнуть непрожеванные куски накопленных человечеством знаний, только на более продвинутом уровне.
Но я никак не поддавался муштре – боевые приемы получались у меня плохо, стрелял я прилично, но издалека и из-за угла, где меня не было видно условным врагам, за что в учебке инструктор по стрельбе насмешливо обзывал меня кемпером, бегал преотвратно, на ножах дрался еще хуже и никак не убеждался в том, что если страшно – не надо бежать, а если есть неудобства –надо терпеть. И раз за разом срывал сборы, то показывая из рук вон плохие результаты, то протаскивая на очередное испытание сухое топливо с авторозжигом, таблетки антисептика и термоспальники – просто потому, что могу и хочется.
В итоге на последних сборах вместо того, чтобы три дня выживать в холодном болоте с комарами без еды, воды и чего-либо еще, даже без ножа, в надежде, что нас обнаружат и заберут, ибо таковой была изначальная миссия, я просто спросил у ребят, кто умеет ходить по болоту, а кто – пользоваться самым обычным компасом, который тоже под шумок прихватили. Жаль, не я, а мог бы догадаться!
За болото выходить было запрещено, так что мы выбрали относительно сухую возвышенность в его центре, натаскали туда лапник, организовали кострище, которое поддерживали от одной таблетки сухого горючего все три дня, и попивали чай из обеззараженной кипяченой болотной воды, листа смородины и росшей по краю болота брусники и мяты, уютно закутавшись в спальники по трое. Благо современные технологии вполне позволяли упаковать такую полезную вещь в шарик диаметром в пару сантиметров.
Натеревшись от комаров багульником, мы за три дня радиальными вылазками от лагеря составили карту местности, торжественно предъявив ее забиравшему нас командованию. И чаю им предложили! С ягодами, и супом из корневищ рогоза и грибов, и с лепешками из муки все с того же рогоза, благо на все злосчастное болото нашелся один небольшой камень, который мы использовали и как жернов, и как сковородку.
Оказалось, что параллельно выполнявшая аналогичное задание группа будущих разноцветных беретов все это время шарахалась по соседнему болоту в поисках выхода практически без сна и отдыха. Мы так и не поняли, зачем им это было надо, но мы, ароматно пахнущие терпким багульниковым запахом, бодрые, выспавшиеся и до ушей полные травяного чая, разительно отличались от них, заляпанных по уши тиной и болотной грязью, голодных, покусанных комарами, злостно чесавшихся и неимоверно раздраженных жизнью. И что вы думаете? Я-таки получил втык за самоуправство!
И только впитывать теоретические знания у меня получалось лучше всего. Состав ребят на сборах постоянно менялся, мои учителя тоже: подозреваю, что некоторых я выжил сам бесконечными вопросами в стиле: «Да, я понял, что теория суперсимметричных струн – это круто, но можно как-то понятнее? И про тахионы расскажите, и про фермионы тоже. Угу, угу. Не, ни черта не понял, давайте еще раз и попроще, как для дебила».
Некоторые срезались сразу, некоторые держались пару месяцев, а я учился, искренне не понимая, как моя голова еще не превратилась в помойку, и зачем мне основы астрофизики и эпигенетики, если базовое для первопроходца – слух, нюх, чутье на всякие опасности и любопытство.
Через полгода начали приходить первые слухи о планировании экспедиции, а еще через пару месяцев нас начали знакомить с животным и растительным миром новой планеты – ага, понял я, долетели, успешно приземлились и начали изучать, значит, и нам скоро лететь. Но чем больше приходило информации, тем больше я впадал в состояние перманентного обалдения. Да я в своей статье угадал практически все! Как такое может быть?
И вот по истечении года нас, числом около пятидесяти лиц, обреченно сиявших тоской и неотвратимостью бытия, отправили на финальный экзамен. Я принял фаталистическую позицию – пройду, так пройду, а нет – так и не надо, не очень-то и хотелось. Но понимал, что вру сам себе – увидеть новый мир хотелось. Сравнить с тем, мною придуманным, пощупать, вдохнуть, попробовать на вкус, обнять, желательно сразу и весь.
