Глава вторая. Последнее лето перед взрослением

«Любовь как игра. Кто первый сказал „люблю“, тот и проиграл»

цитата из фильма «Сплетница» (Gossip Girl)

Мила рассматривала себя в зеркало. Да, в этом платье она, конечно, выглядит взрослее, но всё равно не так, как Аня Петрова. У Ани уже есть грудь, почти как у взрослой девушки, а она, Мила, худая и плоская, как стиральная доска. Мила видела такую доску у дедушки Азиза. Он ставил её в таз и долго шоркал на ней своё бельё. Как его невестка Анжела не просила приносить бельё к ней для стирки, дедушка Азиз ни за что не соглашался и всегда стирал своё бельё сам вот на такой доске.

Худые ноги с выпирающими коленками тоже не радовали Милу. Надо бы надеть платье подлиннее и прикрыть подолом коленки. Вот у Ани и коленки красивые, круглые, ничего, где не надо, не выпирает. А только там, где надо. Мила вздохнула, решая, красить ли ей глаза или оставить так. В прошлый раз, когда она наряжалась на осенний бал и накрасила глаза, Джавид сказал, что ей это не идёт, и назвал её куклой. Пожалуй, красить не надо, решила Мила. Наконец, одевшись и причесавшись, Мила вышла из дома, чтобы встретиться по дороге с Аней и уже вместе с ней прийти на школьный вечер. Совсем некстати вспомнился этот осенний бал. Тогда Мила тоже долго и тщательно готовилась к этому вечеру и выбирала наряд, делала причёску и макияж в надежде, что Джавид обратит на неё внимание и пригласит на медленный танец. Весь вечер она зачарованно наблюдала за ним, как он выходил на сцену, брал в руки гитару и начинал виртуозно перебирать струны. Мила знала, что не только она, а все девчонки, затаив дыхание, жадно смотрят на него. Шестнадцатилетний Джавид стал любимцем публики и, особенно, девчонок всех возрастов, от учениц начальной школы до старшеклассниц. Его большие чёрные глаза таинственно мерцали в свете рамп, кипенно-белая рубашка контрастом подчёркивала смуглую кожу, вьющиеся пряди волос, аккуратно причёсанные, всё равно выбивались из укладки. Этим вечером должен был вернуться из города на выходные Амин. Он уже второй год жил в городе и учился в техникуме. Сразу после выпускных экзаменов его тётка Рита, живущая в городе, позвала племянника к себе. Амин уехал, чтобы за лето успеть закончить автошколу, а осенью поступить в техникум. Затем перебрался от тётки в студенческое общежитие и изредка на выходные приезжал проведать семью. Теперь, когда Амин стал уже совсем взрослым восемнадцатилетним парнем, Миле всё реже и реже удавалось общаться с ним. К тому же она стала испытывать странную робость при встречах с Амином. Да и как теперь можно беззаботно шутить и общаться с уже взрослым парнем, который знает, как она на горшке сидела в детстве? Да к тому же он сам её на этот горшок и садил бывало. От таких воспоминаний Миле становилось неловко. Она как раз только-только вступила в тот чуткий возраст, когда ещё угловатая девочка уже начинает ощущать свою женственность. Ей становилось стыдно и своих расцарапанных коленок и своей подростковой неловкости и угловатости. К тому же у Амина в городе была девушка. Джавид ей это рассказывал. Но вот сегодня Амин должен был приехать и тоже прийти в клуб. Он всегда приходил в клуб, когда приезжал в деревню. Его всегда просили поработать на дискотеках звукооператором. Мила тоже теперь часто бывала в клубе, когда делала примерки на костюмы или сама репетировала. Тётя Анжела и её увлекла танцами, и теперь Мила не пропускала ни одной репетиции и ездила на различные районные и областные конкурсы.

Когда Мила и Аня Петрова пришли в клуб, новогодний вечер уже начался. Мила с нетерпением поискала глазами Джавида в толпе танцующих, он увидел её первым, махнул рукой, приглашая на танец. Мила любила танцевать с Джавидом. Он двигался очень пластично, хорошо водил в медленном танце. И сейчас, Мила знала, со стороны они смотрятся очень красиво. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она обернулась и увидела возле сцены за аппаратурой Амина. Мила улыбнулась ему, он кивнул ей. Сказать что-либо всё равно не получилось бы. Громкая музыка заглушала все иные звуки. Но Мила чувствовала, даже не оборачиваясь в сторону Амина, что он смотрит на неё, наблюдает за ней. Когда танец закончился, Джавид исчез, а Мила продолжала танцевать с девчонками. Каково же было изумление Милы, когда на следующий медленный танец он пригласил не её, а Марьяну Куденцову. Куденцова училась в десятом классе и слыла первой красавицей. Светловолосая, высокая и стройная, она никогда не пропускала ни одного медленного танца и была нарасхват.

