5

Июль

Наталья Васильевна Мальцева пребывала в полной растерянности. Ее старший сын надумал жениться. И что это взбрело ему в голову жениться так рано? Еще только полгода прошло, как он отслужил в армии после института. Нет, чтобы погулять еще, повстречаться с девчонками, на танцы походить. Вот друзья его что-то не торопятся семьями обзаводиться. Артур вот, к примеру, все время твердит, что женится лет в тридцать. И правильно. Надо сначала на ноги крепко встать, а потом уже и невесту подыскивать. А ее Сережа, хотя и не говорит ей, что жениться надумал, только чует сердце, что все к тому идет. И сейчас, когда он попросил погладить самую лучшую рубашку и привести в порядок костюм, сомнений уже не осталось. У мальчика все серьезно с этой Кирой. Очень серьезно. Хотя с другой стороны, девочка из очень хорошей семьи, слов нет. Но как примут ее сына родители Киры? Они, наверное, мечтают о другом муже для дочери. Из своего круга. А может, она просто ревнует сына к этой незнакомой ей девушке? Да, она еще не видела избранницу сына. Но по его рассказам, Кира девушка красивая, воспитанная и очень скромная. Насчет скромности девушки есть сомнения. В такой семье не вырастают скромницы. Наверное, она избалованная и капризная девица. Пусть бы лучше он нашел себе девушку попроще. И тогда она, как мать, ничего не имела бы против женитьбы единственного сына. А так… что-то тревожно на душе. Будет эта красавица манипулировать ее Сережей, как марионеткой.

Наталья Васильевна, старательно выглаживая воротничок рубашки сына, пыталась отогнать от себя эти неотвязные мысли, но они упорно цеплялись одна за другую, превращаясь в огромный ком и внося сумятицу в душу.

– Мама, когда ты уже рубашку принесешь? – услышала Наталья Васильевна нетерпеливый голос сына.

– Несу, несу, сынок.

Наталья Васильевна подхватила со стола еще теплую рубашку и засеменила в комнату сына. Сергей стоял возле зеркала и причесывал свои густые волнистые волосы. Какой красивый у нее мальчик! Высокий, стройный. Тонкий, с небольшой горбинкой нос, карие выразительные глаза, мужественное лицо. Фигура мускулистая, с широкими плечами. Заглядеться можно!

Наталья Васильевна чувствовала, что сын также обеспокоен первым визитом в дом Мальцевых.

– Чего ты так волнуешься, сынок? Можно подумать, что ты сегодня собираешься сделать своей Кире предложение, а не просто в гости идешь, – Наталья Васильевна осторожно прощупала почву, надеясь, что ее опасения окажутся напрасными.

– Как ты не понимаешь, мама? Я действительно иду в гости и от того, как пройдет сегодня мое знакомство с родителями Киры, многое зависит, – раздраженно ответил Сергей. В этот момент он пытался застегнуть пуговицы на манжетах рубашки.

– Давай, сынок, я тебе помогу, о то у тебя от волнения руки дрожат. Ты и в самом деле хочешь им понравиться?

Наталья Васильевна приблизилась к сыну и ловко застегнула пуговицы и поправила загнувшийся воротничок рубашки.

– Да. Кира говорила, что мама у нее очень строгая. А отец очень добрый и мягкий человек. Но в доме все решения принимает мама Киры, и если я ей не понравлюсь, то…

– Ты не можешь не понравиться ей, – убежденно сказала Наталья Васильевна и улыбнулась. – Ты воспитанный, серьезный и положительный… и такой красавец!

– Да ну тебя, мамочка с твоими шутками, – Сергей пригладил волосы, и обнял мать.

– А я и не шучу сынок.

– Так я пошел?

– Иди уж… Только цветы не забудь купить, – бросила вдогонку сыну Наталья Васильевна и опустилась на его диван. И сейчас она подумала о том, что не стоит ей волноваться раньше времени. Возможно девушка и на самом деле достойна ее сына.

Ровно в назначенное время Сергей нерешительно нажал кнопку звонка квартиры Нетребских. За дверью раздалась мелодичная трель, и Сергей приготовился увидеть отца Киры, но дверь открыла она сама. Глаза девушки возбужденно блестели.