Но вместе с тем я знал, что обломаюсь. Не то чтобы я не хотел оправдать вложенные в меня ожидания и средства, просто отдавал себе отчет в том, что меня влегкую обойдут и по физподготовке, и по стрельбе, и по рукопашке. Талантами аналитиков я тоже не обладал, на этот случай у нас была пара хитрющих с виду рыжих близнецов, которых я уже успел неплохо узнать на сборах. А с меня что взять, кроме анализов? Но попробовать я был должен.
Нас загнали в шаттл, и я, чуть замешкавшись в дверях, заметил, как бойцы пошире в плечах садятся в удобные кресла и сразу приподнимают руки в силу привычки – и их за грудь и талию обнимает широкий мягкий ремень фиксации. Тут-то я справедливо и заподозрил, что не просто на очередное болото нас посылают таким обширным составом.
Один из потенциальных беретов, как я их называл, чуть поморщился, когда клал руки на подлокотники, и я, садясь в свое, руки приподнял, чтобы дать ремню зафиксироваться, а вот потом по-школьному положил их на колени. Оглянувшись, я понял, что не один такой умный – мои движения скопировали рыжие близнецы и единственная в шаттле девушка, ее на сборах я ни разу не видел.
Спустя пару минут, когда я начал чувствовать себя глупо, а шаттл уже куда-то поехал, в салоне начался повальный сонный мор – один за другим парни клонили головы набок и засыпали богатырским сном. Вскоре почти весь салон был заполнен спящими, а мы с близнецами недоуменно таращились друг на друга. Девушка, которая все-таки решила воспользоваться подлокотниками, тоже уснула – похоже, в них были встроены инъекторы со снотворным. Но зачем?
Дверь в салон начала открываться, и я притворился спящим – так, на всякий случай, но вошедший тут же высказался:
– Ты-то можешь не притворяться, хитрая морда.
Я открыл глаза и понял, что на огонек к дремлющим будущим первопроходцам зашел мой давешний гость. Теперь он был в обычной форме астродесанта, а не в непонятной переливающейся броне, и я спокойно смог разглядеть его лицо – ровные тяжелые черты кадрового военного, ежик каштановых волос, возраст чуть за тридцатник.
– Как поживают рептилоиды? – поинтересовался я.
– Прекрасно поживают! – гулко фыркнул астродесантник и подошел ко мне. – Роман, – и он протянул ладонь.
– Очень приятно, Честер. Можно просто Чез. – Я благоразумно руку протягивать не стал: вовремя увидел чуть блеснувший наконечник автоинъектора. – Что за маниакальное желание всех отправить в царство Морфея?
– Заметил? Глазастый, – с одобрением высказался звездный берет. – Раз уж ты такой шустрый, скажу. Мы летим на территорию Шестого мира. Инъекция подготовит твой организм к перелету. Без нее высок риск… когнитивных нарушений.
Судя по тому, что астродесантник замешкался, нарушения были значимыми, и игнорировать этот факт мне не дадут. Близнецы мрачно молчали чуть поодаль.
– Поня-а-атно, – протянул я. Перспектива прилететь к моей родненькой ложной скорпикоре меня и пугала до икоты, и радовала одновременно. – Но хоть на Землю из космоса посмотреть можно будет? Я и у окошечка сижу…
– Можно, – с непонятной интонацией сказал Роман. И ткнул кнопку обзорного экрана, перегнувшись через меня. Неизвестно каким образом под шумок мы уже вышли на орбиту, хотя я чувствовал только привычные ощущения, как от флаера на предельной скорости полета. Вот это стабилизаторы, класс! Интересно, на каком принципе работают? Хотя я все равно не пойму.
– Какая Земля красивая… – я и не ожидал, что зрелище нашей родной планеты окажется настолько щемяще прекрасным, что перевернет мне душу, перетряхнув все эмоции от пыльного барахла, и оставит только чистое, незамутненное чувство прикосновения к поистине величественной красоте.