Наблюдая, как сильные руки Джавида легонько приобняли тонкую талию Марьяны, Мила испытала злость и досаду. Ну что все они в ней нашли? Белобрысая и длинноногая, ну и что? Из-за этого надо считать её лучше всех? Мила больше не танцевала, настроение пропало. Она села на скамейку рядом с Аней и стала наблюдать за Джавидом и Марьяной. Когда музыка кончилась, они оба куда-то исчезли и не появлялись до конца вечера. Мила засобиралась домой, Аня ещё хотела остаться, поэтому Мила одна вышла в коридор и стала снимать с вешалки свою шубку. В это время дверь открылась, и с улицы вошла Марьяна с раскрасневшимися от мороза щёчками.

– Уже уходишь? – спросила она мимоходом.

– Да, ухожу, – резко ответила Мила.

– А что, не понравилось? – Марьяна остановилась и насмешливо взглянула на девочку.

– Какая тебе разница, – Мила резко выдернула из рукава шубки шарф и стала его распутывать.

– Ну, ну, – сочувственно покачала головой Марьяна, – Конечно, тебе пора домой в постельку, детское время закончилось. А мы с Джавидом ещё в кафе сходим.

– Удачи вам, – резко отозвалась Мила, шарф никак не хотел распутываться в её дрожащих руках.

– Мы ещё с осени встречаемся с Джавидом, – добавила Марьяна, – Это так, на будущее, чтобы ты знала.

– Мне это не интересно, – Мила нервно теребила шарф в руках, её почему-то начала трясти мелкая дрожь.

– Да что ты? – усмехнулась девушка, – А чего тогда ты домой засобиралась? Относись к этому спокойней, Мила. Ты ещё… как бы это сказать-то… В общем, не лезь в наши отношения.

– Я и не лезу, – почти спокойно отозвалась Мила.

– Вот и правильно. И вообще, посмотри на себя в зеркало. Ты не в его вкусе. Ему другие девушки нравятся. Такие, как я. В твоём возрасте у меня уже грудь была, а у тебя и в двадцать лет не на что будет смотреть.

Марьяна самодовольно хмыкнула, распушила ладонью и без того пышные пряди и уже хотела войти в зал, как Мила резко схватила её за тщательно уложенные локоны и так же резко дёрнула их. Марьяна завизжала, попыталась отстраниться и освободить свои волосы из цепких рук Милы. Но Мила вцепилась так, что костяшки её пальцев побелели, и начала трепать Марьяну за волосы. На шум выбежали из танцзала, обступили девчонок и даже начали их подначивать.

– Мила, давай, покажи ей! – визжала Аня Петрова.

– Девочки! Кто-нибудь разнимите их! Она же все волосы вырвет Марьяне! – кричала Катя Новикова, одноклассница Марьяны.

Вдруг в общем гуле и шуме Мила почувствовала, как сильные руки властно, но осторожно, не причиняя ей боли, отцепили её пальцы от волос Марьяны и отстранили её от толпы.

– Мила, всё, всё, успокойся, – услышала она голос Амина, его сильные руки прижали её к себе, успокаивая и покачивая, как маленького ребёнка, закрывая своей спиной от любопытных глаз, – Пошли отсюда. Пошли домой, Мила.

Она почувствовала, как Амин помогает ей надеть шубку, обматывает её шарфом, в то время, как все остальные сочувственно столпились возле Марьяны. Когда Амин вывел её на улицу, Мила не выдержала:

– Она сама… Она сама первая! – всхлипнула девочка и расплакалась.

– Ну всё, Мила, всё, забудь, – ласково отозвался Амин, приобнял её за плечи, увлекая за собой, – Успокойся и забудь! И пошли быстрее, мороз начинается.

Мила схватила тёплую и шершавую руку Амина, пошла за ним по заледеневшему тротуару, изредка всхлипывая и по-детски жалобно вздыхая.