– Заходи, не бойся. Я сама боюсь, – прошептала Кира и пропустила гостя в квартиру.

– Потрясно выглядишь, – сделал неуклюжий комплимент Сергей.

– Пошли, – пролепетала Кира и взяла молодого человека за руку.

Они направились в гостиную, где у празднично накрытого стола стояли принарядившиеся родители Киры.

– Здравствуйте, – поздоровался Сергей и неуклюже преподнес цветы Александре Марковне. – Это вам.

– Спасибо, молодой человек, – несколько холодно поблагодарила та и принялась откровенно разглядывать гостя.

А Николай Артемович, широко улыбаясь, шагнул навстречу Сергею и протянул ему руку. Рукопожатие отца Киры было крепким и дружеским.

– Очень рад, – сказал Николай Артемович и сделал приглашающий жест. – Проходите, молодой человек. Сашенька, может сразу за стол? Я бы уже и поужинал.

– Кирочка, представь нас своему другу, – с едва уловимыми стальными нотками в голосе сказала Александра Марковна.

– Ах, да, – смущенно отозвалась Кира. – Мама, папа – это Сережа. Моя мама – Александра Марковна, а это мой папа, Сережа, Николай Артемович.

– Слушайте, что это мы представляемся друг другу, как при мадридском дворе, – широко улыбнулся отец Киры. – Давайте без этих церемоний обойдемся. Прошу всех к столу.

– Кира, поставь цветы в вазу. Да, Сергей, пожалуйста, присаживайтесь, – наконец соизволила улыбнуться Александра Марковна. И от ее улыбки атмосфера вдруг разрядилась, и Сергей почувствовал, как напряжение последних минут исчезло.

6

А в это время, Леночка Скрябина самозабвенно целовалась со Славой в подъезде своего дома, испытывая при этом необыкновенную негу и счастье. Да, она была счастлива. Она любила и была любима. Возвращающиеся домой соседи, проходя мимо целующейся парочки, понимающе улыбались. Все они были когда-то молоды и память еще бережно хранила и первую любовь, и первые поцелуи, и первый зов плоти. Только Митрофановна, неприветливая, бесформенная старуха, которую Лена не любила и слегка побаивалась, тяжело спускаясь по ступенькам лестницы, ехидно пробурчала:

– Ой, смотри, Ленка, как бы твой кавалер ребеночка тебе тут же не приделал.

Лена неохотно оторвалась от губ Славы и непринужденно отозвалась:

– Не волнуйтесь, Митрофановна, не приделает. Смотрите лучше за своим Барсиком.

Старуха злобно сверкнула глазами, потянула за поводок упирающегося пса и вышла, громко хлопнув дверью.

Молодые люди беззаботно рассмеялись и опять слились в долгом поцелуе. Спустя некоторое время Слава отстранился от девушки и, облизнув влажные губы, сказал:

– Пойдем, что ли, еще прогуляемся. Ночь такая теплая.

– Нет, Слава, уже поздно. Родители давно ждут. Мама спать не ляжет до тех пор, пока я дома не появлюсь. Пора мне.

– Ну ладно, иди, – вздохнул Слава. – Завтра встретимся?

– А как же, обязательно. Только ненадолго. Мне к экзаменам готовиться надо.

– Понимаю. Так до завтра?

Слава вновь нежно прижал девушку к своей груди и коснулся губами ее губ. Лена страстно ответила на поцелуй и почувствовала, как его рука осторожно приподнимает подол платья.

– Славик, не надо, – Лена вернула руку юноши на талию, и немного отстранившись, укоризненно посмотрела на любимого.

– Прости, милая, – глухо отозвался Слава, – просто мне очень трудно сдерживать себя. Я так люблю тебя, и хочу тебя.

– Но я еще не готова. Понимаешь?

– Да, Лена, понимаю, и я не тороплю тебя.

– Слушай, – тихо произнесла Леночка, – давай выйдем из подъезда и посмотрим, горит ли свет в моих окнах. Может, мама уже легла спать? И тогда мы погуляем еще чуть-чуть.

