– Тетя, не осталось ли чего-нибудь от матери? Кулона, браслета?

Марион ощетинилась:

– Наладился бросаться вещами Арабеллы? Мы в детстве жили небогато, да и с Алексом она не роскошествовала. Всех сокровищ – аметистовые подвески, которые он подарил ей на свадьбу. Но их прибереги для будущей жены.

– Для Юльки будут в самый раз.

– Ты спятил, мальчик! С Вэрами тебе не породниться.

– Посмотрим.

У Марион сверкнули глаза.

– Ленвар, ты либо идиотски шутишь, либо рехнулся.

– Я в здравом уме и не шучу. – Засевший внутри Бес Солнечного Зайца скалил зубы и плясал. – Я намерен подарить Юльке подвески своей матери. Будьте любезны принести – и поскорей.

– Хам! – Мелькнула теткина рука, и я огреб увесистую плюху.

Хрюндель проснулся и недовольно вякнул. Мы с Марион оторопело уставились друг на друга; кажется, она удивилась даже больше моего.

– Кого люблю – того луплю, – ядовито изрек я, опомнившись. – У меня тоже слабое сердце, как у Кристи. А ну как завтра сдохну?

– Тогда я тебя зарою рядом с Ирмой. Пусть на том свете она гложет твою душу, негодный! – Марион хотела пошутить, но голос сломался, а темные глаза влажно блеснули. – Лен, прости. Я совсем развинтилась. – Она встала из-за стола, склонилась надо мной и обняла за шею. Ее нежное дыхание внезапно обожгло висок. – Ленни, твоя шальная тетка – всего лишь ревнивая дура. Понимаешь, ты – в самом деле второй Ленвар… сошедший со звезд. Не обращай внимания на мои выходки.

Ничего себе – не обращай внимания! Это на мою-то тетушку, на восхитительную Марион. Ну, знаете… нелегко мне пришлось. Едва удержался в границах дозволенного.

– Тетя, – я погладил ее точеную руку, – можно, я все-таки гляну на подвески?

– За показ денег не берут, – сдалась она.

Отзавтракав, мы отправились в теткино хранилище. День был серый, скучный, и витраж в окне не сиял золотом, как вчера. Я удостоил потускневшего папашу единственным взглядом и повернулся спиной – наследство матери казалось куда занятней.

– Но ты же мне все разорил… – покачала головой Марион, оглядев полки в шкафу. Там и впрямь все было свалено кучей. – Попробую найти, – тетушка глубоко запустила руку, долго шебаршилась и наконец выудила коробочку, оклеенную черным атласом. – Здесь, – она подняла крышку.

Серебряная филигрань, сиреневые аметисты. Более густо окрашенные, бархатистые камни ценятся выше. Зато у этих были включения – игольчатые кристаллы гетита; их называют «стрелами Амура». Воистину, достойный подарок для любимой.

Я провел ладонью над коробкой; от подвесок повеяло теплом.

– Почему ты водишь над камнями рукой? – поинтересовалась тетушка.

– Я их так чувствую, – сорвалось с языка. Вообще-то, не стоило трубить о своих способностях; довольно и вчерашнего представления.

Марион неожиданно испугалась. Ужас читался на ее застывшем лице, в округлившихся глазах.

– Ленни… ты… давно? Чувствуешь камни руками?

– С той поры, как стал входить в возраст. Оно пошло-поехало все разом: начал любить женщин, получать в лоб от мужиков, ощущать камни… А что, собственно? Это плохо?

– Паранормальные способности выделяют человека из общей массы и неминуемо ставят их обладателя под удар, – гладко отбарабанила Марион.

– Тетушка, сознайтесь: не ваши слова. Где вы набрались этой премудрости?

– Ох, Лен, не чересчур ли ты смышлен для своего возраста? – натянуто засмеялась она.

– Кстати, – я глянул на витраж, – в каких отношениях с мужиками был Ленвар-старший?

– В нормальных.

– То есть, они не стремились разорвать его в клочья?

– Господь с тобой! Он был такой обаятельный; его все любили.

Выходит, способность вызывать неприязнь – не папашино наследство. Интересно, ощущал ли он камни, как я? Однако спросить у Марион означало снова ее напугать, поэтому я сменил тему:

– Тетя, Юлька пьянствует?

– Чего?! – оторопела тетка.

– Согласно поверьям, аметист предохраняет от опьянения. Также он приносит хозяину счастье, смягчает его гнев и злобу. Мало того: он оберегает от змеиных укусов, ураганов, землетрясений и черт знает чего еще. А уж как пособляет при ловле диких зверей! И помогает сдерживать плотские страсти, хранить обет безбрачия.

– Вправду помогает? – оживилась тетушка. – Тебе понадобится. Хочешь, принесу свои украшения? У меня аметистов полно.

Я чуть не объявил, что в доме чаровницы-тетки племяннику потребуется элементарный контрасекс, но вовремя прикусил язык и с унылым видом признался:

– Это все, милая тетя, пустые враки. Поверьте знатоку: волшебных свойств у самоцветов не больше, чем у заурядной щебенки.