– Мне сказали, что вчера девчонки подрались из-за нашего Джавида, – произнесла Анжела, накрывая стол к завтраку и оглядывая внимательным взглядом сыновей.

Рустам пил кофе и просматривал газету, но, услышав слова жены, с интересом взглянул на сыновей. Амин и Джавид одновременно опустили глаза в тарелки с гречневой кашей, никто из них не проронил ни слова.

– Что вчера случилось, Амин? – спросила Анжела, серьёзным взглядом смотря на старшего сына в упор.

– Не знаю, мама, – Амин поднял голову и взглянул на мать безмятежными карими глазами, – Вчера я рано ушёл, Славка Горин за меня музыку включал.

– Джавид? – Анжела перевела взгляд на младшего сына, но он тоже пожал плечами, – Джавид, что произошло между Милой и твоей одноклассницей?

– Мам, да ничего не произошло. Мила с нами весь вечер была и ни с кем не ссорилась. А потом они с Амином домой ушли, а я ещё остался, – уже не растерявшись, произнёс Джавид.

– Да, мам, так и было, – подтвердил Амин, – Наверно тот, кто тебе рассказывал сплетни, что-то или кого-то перепутал.

Рустам чуть усмехнулся, внимательно наблюдая за сыновьями, и обратился к жене:

– И, правда, Анжела, оставь их в покое. Люди всегда судачат, что ж теперь, верить во всякие глупости?

Амин быстро взглянул на отца, так быстро, что никто этого, кроме Рустама и не заметил, но в этом быстром молниеносном взгляде читалась огромная благодарность.

Девичьи обиды Милы забылись уже через пару дней. Наступала святочная неделя, и подружки собрались в доме у Милы.

– Сначала погадаем, а потом пойдём колядовать, – предложила Лена Осипова, и Мила с Аней согласились.

– Только не хочу я опять эту ерунду детскую, как в прошлый раз, – произнесла Аня и уточнила, – Ну, когда мы воск плавили и карты из колоды вытаскивали. Давайте, что-нибудь посерьёзнее и пострашнее.

– Можно в тёмную баню пойти смотреть в зеркало на суженого, – предложила Аня.

– Нет, я боюсь ночью одна в бане, – заупрямилась Мила.

– Давайте! Давайте! – обрадовалась Лена, – Будет жутко страшно.

Девочки приготовили зеркало, свечи и спички и пошли в баню, где было холодно, и стояла кромешная тьма. Лена поставила зеркало на полочку, а Мила зажгла свечу.

– Так, а теперь надо всем выйти и заходить по одному. Смотреть в зеркало и сказать так: Суженый мой ряженый, приди ко мне поужинать, – пояснила Аня, – Кто пойдёт первой?

Девочки некоторое время нерешительно смотрели друг на друга, наконец, Мила произнесла:

– Я пойду.

Лена и Аня с готовностью уступили первую очередь подруге. Мила открыла дверь бани и зашла вовнутрь. Девочки сразу же плотно закрыли дверь, Милу окружила тьма. Даже полки и тазы, составленные в ряд у стены, не были видны. И только слабо мерцающее пламя свечи манило подойти ближе. Мила несмело подошла к зеркалу, тихо произнесла слова:

– Суженый мой ряженый, приди ко мне поужинать.

И смело взглянула в зеркало. Огонь свечи мерцал в тусклой амальгаме. В зеркале, ничего кроме темноты, не отражалось. Но как-то жутко вдруг стало Миле, так, как будто бы она дерзко пытается заглянуть туда, куда глядеть нельзя. Мила ещё какое – то время присматривалась к зеркальной темноте и уже хотела уходить, как в глубине зеркала разглядела длинную слегка колышащуюся тень человека. Девочка вздрогнула, но страх помешал ей пошевелиться. И ещё одна тень заколыхалась с другой стороны. Две тени стояли за ней и отражались в зеркале.

– Мамочки… – прошептала Мила, дёрнулась резко, развернулась и выбежала из бани. На крыльце подружки обступили её с распросами:

– Ну, как, Мила? Видела? Кого видела? – наперебой спрашивали Лена и Аня.

Мила посмотрела на небо, где яркие звёзды пронзительно мерцали, обещая морозную ночь. Месяц показался из-за края горизонта и весело подмигивал. Это успокоило Милу, и она произнесла уже спокойно:

– Нет, лица не видела, но тень человека видела. Даже две тени. Но это была не моя тень, точно.