Они вышли на улицу и девушка, задрав голову, посмотрела на свои окна. Свет горел на кухне, все же остальные окна дома были темны.

– Нет, мама не спит, – с сожалением произнесла Леночка. – Придется идти.

Слава кивнул, поцеловал любимую на прощание и, развернувшись, неторопливой походкой отправился домой. А Лена с сожалением посмотрела ему вслед и нырнула в подъезд.

Семья Скрябиных ничем не отличалась, от других семей, живущих в их большом и шумном городе. Александр Павлович, глава семейства, трудился на инструментальном заводе начальником цеха. В семнадцать лет он сбежал на войну и встретил победу в Кенигсберге. Собственно, он узнал о том, что война закончилась в лазарете, где приходил в себя после тяжелого ранения в голову. Теперь его некогда привлекательное лицо было обезображено уродливым шрамом, который протянулся по левой щеке от уха к ноздре. Тогда это обстоятельство очень расстраивало девятнадцатилетнего юношу, но врачи обещали, что шрам со временем не будет слишком заметен, но форма носа никогда уже не будет прежней. И как он будет дальше жить с такой необычной физиономией, юноша не представлял. Свой страх перед будущим он периодически заливал чем придется, или тем, на что хватало денег. С годами Александр Павлович уже не думал о своей странной внешности, но привычка погружаться в короткие запои осталась.

Александру Павловичу удалось заочно окончить машиностроительный институт, и из простого слесаря он дорос до начальника цеха. Он был человеком умным, добрым и отзывчивым. Много читал и увлекался историей и географией. Но особой страстью его была фантастика. Трудился Александр Павлович на совесть и на заводе его ценили высоко, и директор на запои начальника инструментального цеха закрывал глаза потому, что, во-первых, Скрябин на рабочем месте не пил, а во-вторых, коллектив его уважал, и план в цеху Александра Павловича неизменно перевыполнялся. Ну, а то обстоятельство, что Скрябин дней пять посидит на больничном, выходя из запоя, директора сильно не беспокоило. Главное – план.

Скрябин долго не решался жениться. Но наступил в жизни начальника цеха такой день, когда он страстно влюбился. Влюбился в очаровательную фельдшерицу, которая перевелась из районной поликлиники на завод заведующей здравпунктом. В первый раз, когда Скрябин увидел девушку, он понял в одну минуту, что пропал. Лариса, так звали новую медичку, роста была не очень высокого. Светленькая, пухленькая и какая-то домашняя. Озорные светло-зеленые глаза взирали на мир непосредственно и по-доброму. Говорила она мягко, чуть растягивая слова. А ее руки, накладывающие бинт на неглубокий порез, были нежными и ласковыми.

Теперь при каждом удобном случае, Александр Павлович попадался милой фельдшерице на глаза и пытался заговорить с ней. Она же охотно болтала с ним минуту, другую и убегала по делам. Затем Скрябин стал заходить в медпункт все чаще: то цветов принесет, то яблочко положит на стол, то шоколадную конфетку засунет в карманчик белого, туго накрахмаленного халатика Ларисы.

Прекрасная фельдшерица благосклонно принимала эти маленькие подношения, но в ее отношении к Александру Павловичу не было ничего обнадеживающего. Он знал, что многие пытались приударить за милой девушкой, но никто так и не удостоился взаимности Ларисы Юрьевны.

А потом по заводу поползли слухи, что новая медичка разведенка. Что у нее есть дочка лет шести. И что ушла она от мужа потому, что тот страшно гулял. А иногда даже имел наглость прогуливаться со своими любовницами под окнами их дома.

Правда все это было или нет, Александра Павловича не волновало. В жизни всякое бывает и не стоит обращать внимание на сплетни. Немного поразмыслив, Скрябин решился позвать Ларису замуж. Он не был женат еще ни разу, а женщины, появляющиеся на его пути, не давали ему того, чего он желал: спокойной семейной жизни, без скандалов и ссор, без выяснения отношений и без претензий к его привычке уходить в запой.