Вскочив с кресла, походил по кабинету, раздумывая. Допустим, с «Апостолом» поеду все-таки я – во-первых, мне все равно было дико интересно побывать на экваторе, во-вторых, если не можешь угадать пакость – возглавь.

Тогда надо брать с собой всех, кого я думал взять с геологами – Романа, он надежен, как армейские берцы, Уилла и неразлучников, а тут оставлять Макс и Али – они не подведут. Но как быть с периодом перекрытия – три дня, да еще двенадцать, а геологи через десять пойдут, колония на пять дней остается на пятерых оперативников и десяток стажеров. Я запутался, начертил схему на интерактивной доске, которую я себе в кабинете напротив входа во всю стену обустроил, чтоб вносить туда заметки по ходу работы, разобрался. Колония без основного оперативного состава – нехорошо. Попытался перекроить сроки, снова запутался. Еще подумал. Подвинуть геологов – а не слишком много чести апостольцам?

В итоге я на все плюнул, отчаявшись решить эту головоломку, и пошел советоваться к начальству через общий офис оперативного отдела. Макс уже унеслась, взяв тройку стажеров и пару желающих с собой в группу поддержки дочищать последствия вчерашнего инцидента, остальные бойцы расползлись по рабочим местам писать отчеты или пить кофе и трепаться о жизни.

Постучав в дверь кабинета шефа, я внутренне собрался и пригладил пятерней шевелюру – отчего, подозреваю, стал еще больше похож на взъерошенное чучело-мяучело, а никак не на главу оперативников. Переборка двери отъехала в сторону, и шеф приглашающе махнул мне рукой из глубины помещения.

В кабинете было накурено, царил полумрак и специфическая смесь запахов табака, мореного дуба и кожи, свойственная, мне кажется, любому обиталищу высокопоставленных боссов, в каких бы структурах они ни работали. С пожилым импозантным джентльменом в светлом деловом костюме, с цепким взглядом серо-зеленых глаз и внешностью типичного жителя одного из земных мегалополисов в Европейской части континента, сидящим в дорогущем кожаном кресле, мы были знакомы четвертый год по земному времени. Но имени я от него так и не дознался – то ли он считал, что я еще не дорос величать по именам начальников, то ли просто не хотел представляться, но мне это никак не мешало.

– Доброе утро. Соберем планерку? – я вопросительно воззрился на начальство.

Тот иронично глянул на меня из-под седых бровей – дескать, зачем? Не первый год работаешь, большой мальчик. Я пояснил:

– «Апостол» подал четвертую заявку за последние два месяца, что-то они на экваторе нашли, ну, вы знаете. Меня смущает их настойчивость. И сроки. И они сами.

– Что не так со сроками? – подался ко мне из глубин кожаного монстра шеф.

– Они хотят максимум. Зачем такие траты? У них что, своих людей нет? Взяли бы, как все, пятерку на неделю. Так они просят полный малый сопроводительный состав почти на месяц и меня хотят сверху. Я-то им зачем сдался?

– Положим, не только вы, Честер, не зазнавайтесь. Подобного рода просьба была получена и в отношении других отделов.

Я еще больше удивился и насторожился, дверь кабинета снова шаркнула, и к нам присоединился Тайвин, удовлетворенно поблескивая серыми глазами сквозь стекла очков – отчитал научный отдел и доволен. Я едва заметно покачал головой с недовольством: нельзя так с подчиненными обращаться. Удивительно, как у него до сих пор в отделе текучка не началась. Долгосрочные контракты все хором подписали, что ли, вот и приходится терпеть? Но вслух ничего не сказал, только язвительно заметил:

– Тогда сразу на весь Корпус надо было заявку подавать, чего мелочиться.

– Вы плохо себе представляете механизм финансирования вашего сопровождения и первопроходцев в целом, Честер. У промышленников не хватит средств нанять весь штат, – седовласый откинулся обратно в уютную темноту кресла, оттуда сверкнули смешинки в глубине взгляда. – Но на полный малый состав им хватит, дней так, я бы сказал, на пятнадцать. Вы же им обещали подумать?

Каков жук, если б я не знал, что мой кабинет без прослушки, точно бы засомневался.

– Да, я не экономист, – покаянно склонил голову я. – Я им сначала неделю плюс три дня на сборы дал, там геологи как раз через декаду соберутся, но они двадцать пять выкатили. Я сказал, что еще максимум дней пять, думаю, ребята справятся. А то геологов двигать придется, а они, сами знаете, сдвига сроков не любят, у них все под расчет.