– Ох, Ленни, Ленни, – вздохнула тетушка, печалясь какими-то своими думами. – Ну, посмотрел? – вспомнила она про сестрины подвески. – Прячем обратно, – Марион закрыла коробочку и сунула в шкаф, пока я не успел воспротивиться. – Юлька – славная девушка, не спорю. Однако ты не влюбился настолько, чтобы дарить единственную оставшуюся от матери ценную вещь. Сходи в парк, насобирай цветов, потом возьмешь корзину, и составим композицию.

– Моя тетка – сущий диктатор! – Я чмокнул ее в щеку и выскочил из хранилища.

Час спустя икебана была готова. Мне помогла горничная, и композиция удалась на славу: нечто розовое, сиреневое и белое, сверху подернутое паутиной зелени со вплетенными серебряными и фиолетовыми нитями. С такой корзиной не стыдно было явиться в богатый дом. Правда, при взгляде на свои ботинки казенного образца я поморщился, но к тетке приставать не стал. Решил побыть скромным и ненавязчивым.

Тем временем и Марион собралась ехать к хворому Кристи. Мы встретились на лестнице: я с корзиной и тетушка в элегантнейшем черном костюме.

– Лен, ты неотразим! – вскричала тетка. – Юльку сразишь наповал. Я дам тебе глайдер; хоть нищий и беглый, ты спустишься к ней с небес.

– Сойду со звезд, – подхватил я. – Одна беда: на пилота выучиться не довелось. Ваш план не годится.

– Пилота дам своего, – соблазняла Марион. – Соглашайся.

– Он меня катапультирует с высоты в тысячу метров.

– Воздержится. Я ему заплачу, как за сверхурочные. Лен, – она скользнула ко мне черной змейкой, положила на плечи ладони, заглянула в глаза. – Господи… Случилось же такое чудо… И зачем только твой отец свалился нам на голову?! – закончила она с напускным негодованием.

– Надо было сразу гнать взашей, – отозвался я, борясь с желанием бросить корзину и заключить Марион в объятья. – Уговорили: беру глайдер с пилотом. Но из-за вашей глупой блажи мне придется путешествовать в состоянии анабиоза.

Мы еще повеселились и наконец разошлись.

Насчет катапультирования я, конечно, загнул. Когда пилот подал двухместный глайдер к подножию холма, я с Хрюнделем на плече молча забрался внутрь и уселся с отрешенным видом. Меня как бы не существовало, и мы спокойно долетели, не обменявшись ни словом, ни взглядом. Все же летчик явно обрадовался, когда мы прибыли.

Загородный дом Вэров стоит на участке, который занимает целую долину. Место называется «Райский уголок» – там свой микроклимат, своя природа и погода. Горы вокруг невысокие, сглаженных очертаний, поросшие редким лесом. Местами проступает открытая порода – голубоватый гранит, и потому кажется, будто на склонах отдыхает небо. Долина слепит блеском множества озерец и дарит буйную пену цветов на зеленых волнах кустов и деревьев. Сам дом небольшой – по сравнению с дворцом моей тетки – но еще более изысканных форм и богаче отделкой.

Наш глайдер сделал круг, снизился и завис над террасой, которая пестрела гостями.

– Давай, – скомандовал пилот.

Зараза, он держался на высоте трех метров!

– А пониже нельзя? Или сесть во дворе, к примеру?

– Пошел, пошел. – Кажется, парень уже изнывал от желания съездить мне в ухо.

Поглядел я на террасу, на поднятые лица заинтересовавшихся гостей, на мрачную рожу пилота, сунул за пазуху Хрюнделя, взял корзину с цветами, покрутил пальцем у виска, открыл дверцу, да и выпрыгнул. Летчик даже ахнуть не успел.

По-хорошему, надо было упасть и перекатиться, гася инерцию прыжка, однако с Хрюнделем и корзиной не покатаешься. Толпа гостей охнула. Ноги заныли, но я устоял. Кости у меня крепкие, и на суставы не жалуюсь.

Пилот наверху сконфузился и убрался. А я победно огляделся, орлиным взором выхватил из толпы Ирену и направился к хозяйке дома. Царственная блондинка улыбалась и качала головой. Затем шагнула мне навстречу и протянула руку для поцелуя.

– Рад видеть вас, мадам… Ольга, – выскочило имя. Тетка не предупредила, что у Ирены есть сестра-двойняшка!

– А вы, конечно, Лен Техада. Мы наслышаны о ваших подвигах. – Она позволила мне задержать ее пальцы чуть дольше положенного. Руки у Ольги изумительные, осиянные переливами лунного камня, овеянные его нежной прохладой. – Смотрите на браслеты? Я нарочно надела что попроще, чтоб вы не разоблачили мои драгоценности.

– Я бы не стал. Вы сама – лучшая драгоценность. – Глаза у лунной Ольги тоже были сияющие.

