Цитаты из книги «Прогулки с Бродским и так далее. Иосиф Бродский в фильме Алексея Шишова и Елены Якович»

Дело в том, что вообще все эти разговоры о русской романтической традиции – это полный бред. Никто не был романтиком! Русскую поэзию излечил от романтизма один человек – Гоголь. После Гоголя уже романтиком было быть

Вот если умру, я хотел бы, чтобы там это играли. «Если умру»! Когда.

Потому что Пушкин не всякого спасает. И не каждого устроит. Если уж на то пошло.

На самом деле человек есть то, на что он смотрит. И мне хотелось бы быть этим. И произошло

провел в Венеции тогда, по-моему, двенадцать или четырнадцать дней. И разумеется, первые семь был колоссально несчастен. Потому что это город, в котором все время хочется показывать. Не смотреть самому, а с кем-то делиться, тыкать пальцем. Не говоря о том, что сюда вообще все, то есть девяносто процентов людей, приезжают как бы «склещенными», они с кем-то приезжают.

свете существуют два самых главных шоу для меня – вот это и облака. Самое многособытийное зрелище, бесконечное приключение. Не говоря уже о том, что облака в водичке отражаются, голова идет кругом.

стихи. И вот это отношение, когда ты читаешь стихи, а в зале происходит уже полная ночь из-за того, что ты это делаешь, – вот это, по-моему, самая интересная тема.

У Доницетти совершенно замечательная «Лючия ди Ламмермур». Вот если умру, я хотел бы, чтобы там это играли. «Если умру»! Когда.

Чимароза. Он тут и жил. А самая моя любимая музыка – это Сидней Беше, «Маленький цветок»

для меня любимый композитор – такой, чтобы я не уходил от него всю жизнь, – это Гайдн. И Моцарт, конечно.