Чего вы хотите, ребята?

12.02.2015

ГОД КУЛЬТУРЫ завершился, и газете с одноименным названием следовало бы освободить авансцену для профильных изданий, посвятивших себя русской словесности. Именно такой нам виделась собственная будущность: кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть. Дай повоевать другому.

Однако жизнь, как говорится, вносит коррективы. И если граждане, не допущенные в сакральное закулисье литературного мира, осмелятся по ходу 2015-го – изредка – высказывать свое частное недоумение, пусть коллеги-профессионалы отнесутся к нам снисходительно. Цитируя Михаила Зощенко: «Автор просит у этих лиц извинения за то, что он, работая в своем деле, мимоходом и, так сказать, как свинья, забрел в чужой огород, наследил, быть может, натоптал и, чего доброго, сожрал чужую брюкву».

Сначала жизнь внесла официальное открытие Года литературы, случившееся в МХТ имени Чехова. Нельзя ведь назвать скоропостижное, дурно подготовленное мероприятие состоявшимся. Залучить к себе с приветственной речью целого президента России (причем в тот исторический момент, когда у него имеются дела поважнее) и развить упомянутую речь школьным литмонтажом с явно тенденциозным подбором авторов – какой досадный прокол, какая игра на понижение…

Судя по мхатовской вечеринке, не существовало в русской литературе ни Тютчева, ни Некрасова. Ни Гончарова, ни Тургенева. Ни Шмелева, ни Бунина. Есенин, Рубцов, Шолохов, Твардовский – словно не рождались. Шукшин? А кто это? Ну, с Беловым и Распутиным – понятно: как они могут звучать в стенах, откуда вылупляются то Серебренников, то Богомолов?

«Чего вы хотите, ребята? – думала я, глядя на разнокалиберных начальников, приветливо растягивающих лица в партере. – Какого соработничества от культуры ждете, если считаете улыбку толерантности единственно допустимой реакцией? Ну, хоть брови насупьте – ведь половина русской литературы под нож ушла! Смеются над вами в вашем же присутствии, упорствуют в ереси, уверены, что вы опять и опять прогнетесь под неизменчивый либеральный мир… Хотите кому-нибудь здесь рассказать про патриотизм, скрепы, традиционные ценности? Думаете, кого-то на сцене и в зале волнуют санкции, грозовые предчувствия, Родина в опасности? Да им что совой о пень, что пнем о сову…»

Вкусовщина, короткая мысль, торгашеский цинизм, прозападный кукиш, а то и банальное невежество – в современной России все это, увы, живет не по углам. Это явления глобальные, занявшие ту пустоту, где обязана находиться политика в области культуры, стратегическое регулирование, осмысленное руководство.

Для меня Год литературы начался открытием – не мхатовским, но личным и вполне шокирующим. Оказывается, сегодня в Москве практически невозможно купить Пушкина.

Не верите? А вы попытайтесь. Я тут, обустраивая новый дом и не желая раздербанивать фамильную библиотеку, провела эксперимент. На полках главных книжных магазинов столицы обильно представлены «Пушкин и 113 женщин поэта», «Любовный быт Пушкина, «Гончарова и Дантес», et cetera. Сам классик занимает на полке пространство длиной примерно 0,75 м. Если «Сказку о рыбаке и рыбке» вы помните близко к тексту, да и «Капитанская дочка», изданная в стиле школьной хрестоматии, вам уже не по возрасту, что остается? Весь Пушкин «в одном томе» – снаряд для развития мускульной силы. Папиросная бумага, слепой шрифт, ни ссылок, ни примечаний. Ужимайся, солнце, бар нынче нету.

Ах, вам полное собрание? Будьте любезны – подарочный выпуск, в коже. Без малого 80000 рублей. Более бюджетно, хотя для рядового интеллигента тоже весьма кусаче – закатанный в целлофан (то есть неопределяемого содержания) трехтомник. 5 800.

Приличный (не «утоптанный», с иллюстрациями и комментариями) Пушкин – у букинистов. Кого не смущают чужие книги в слегка потрепанном состоянии, может выбирать год: 1949-й, 54-й, 59-й, 62-й, 77-й… Тут одна закавыка: разыскивать Пушкина по букинистическим – абсолютно нормально, если вы проживаете в стране под названием, скажем, Зимбабве. Но для России подобный дефицит – дикость. Для России верно следующее: если в доме нет хорошего, более или менее полного, издания Пушкина, значит, и дома нет.

А что штабелями громоздится на самом видном месте – у касс – в магазине на Тверской? «Духless». Поперек книжки восторженный захлеб: «Теперь с автографом автора!».

