– Гашиш, хулиганчик ты! Хулиганище. Зачем прибрал чужую сумку, а? Ну-ка объясни мне! Что отворачиваешься? Стыдно, да? Котище ты огромный. А умишко – как у блохи.
Королева Кошек сидела в траве у дорожки, под низкорослым деревцем, похожим на шатер. В тени его плакучих ветвей было удивительно хорошо.
Здоровенный мейнкун валялся на спине, подставив Королеве пушистое брюхо, и блаженно жмурился. Его ничуть не волновало, что он опозорил звание архангела в Кошачьем Раю. Нежные пальцы Молли поглаживали шелковистую шерсть, Гашиш громко урчал, его приятель Кальян тыкался Молли в руку и пытался залезть головой подмышку, а Шушар с обвислыми ушами уныло сидел в стороне. Молли знала, что Шушар не болен, а уши никнут сами по себе, но все равно жалела печального уродца. Она вынула из расшитой бисером сумочки горстку сухого лакомства и оделила каждого. Вскочивший на лапы Гашиш моментально схрумкал свою долю и сунулся отнять остаток у Шушара, но Молли не позволила обижать вислоухого.
Украденную котом пляжную сумку уже возвратили владелице, Королева Кошек лично пробежала по дорожкам и собрала рассыпанную мелочишку, но кошелек с сорока пятью евро исчез без следа. Кто-то втихаря подобрал.
Молли обеими руками погладила ласкающихся к ней мейнкунов, и коты заурчали от удовольствия. Шушар неуверенно переступил кривыми лапами и тоже тихонько заурчал. У Молли защемило в груди от нежности. Она подняла Шушара к лицу и ткнулась губами в его жесткую шерсть.
– Лапочка ты мой…
Шерсть пахла мужским лосьоном. Знакомый благородный запах – таким лосьоном пользуется Крис. Молли задумалась, поглаживая Шушара; кот млел от восторга и похрюкивал. Крис… Он так порой смотрит, этот суровый Садовник, старый друг Рэя… Молли зябко повела плечами. Мурашки по коже. Ангелика и та его побаивается. Вообще-то его надо пожалеть, как Шушара. Молли же видит, что он несчастен. Бедный Крис. Только бы Рэй ни о чем не догадался…
Она еще раз вдохнула запах шерсти и лосьона. Шушар исходил урчанием и хрюканьем.
Не дай бог, Рэй прознает о ее шалостях. Или Крис обмолвится. Хотя Крис умеет держать рот на замке, Молли в нем уверена больше, чем в себе самой. Вчера, например, чуть не проболталась. Когда усталый Рэй, уже после всего, вдруг приподнялся на постели, тревожно посмотрел на Молли и спросил неожиданное:
– Ты что – хочешь уехать?
– Нет, – она удивилась. – С чего ты взял?
– Ты как будто не здесь. Не со мной. Думаешь о чем-то…
Молли смутилась и поцеловала его в плечо, и Рэй больше ни о чем не спросил. Он любит ее и верит – верит абсолютно, безоглядно. Внезапно ей стало так стыдно, что Молли чуть не рассказала правду. Едва сдержала данное себе самой слово. Ну и правильно, что смолчала. Кто знает, как бы Рэй отнесся к ее откровениям? Мужчины – народ непонятливый. Даже лучшие из них.
Рэй лежал на спине и сумрачно глядел в потолок, где буйно вилось по натянутым ниткам какое-то растение. Молли подумалось, что такой тонкий профиль и такая чистая бархатистая кожа бывает у подростков, да и то изредка, а ведь Рэю уже двадцать девять.
– Ты самый красивый на острове, – сказала она.
– Чепуха, – возразил он. – Самая красивая – ты.
Молли засмеялась. Было, от чего: Рэй светло-русый, с серо-зелеными глазами, а ресницы у него черные и густые, любая девушка обзавидуется. А Молли? Смех один! Для роли Королевы Кошек ей пришлось выкрасить белесые брови и ресницы в коричневый цвет, волосы сделать двухцветными – сверху серебристые, а к ближе к концам кофейные, точь-в-точь как у Ангелики. А еще «временная татуировка», которую надо подновлять раз в неделю. Визажистка сказала, что нечего каждый день наводить макияж, и пусть Молли ходит с несмываемой краской на лице. Молли и ходит: подсиненные веки, рисованные черные «стрелки», приподнятые уголки губ тоже нарисованы, с верхней губы на щеки идут перламутровые линии, похожие на кошачьи усы, на лбу – такие же кошачьи «брови», и черный треугольник на кончике носа. Слава богу, Рэй не смеется над Молли, хотя рассматривает ее с подозрением, а целует так, словно пытается стереть краску. И Крис не смеется…
Молли невольно прижала к груди Шушара.
– Бедный ты мой. Бедный Крис…
Она поймала себя на имени, которое шепчет, забывшись, и досадливо прикусила подрисованную губу. При Рэе бы не проговориться. Он не поймет. Как пить дать, рассорится с другом. А дружба – это святое, и не Молли ее разрушать.
– Бедный Крис… Тьфу ты! – Тряхнув головой, Молли сосредоточилась и отчетливо вымолвила: – Бедный Рэй.
У нее похолодело сердце, когда она представила, как у него болит обваренная маслом рука. А Рэй даже не застонал – даже не выругался ни разу! Конечно, это она виновата. Завизжала от смеха, Рэй вздрогнул, плеснул маслом… Молли сама чуть не сунула руку на сковороду, чтобы наказать себя, смешливую дурочку. Но надо было лечить Рэя, а потом Молли представила, каково ему будет, если она станет плакать от боли. А она не удержится, это Рэй терпел, сцепив зубы. Довольно одной покалеченной руки на двоих.