– Именно так, – удовлетворенно подтвердил Роман и воткнул мне в руку автоинъектор.
В первый год освоения Шестого мы столкнулись с тем, что звериная часть населения мира активно лезет к людям познакомиться. Правда, не всегда с позитивными намерениями. За время изучения особенностей жизнедеятельности флоры и повадок местной фауны в разной степени бывали надкушены мы все.
Но благодаря слаженной работе научного отдела и нас, оперативников, смертей практически не случалось, если только по глупости, достойной премии Дарвина. Словом, выживать на новой экзопланете было не сложнее, чем голышом в тропиках на Земле. Страшно, опасно, кругом все шевелится, но если разобраться и приспособиться – то вполне терпимо.
В последующие полтора года глобальным подспорьем – или, напротив, незаметной подлянкой, смотря как смотреть – стали пресловутые технологии. Да, человечество к этому моменту разбиралось в нанокибернетике, летало по всей галактике и за ее пределы, сделано было множество прорывов в медицине и военном деле, физике и биологии, да вот смысл бытия и натура наша почти не изменились. Человек как был ленивым и любопытным созданием, так и остался.
Благодаря лени и любопытству – основным двигателям прогресса – мы смогли полноценно обжить пять экзопланет без особого ущерба для их природы и беззаветных людских жертв во благое дело. Даже природное свойство особи Homo Sapiens – некоторая агрессивность, присущая и лучшим представителям вида, нашла свое применение не в войнах или переворачивании с ног на голову социального мироустройства, а в мирном применении пассионарных наклонностей отдельных личностей.
Взять того же Александра – координатора Всемирной ассоциации наук у нас на Шестом. Этот энергичный до невозможности человек мог бы создать новую религию, основать секту, относительно реалистичную по степени научности, или возглавить гиперактивную политическую партию. Но он подался в науку, слава высшим силам, или кто там восседает на гипотетическом облачке, чему я безмерно был рад.
Наличие технологий – вооружения, тонкой и точной исследовательской техники, брони и машин – здорово расхолаживало. Мы считали с первых дней существования Корпуса первопроходцев, что армированный тяжелый вариант экзоброни – панацея от любых зубов, а чтобы понять, как работает кремнийорганическая клетка, можно просто сунуть ее под квантовый электронный микроскоп с высоким разрешением. Я и сам наступал по первому времени на эти грабли. Но иногда наблюдательность и определенная степень безумства приносили гораздо больше плодов, чем подход сугубо научный или прямо военный.
И сейчас в очередной раз предстояло решить, на что полагаться – на собственную природу и интуицию либо на пробирки и датчики. Среднего варианта, к сожалению, почти никогда не удавалось достичь, хотя мы с научным отделом все время пытались.
Лететь на экватор с нашей условно средней полосы, где располагалась колония, было недолго – около пяти тысяч километров, Шестой мир оказался немного мельче Земли. На предельной скорости флаера – почти пять часов, но крейсерская скорость грузовых шаттлов была пониже, и мы равнялись на них. Таким неспешным порядком мы рассчитывали прибыть туда на закате, аккурат успевая развернуть два жилых модуль-блока – для нас и для «Апостола» – и нанопротекторный защитный купол.
Пока автопилот скрупулезно выполнял возложенные на него обязанности, я расспрашивал Романа о его трудовых подвигах до момента знакомства со мной.
– А вот расскажи мне все-таки, как ты звездный берет заработал?
Роман слегка пожал плечами – для него берет особенным не был, я так понимал, что он считает это достижение очередным пунктом на пути к одной ему ведомой цели.
– Да ты знаешь, ничего особенного. Подтянул кое-что, да по нормативам и сдал. Лучше ты мне скажи, почему ты не беспокоишься насчет «Апостола»? Они неспроста рвутся на экватор, да еще затребовали всех, до кого смогли дотянуться.