Она засмеялась.

– Вы льстец и сердцеед. Идите, поищите Юльку; она была в зеленой гостиной.

Я прошел с террасы в дом и двинулся через анфиладу комнат. В качестве эксперта по драгоценным камням, мне доводилось бывать в богатых домах, но подобной роскоши я не встречал. Таких денег просто не бывает. Больше всего меня поразила отделка интерьеров: тут и материалы, и работы обошлись владельцам в миллионы. Эх… Что уж нам с Хрюнделем тут ловить? Однако я приосанился, вытащил котенка из-под рубашки и усадил на плечо. Как говорит моя тетушка, хоть я нищий и беглый, зато сошел со звезд.

Из открытой двери вдалеке выплыла череда белых привидений. Три штуки. Они приостановились – и вдруг разом бросились ко мне. Кошки. Две пушистые и одна короткошерстая, с разноцветными глазами: на белоснежной морде сияли голубой топаз и золотисто-зеленый хризолит. Вся эта благодать с громким мявом кинулась мне под ноги и принялась урчать, тереться, стлаться по ковру и не давать прохода.

Откуда-то выпорхнула Юлька. Короткое платьице на шнурочках – серебристое, к ее серым глазам; открытые загорелые плечи и руки, красивые ноги. Темные, с рыжиной волосы небрежно сколоты на затылке, и никаких украшений. Юлька и без них очаровательна.

– Кто тут обижает маленьких? – Она осеклась, узрев кошачье представление. – Боже! Они ума лишились?!

Кошки валялись на моих ботинках, перекатывались с боку на бок и орали во все горло.

– Виола! Магдалена! Михаэлла! Кыш, мерзавки! – На большее именинницы не хватило – она покатилась со смеху.

Не без труда стряхнув кошек, я вручил Юльке корзину с цветами.

– Она с сюрпризом.

Юлька осмотрела корзину, нашла ленточку и потянула. Раздалось нежное «пуххх», и в воздух взмыл рой золотых мушек. Это тетушкина горничная придумала. Блестки окутали Юльку сверкающим облаком, осыпали волосы, плечи и руки, заблестели на скулах и задорном кончике носа. Кажется, Юльке понравилось.

– Идемте, – она мотнула головой в неопределенном направлении.

Мы пошли. Кошки тоже увязались. Издавая громкое «мурр! мурр!», они вились вокруг и путались у меня под ногами. Я спотыкался, нечаянно наступал на лапы и хвосты, однако они сносили все и млели от счастья. Юлька хохотала, называла их поганками, а меня – кошачьим падишахом и ловко скользила среди клубящихся гостей. Разноцветная сумятица, громкий говор, смех, утомительная толчея. Пока я прошел дом насквозь, умаялся, честное слово. И оценил мудрость тетушки, которая советовала мне ехать в гости завтра.

Мы поднялись на второй этаж. Тут оказалось тихо, спокойно и очень прозрачно: стеклянные двери, зеркала, окна, ложные окна с подсвеченными витражами, на которых были изображены дивные пейзажи. Мурчавшие кошки безобразно возмущали этот покой; один Хрюндель затаился на плече и вел себя пристойно.

– О-о-ох!!! – издала Юлька вопль облегчения. – Ненавижу эти сборища.

– Тогда зачем вы созвали народ?

– Я?! Они сами созвались! Никогда такой уймы не бывало, а сегодня – прямо наводнение. У-ужас, – отдувалась она, обмахиваясь платочком. – Сюда, – Юлька толкнула какую-то дверь и вошла.

Будуар миллионерши. Что там тетушкин «кружевной» будуар, где мы завтракали! Здесь каждый столик, каждый пуфик, подставка под вазу и зеркало – музейная редкость, а на ковер страшно ступить. Ковер был сделан из шкуры огромного снежного лиса, а эти звери водятся на Доминике, и стоят на рынке, как океанский лайнер. В углу вылизывала лапу большая кошка из черного обсидиана с переливчатыми золотистыми отблесками; глаза – зеленовато-желтые хризобериллы с инкрустированными зрачками. Поглядел я вокруг – и загрустил. Верно говорила тетушка: с Вэрами нам не породниться.

Юлька поставила мою корзину на столик у окна и засмеялась.

– Такое скопище народу – и один-единственный человек додумался подарить цветы. Видели б вы гору барахла, которое они притащили! Лучше б совсем ничего не везли.

Я удержался от комментариев. Миллионерским дочкам позволительно привередничать.

– Садитесь, – указала Юлька на кресло, окутанное полупрозрачным облаком – накидкой из хвоста все того же снежного лиса. Таких кресел было два одинаковых. – Не задавите Виолу! – Оказалось, одна из кошек юркнула на сидение вперед меня; белое на белом едва разглядишь. – Ох, поганки! Как они к вам прилепились, а? А ваш-то кисик – сидит себе, как украшение, – она почесала Хрюнделю спинку и предложила: – Хотите мороженого?