Вислоухий Шушар ткнулся влажным носом в нарисованный треугольник на носу своей Королевы. Кальян терся о ее локоть, Гашиш встал передними лапами на колено и тоже тянулся мордой к лицу.
– Звери… – с нежностью прошептала Молли. – Замечательные мои звери. Рэй вас тоже любит, – сообщила она, как будто коты этого не знали. – Завтра у нас с ним Очень Важный День.
Она поднялась на ноги, отряхнула светлое платье, поправила накидку на плечах. Натуральный китайский шелк. Хорошо быть королевой, хоть и не взаправдашней.
Из клумбы с красными цветами вылезла белая ангорская кошка. Лапы были перемазаны в земле.
– Мадлена, – укорила Молли, – опять копала грядки? Кладку делала? Вот ужо Крис тебе покажет!
– Мррау, – сварливо отозвалась ангорка и задом вошла обратно в цветы. Между стеблей и листьев осталась белеть неприветливая мордочка.
Королева Кошек зашагала по дорожке к своему коттеджу. Домик был обнесен золоченой оградой и густо увит виноградом; среди листвы сияли золотые цветы из фольги. Это Ангелика выдумала, что королевский дом должен хотя бы издали напоминать дворец. Удивительно, как ей изменил вкус.
Мейнкуны и вислоухий Шушар увязались за Королевой. За что ее все так любят? Рэй, Крис, коты, пан Крашевский. Даже Луис в белой шляпе, этот пылкий испанец. Надо же – втрескался как мальчишка, вздумал жениться. Чуть не плакал, умоляя ее согласиться, и все порывался стать на колени. Обещал увезти в свою Малагу, сулил счастье в мавританском дворце, где цветы из настоящего золота, а не из фольги. Смешной, ей-богу. Молли дворец не нужен. У нее есть Рэй, и завтра будет Очень Важный День.
Она миновала крашенную золотой краской калитку и затворила ее за собой, чтобы коты не проникли в дом. Не велено: зверье должно не отсиживаться по углам, а создавать необходимый колорит острова и радовать котолюбивых гостей пана Крашевского. Коты возмущенно мяукали и цепляли когтями калитку, пытаясь ее открыть.
– Пока, ребята! Еще увидимся, – улыбнулась она и прошла в дом.
Вторую половину коттеджа занимала неистовая Ангелика; разумеется, Рэю вход был закрыт, поэтому Молли приходилось тайком бегать к нему. Никуда не годится, если женщина приходит к мужчине, а не наоборот, но тут уж ничего не поделаешь. Ради Рэя Молли была согласна потерпеть.
Она прошла в душевую, сполоснула лицо холодной водой – хорошо, что краска на лице стойкая! – и вернулась в гостиную, затененную виноградными лозами. Гостиная да спальня – вот и все королевские апартаменты. Молли поглядела в окно. Покачивались под морским бризом виноградные листья, видны были кроны деревьев – от желто-зеленых до почти черных – и море с полоской белого пляжа. И небо над морем, синее, ближе к горизонту наливающееся зеленью. Хорошо быть королевой и жить в раю. Особенно когда рядом живет Рэй… И Крис.
Молли на несколько минут задумалась, постукивая ногтем по стеклу. Затем подошла к маленькому буфету, где рядком выстроилась антикварная посуда – расписанные драконами чашка с блюдцем, чайник и сахарница, и лежала стопка чистой бумаги. Молли взяла лист и села к столу с дорогой вышитой скатертью. Щелкнула шариковой ручкой, подумала. Настоящие уголки губ печально опустились, но нарисованные по-прежнему смотрели вверх в полуулыбке. Королева Кошек глубоко вздохнула, прикусила губу и начала писать:
«Рэй, прости, я больше не могу тебя обманывать…»
Лавка Стива Скотта Ангелику не привлекала. Ничего там не было интересного – бижутерия да шарфики, пляжные сумки, тапки, шляпки. Супермаркет. Поэтому она крайне удивилась, заметив сквозь витрину знакомую фигуру в черных джинсах и черной же короткой безрукавке. Крис! За каким лешим его туда занесло?
Не совладав с любопытством, дизайн-менеджер зашла в лавку, тихо прикрыв стеклянную дверь, и на цыпочках приблизилась к Крису, заглянула через плечо. Суровый – по роли и вообще – Садовник, ее бывший муж, рассматривал выставку дешевой бижутерии. Цветы, бабочки, кошечки, веточки сверкали разноцветными стразами, у Ангелики зарябило в глазах, а Крис с серьезным видом изучал эту чепуху и, похоже, готовился что-то купить. Во всяком случае, добродушный Стив, владелец лавки и единственный продавец, тыкал в стекло толстым пальцем и что-то бубнил насчет хорошеньких вещиц.
Стив дружески улыбнулся Ангелике, но поглощенный нелегким выбором Крис бывшую жену не заметил. Дизайн-менеджер окинула его придирчивым взглядом и в который раз осталась довольна. Превосходный Садовник: высокий, поджарый, с сильными оголенными руками – вот только не дело, что он под безрукавку поддел белую футболку, белое нарушает цельность образа; смуглый, с роскошной черной шевелюрой. Ангелике особенно нравились его прямые брови и выразительные темные глаза – настолько выразительные, что их даже подрисовывать не надо. Да Крис бы и не согласился… Хотя кто знает? Уступил же он, когда Ангелика решила, что ему надо закрасить седину. Седины было много – Крис сильно переживал из-за своих неурядиц в Варшаве – а теперь золотистые пряди очень его украшают и напоминают Ангелике о черно-золотой гамме Одинокого Танцора.
О проекте
О подписке