Да зашибись (искьюз май бэд рашн). Некогда самая грамотная страна в мире «теперь» будет читать автограф Минаева. Когда, наконец, иссякнет это дебилоидное «теперь»? Когда у нас время сдвинется и пойдет вперед?

Вторая назойливая рекомендация – кипами повсюду, мимо не пройдешь – очередной опус Бориса Акунина. Человека, который отбыл на ПМЖ во Францию, предварительно сообщив: «С путинской Россией у меня нет точек соприкосновения, мне чуждо в ней всё. И находиться здесь в период всеобщего помутнения рассудка мне стало тяжело… Трезвому с пьяными в одном доме неуютно. Буду периодически навещать – смотреть, не заканчивается ли запой».

Не заканчивается, Григорий Шалвович, будьте финансово покойны. Пьем-с. Разве на трезвую голову такое возможно?

«Чего вы хотите, ребята?» – тянет спросить у разнообразных начальников, проникновенно заглядывая им в глаза. Каких перемен ожидаете, если не в состоянии влиять даже на политику издательств и книготорговли? На какое улучшение человеческого материала надеетесь, отпустив в вольно-рыночное плавание отрасль огромной идеологической важности? Не нравится слово «идеологической», подставьте вместо него «воспитательной». Товарища Сталина с трибун цитировать необходимости нет, но почитывать иногда, знаете ли, полезно. «Ты хочешь сделать передовой свою страну в смысле поднятия ее государственности, – подымай грамотность населения, подымай культуру своей страны, – остальное приложится». Так говорил человек, который знал все про силу слова. Не хуже сегодняшних российских либералов разбирался в нюансах.

…Пушкина я все-таки приобрела. Не за восемьдесят штук, конечно. Тот самый трехтомник. Дома распечатала, посмотрела – никому не советую. Бумага шершавенысая, буковки микроскопические. Шут с ними, с потраченными деньгами, – за Александра Сергеевича обидно. Чего мы хотим от грядущего, если в текущем все настройки сбиты, все ориентиры спутаны?

Напоследок – повторный пардон за потраву брюквы. Но что-то плохо она у вас растет, ребята.

Вызывают? Отвечайте!

26.03.2015

ДВАДЦАТЬ шестого марта в Совете Федерации прошли парламентские слушания на тему «Государственная культурная политика и вызовы времени». Готовясь принять в них участие, я подумала, что с не меньшими основаниями можно было бы переформулировать повестку как «Государственная политика и вызовы культуры». На какой поединок выкликает нас время? С каким оружием выходит к барьеру, чем способно нас напугать? Санкциями? Кризисом? Перспективой снизить потребление? Но люди, лишенные ежесубботнего шопинга, вспоминают об удовольствиях другого рода. Книги, музыка, любимое кино. А то и музеи. День с семьей на природе, в конце концов.

Да, по отношению к тем, кто оказался – или окажется – на грани нищеты, это звучит почти издевательски. Однако скажем честно: подобная категория населения существовала у нас на протяжении последней четверти века перманентно, вне зависимости от цен на нефть. И по контрасту с чьим-то бездумным жированием их участь только усугублялась. Санкции же в той или иной степени коснулись каждого – а справедливость сама по себе утешительна.

Вдобавок, судя по соцопросам, большинство россиян прекрасно понимают, за что мы расплачиваемся. В деле сплочения нации роль нынешнего кризиса трудно переоценить. Впервые за долгие годы во многих очнулась надежда, что рядом не волчары, не конкуренты, но – соотечественники.

Для российской культуры господин Кризис уже сделал больше, чем все мы, вместе взятые. Статистика книготорговцев, рейтинги телеканалов свидетельствуют о всплеске интереса к родной истории. Из посыла: «Нас давят за то, что мы отказываемся менять свое на чужое», сразу рождаются вопросы. А какое оно – «свое»? Кто мы, какие мы, откуда? Бывала ли Россия прежде в подобных ситуациях и каким образом справлялась? Дайте гражданам возможность получить ответ, не допустите, чтобы они вернулись в зону пофигизма, – и материальный урон от санкций компенсируется грандиозной моральной прибылью.

Тактически главный вызов времени – кризис – полезен. Другое дело, что стратегически он опасен: подъем страны (идти вверх всегда трудно, это под горку мы катились с веселым свистом) потребует от людей тех душевных качеств, которые вытравлялись из них двадцать с лишним лет. Надежный дом не построишь на песке эгоизма, цинизма, шкурничества. Перед государством стоит труднейшая задача – одновременно и наращивать темпы развития, и воспитывать необходимый для этого человеческий ресурс.