Тут уже я пожал плечами.
– А не все ли равно? Мы так и так узнаем. Хотя ты прав, – вздохнул я. – Беспокоюсь. Мне кажется, им интересен отнюдь не экватор, а мы и наша работа. Как бы это не было промышленным шпионажем со стороны промышленников, – скаламбурил я и призадумался.
В самом деле, если хорошенько поразмыслить, деятельность первопроходцев не была тайной за семью замками, и любой мало-мальски нормально экипированный отряд знакомых со спецификой Шестого крепких наемников с иглометами вполне мог нас успешно заменить. По идее.
А фактически наш сплав интуиции, опыта, технологий и неуемного интереса делал нас максимально незаменимыми, о чем я не уставал говорить всему Корпусу периодически – чувство собственной важности и нужности штука нежная, его регулярно стоит подпитывать. А до поры до времени засекреченные со стороны Общепланетарного правительства Тайвиновы разработки типа того же защитного купола добавляли нам ореол таинственности и неуязвимости. Может, я прав, и в очередной раз у нас пытаются прихватизировать что-то важное?
Но наниты уже появились на черном рынке, а ничего принципиально нового в сфере науки у нас пока не происходило, так что оставалось пока теряться в догадках и строить конспирологические предположения.
Флаеры подлетели к точке высадки, и я со спокойной душой отдал Роману управление. Приборная панель переориентировала указатели и индикаторы к нему, а я спрыгнул на незнакомую территорию экваториальных дебрей. Мгновенно привычным движением активировал малый защитный купол, развернувшийся радужной пленкой на пару метров. Из-под ног выскочили вездесущие химерки, а чуть вдалеке взревела неприятным скрежетом стайка пентаподов – их спугнули посадочные огни и непривычная возня каких-то странных по их меркам существ.
Крупного и опасного зверья я поблизости не наблюдал – и постепенно, программируя на ходу узел производства нанитов, расширил зону влияния человека до нескольких сот метров. Сюда, на относительно безопасную территорию, приземлились флаеры экспедиции и два грузовых шаттла, тут же автоматически развернувшиеся в жилые модуль-блоки. Я прочесал совместно с Уиллом территорию, особых причин волноваться не нашел, и первый вечер экспедиции был вполне мирно завершен всеобщим обустройством, хотя и не без напряженных переглядываний между нами и апостольцами.
***
Рано утром Честер, стоя на краю расчищенной площадки, с любопытством вглядывался в полупрозрачные экваториальные дебри Шестого.
Здешние цвета поражали интенсивной яркостью у мимикрирующих теплокровных животных и крупных агрессивных хищников, под которых теплокровные подстраивались, остальной же мир производил впечатление снежного шара – полупрозрачная, хрупкая, похожая на слюду трава, насыщенная древесная глазурь леса, цветы муранского стекла – за защитным куполом все казалось игрушечным, выпуклым и донельзя уязвимым.
Шестой мир словно остановился перед Пермским вымиранием – в реках и морях кипела жизнь, а леса и целые травяные океаны содрогались под буйным натиском насекомой фауны. При этом практически не было пресмыкающихся, но уже мелькали теплокровные животные, крайне мало было и земноводных, хотя водных позвоночных хватало с избытком.
Больше половины животного мира, да и растительного тоже, подчинялось радиальной симметрии и симметрии с разным количеством осей: принципа «два глаза, два уха, четыре лапы» придерживались только крупные инсектоиды и мимикранты.
Бегали вокруг диски с парным и непарным количеством ног, двояковыпуклые и двояковогнутые шары и сферы, спешащие по своим насекомым делам, многолучевая хищная радиолярия размером с кулак тащила добычу, обернувшись вокруг нее в неравномерный многоугольник – три луча держали еще шевелящуюся малую химерку, а остальные четыре перебирали поверхность почвы в сторону видневшейся невдалеке норки, посверкивая в разные стороны простыми глазками – а ну как отберут обед!
О проекте
О подписке