– Та-а-ак, – напрягся штатный гений, стараясь вникнуть в суть беседы с ее середины. – А что у нас хорошего происходит, о чем меня еще не проинформировали?

– На экватор полетим. Хотите? – я склонил голову чуть набок и, хитро посмотрев на него, интригующе подмигнул.

– Хочу! – ученого перспектива слетать на экватор безмерно обрадовала, но он, как и я, чуял какой-то подвох. – А с кем? Только не говорите, что…

– С ними, с ними, с «Апостолом». Не самое приятное соседство, но куда деваться. С другой стороны, может, удастся наконец узнать, что они божественного на Шестом нарыли. Интересно же.

– Пустая трата времени! – презрительно фыркнул Тайвин. – Богословие, схоластика… Болтология одна. Только категорический императив Канта можно хоть как-то всерьез воспринимать. И вообще, мыслить надо рационально. Критически. Там, где что-то принимается на веру, науки быть не может.

– М-да? – задумчиво проговорил я. – Миллионы мух не могут ошибаться. В смысле, я не говорю, что религия – это плохо, отнюдь. Я говорю, что слепое поклонение религиозным догматам – нехорошо. Сама по себе вера – явление позитивное, человеку жизненно необходимо во что-то верить. Вот вы, например, в науку верите. Тоже религия своего рода, если разобраться.

Тайвин внимательно на меня посмотрел, помедлив с ответом.

– Знаете, пожалуй, мы с вами на досуге обсудим эту теорию. Я подумаю. А пока простите, – он развел руками, намекая, что нам есть о чем поговорить кроме споров о вере, и мне ничего не оставалось, кроме как свернуть незатыкаемый фонтан моего красноречия. Но он вдруг меня поймал последним встречным вопросом. – А во что верите вы?

Я, почти не задумываясь, ответил:

– В людей. И в мир. Я вообще по природе пантеист. Правда, у меня есть сложная концепция разделения доверия и веры… Но сейчас правда не время.

– Собирайте свою пятерку, через сутки вылет. – подытожил шеф, с интересом внимавший нашей короткой философской беседе.

Я приподнял бровь в немом вопросе.

– Я вас уверяю, Честер, у апостольцев все давным-давно сложено и готово к экспедиции, так что из трех дней на подготовку два вы можете смело включить во время сопровождения. А за оставшихся три дня перекрытия, полагаю, колония без вас устоит.

Я вздохнул, так – значит, так. И спросил:

– Тайвин, так вы полетите?

– Не откажусь, – степенно отвечал штатный гений. – И пару своих гамадрилов с собой возьму.

– Аналитики?

– Полагаю, да. – ответил мне уже шеф.

Я кивнул. В принципе, можно было и не спрашивать: аналитики входят в полный малый экспедиционный состав, а штатный гений такой случай ни одному лаборанту не отдал бы. Выйдя из кабинета высокого начальства, я нашел взглядом Романа и мотнул головой, мол, разговор есть. Первопроходец, чуть заметно улыбнувшись, пошел за мной.

Прикрыв дверь уже своего кабинета, я спросил:

– Роман, нам поступила заявка от «Апостола». Пойдем, скорее всего, через сутки, полный малый, две недели. Кого брать будем?

Бывший астродесантник задумчиво почесал нос и принялся неторопливо рассуждать.

– Полный малый? Это те промышленники, которые на экватор рвались? Тайвин, значит, пойдет, близнецы пойдут, ты пойдешь скорее всего, без тебя никуда, слишком любопытный.

Я слегка пожал плечами – кому, как не Роману меня знать как облупленного.

– Макс бы взять, но ты же ее на геологов пустишь?

– А ты откуда знаешь? – удивился я.

– Так они собираются давно и основательно, с утра мне звонили, спрашивали, на какие сроки рассчитывать, я с Димычем отлично знаком. Я так прикинул – срочных выездов нет, с текучкой разгреблись, в ближайшие пару недель вроде тишина, значит, дней пять-десять у них на подготовку еще есть, – разложил мне все по полочкам первопроходец. – Поскольку геологи поедут на раскопки, то место они выбрали относительно безопасное, тебе там было бы скучновато, а тут «Апостол» и экватор, такого ты не пропустишь. Значит, вместо себя отправишь Макс. Скорее всего, и Али с ней. И новичков обкатывать.