По второму пункту – кто в помощь? Теоретически – творцы. Говоря ответственно – кто угодно, только не они. Многое из того, что мы называем культурой, чуть ли не каждый день бросает вызовы – государству, обществу, исторической логике. Как иначе расценивать круговую поруку театральных деятелей, которые заслонили новосибирского «Тангейзера» живым щитом? Народные артисты, руководители коллективов и творческих союзов, громкие имена… И не нашлось ни одного, кто сказал бы молодому постановщику: «Парень, остановись. Есть вещи, которые не следует трогать руками. Зачем ты множишь злость и раздражение? Люди сейчас в другом нуждаются».

А вы говорите «вызовы времени». Разве время пригласило Тимофея Кулябина в Большой? Нет, это сделал Владимир Урин. То был приятный, благородный, короткий вызов, иль картель. Государство опирается на Церковь, главный государственный театр поощряет шкодника предложением работы. Откровенный неприкрытый демарш.

Государственная культурная политика должна формироваться на основе общественного запроса. А запросов на ерническую эксплуатацию святынь в обществе сейчас абсолютно точно нет. Более того: возникни на сцене новосибирского театра не крест, а полумесяц или звезда Давида, о дальнейшем прокате «Тангейзера» – как и о постановках в Большом либо в «Лейкоме» – никто бы не заикался.

Увы, корпоративная солидарность стала для многих деятелей культуры потолком духовного подвижничества. Может быть, потому, что более высоких целей перед ними не ставят и других подвигов от них не ждут?..

Вызовы культуры опаснее вызовов времени. Ибо время тянет нас вперед, а культура зачастую топчется в болоте. Телеканал с самым большим охватом аудитории – Первый – две недели кошмарил население сериалом «Орлова и Александров». Это фильм про мрачную «страну стукачей и подлецов», которую возглавляет невежественный вурдалак. Народ в массе своей охотно доносит друг на друга, а считанные единицы людей порядочных стираются с лица земли. Государство, ведомое параноиком, придумывает на пустом месте шпионов, диверсантов, саботажников – как впоследствии, видимо, сочинило, высосало из пальца великую войну. Не было ничего, кроме болезненных фантазий сексуально озабоченного грузина. Понятно, что при таких обстоятельствах истеричка «Орлова» беспрестанно рыдает, а беспомощный «Александров» смотрит сквозь зрителя пустым взглядом либо яростно декламирует: «Мы живем, под собою не чуя страны», взывая: «Ося, Ося!». В смысле: Мандельштама на вас нет!

Попрошайка Утесов, диссидент Горький, завистник Пырьев… Берия вампирит в подвалах Лубянки – хотя на самом деле работал в те годы первым секретарем Компартии Грузии… Убийство Кирова летом… Мечты Александрова снять «Мастера и Маргариту» задолго до того, как к Булгакову пришло это название… Но все перечисленное – милый детский лепет, если мы вспомним, что отравленный букет Орловой преподнесли в 1952-м на Западной Украине, а в сериале это происходит до войны на Челябинском тракторном заводе. Собственно, нежелание обижать западенцев и поминать бандеровцев дает авторам сериала исчерпывающую характеристику.

Полмесяца главный канал страны вынуждает зрителя ненавидеть государство. Пепел коротичевского «Огонька» стучит в чье-то сердце, и этим пеплом нам опять предлагают посыпать голову. А вы про «вызовы времени». Не время, а сценарист сериала пишет в «Фейсбуке» про одного из героев – Сталина: «Исчадие ада, абсолютное воплощение дьявола…» К Сталину, как к любому историческому персонажу, можно относиться по-разному. Но почему многомиллионная аудитория должна становиться заложницей чьих-то мелких симпатий и антипатий?

Высиживайте свою ненависть на кухне. История – тем более, относительно недавняя, тем паче на пороге 70-летия Победы – неподходящее поле для вымыслов и клеветы.

И главное: общественного запроса на противостояние личности и государства сегодня тоже нет. Напротив, в кои-то веки появился запрос на единение. Безнадзорно штампуемые поделки существуют в противофазе с жизнью страны и тем не менее ставятся в эфир. А значит, до культурной политики нам еще очень далеко.

«Орлова и Александров» – уже прошлое. Сохранившийся в репертуаре «Тангейзер» – настоящее. Теперь давайте приподнимем завесу грядущего. Как член экспертного совета по современной драматургии я получила из Министерства культуры очередную порцию пьес с претензией на господдержку. Что хотят ставить театры страны?