Ага, так вот кто на заднем плане мелькал, оттаскивая юное дарование, то-то знакомым показался. Я вздохнул. Сегодня все лучше меня понимают меня самого.

– Сто лет Димыча не видел, может, я б лучше туда поехал.

– А ты откуда его знаешь? – в свою очередь, удивился Роман.

Я пожал плечами.

– Доводилось вместе в одних компаниях пересекаться, на Земле еще.

– А, – Роману, казалось, было достаточно моих слов, но я знал, что неутомимый первопроходец потом вытянет из меня детали биографии, ему только волю дай. Он обладал уникальным свойством – постоянно накапливать информацию, чтобы потом сделать емкий, точный и удивительно нужный для конкретного момента и ситуации вывод.

– Меня будешь брать, – не то спросил, не то утвердил Роман.

Я поддакнул, и он продолжил размышлять вслух.

– Давай с собой Уилла возьмем, а еще надо Марка и Сержа прихватить, они на выездах хороши. С людьми лучше оставить работать кого-то… более общительного.

Выбор был достаточно очевидным, полностью повторял мои выкладки, и возражений я не имел. Уилл часто с нами за компанию ходил, мы с ним и Романом отлично работали вместе. Марк и Серж, интроверты-неразлучники, парни нелюдимые, замкнутые, им для душевного равновесия экспедиция нужна как воздух – развеяться и помолчать. А то в последние полгода наша работа стала напоминать скорее общение политиков с электоратом, чем суровые будни первопроходцев. «Да, это малая химерка. Нет, не опасная. Нет, убирать не будем, она в Красной книге Колонии. Как тапкой прихлопнете? Уникальный экземпляр!», а не «брутальные мужчины, стиснув челюсти в яростном оскале, люто бьются с агрессивным зверьем за предпоследний на дереве сладкий фрукт». Такого эпизода в нашей практике еще не было, но мог бы быть!

– Значит, решили. – Я послал по коммуникатору вызов выбранным оперативникам, те удивились перемене погоды с геологов на апостольцев, но к сведению приняли.

Отключившись и отослав Романа, я откинулся в кресле, потер легкую небритость на подбородке и принялся задумчиво вертеть в руках брелок – миниатюрная версия черной дыры в виде шарика из черного агата, обернутого в нитиноловый аккреционный диск насыщенно-оранжевого цвета на цепочке. В этот маленький предмет я влюбился сразу, как увидел на первом корпоративе – их нам раздали как памятные сувениры. С тех пор я везде таскал брелок с собой, обращаясь к его гладкой поверхности, когда мне требовалось подумать и повертеть что-то в руках.

Что могло привлечь столь пристальное внимание изыскателей от религии в Шестой колонии я в общих чертах понимал. Весь здешний мир выступал как мифическое шестое доказательство Канта о непостижимости божественного промысла и бытия, это если предположить, что высшее существо вообще может чем-то промышлять.

Да, я разделял мнение философа по поводу того, что человеку свойственно непоследовательное с точки зрения причины и следствия стремление к поступкам, продиктованным высшей нравственностью, неким категорическим императивом. Откуда, спрашивается, в нашей от и до детерминированной Вселенной, где ничто ниоткуда просто так не берется, мотивация к поступкам, для природы и эволюции бессмысленным? Например, зачем человеку любоваться закатом, встречать рассвет, провожать старушек до дома или подбирать бездомных щенков? Хотя с бабушками еще понятно, можно притянуть за уши необходимость заботиться о членах своей стаи, вбитую обществом социально и сидящую на подкорке природно. Но остальное? Шестой, он как человек с его моралью и нравственностью – существовать по идее не должен. Но вот он за окном, поет, свистит, шипит, цветет и пахнет, непостижимый и невозможный.

Но я также и понимал, что разум как инструмент познания мира довольно ограничен по функционалу. Разумом и рациональностью ты наличие Бога не докажешь никогда. Тогда на что рассчитывает «Апостол»? Что могло сподвигнуть сторонников креационизма изыскивать средства на чрезвычайно дорогостоящее сопровождение первопроходцев, непременно в мире кремнийорганики и непременно на экваторе… Мое любопытство становилось подобным физически ощутимому зуду, только почесать мозг я не смог бы при всем желании, оставалось ждать, гадать и надеяться, что я все пойму сам на месте.