– Ой, я не пойду, – испугалась Лена, – Аня, иди ты!

– Мне бабушка говорила, что это чёрт шутит, в зеркало себя показывает, – произнесла Аня, – Ну ладно, я пойду. Только вы держите дверь открытой, ладно? Не закрывайте меня одну в бане, обещаете?

– Хорошо, Аня, мы не закроем дверь, – пообещала Мила.

Но Аня ничего не смогла разглядеть в зеркале, кроме своего собственного бледного испуганного лица.

– Ну всё, хватит! Пойдёмте колядовать! – предложила Аня, слегка разочарованная тем, что ничего не увидела в зеркале.

Но перед тем, как уже накрашенные и наряженные девочки зашли в первый двор, Мила сняла валенок и, закрыв глаза, бросила его.

– Теперь посмотрим, в какой стороне твой суженый живёт, – со смехом Аня стала искать валенок.

– И я тоже брошу! – с азартом произнесла Лена и тоже бросила валенок через плечо.

Затем они долго плутали по снегу, разыскивая валенки. Причём валенок Лены нашли быстро, а валенок Милы пропал.

– Ну как же я без валенка-то буду? – причитала Мила, кружась на одной ноге по снегу.

Оказалось, что валенок Милы подобрали на дороге мальчишки и, хихикая, затаились за забором.

– А вы спросите, спросите нас как зовут! – предложил шутливый мальчишечий голос из-за забора, – Так и ваших женихов будут звать!

– Вот ещё! – фыркнула Мила, – Я и так знаю тебя по голосу, Горин.

– Спросите, иначе валенок не отдадим! – послышался за забором другой голос.

– Ну, и как же тебя зовут, парень? – поинтересовалась Лена, подбоченившись и приготовившись серьёзно выслушать ответ.

– Феофантий! – радостно крикнул другой голос. И мальчишки рассмеялись.

– Как? Как? – переспросила Лена, – Да иди ты знаешь, куда?!

– Феофантий, так Феофантий, – миролюбиво отозвалась Мила, – Пусть будет так. Только валенок мой отдай, Феофантий!

Мила подскочила к забору и одной обутой ногой, а другой только в чулке и носке, запрыгала рядом. Из – за забора показался парень в полушубке и шапке-ушанке, протянул валенок под дружный смех девчонок рядом с Милой и мальчишек из-за угла забора.

– Милка, не признала что ли? – засмеялся парень и снял ушанку. Чёрные глаза Джавида весело смотрели на неё.

Мила вырвала из его рук валенок и стала его натягивать на ногу.

– Не узнали мы тебя, Джавид, значит, богатым будешь! – засмеялась Аня.

А потом они все вместе, девочки и Славка Горин с Джавидом и Вовкой Лесовым пошли по домам колядовать, где сыпали пшено, пели шутливые куплеты и собирали угощения – печенье и конфеты. В одном доме им не открыли, а в другом не пустили. За это мальчишки и девчонки, смеясь и шутя, быстро перебросали поленницу с одного места на другое и укатили крышки от бочек соседям.

Домой вернулись уже за полночь, кое-как угомонились и разбрелись каждый по своим улицам. Джавид проводил Милу до самой калитки и отдал ей конфеты, которые ему удалось насобирать во время колядок.

– Я не ем столько конфет, мне на рождественском бале завтра танцевать, – рассмеялась Мила.

– Тогда раздай их завтра на балу детям, – предложил Джавид.

– Так и сделаю, – кивнула Мила и убежала в дом, хлопнув калиткой.

Джавид успел заметить, как раскраснелись щёчки Милы, но не мороз был тому причиной. Стояла тёплая ночь сочельника.

 
Август – астры,
Август – звёзды
винограда и рябины,
Ржавой август!
 

Марина Цветаева

Стоял тёплый летний день, но близкое и неотвратимое приближение осени уже чувствовалось. Лиза любила это время года особенно, трепетно. Серебряные паутинки, лениво кружась в прозрачном звенящем воздухе, медленно оседали на ветки уже краснеющей рябины. Что-то неуловимо трогательное было и в желтеющих вдали сопках и в тяжёлых налитых ягодным соком смородинах. Вечера, уже холодные, и ранние туманные сумерки напоминали о скором прощании с летом.

Мила, в отличие от мамы, начало осени не любила. Точнее, раньше, в детстве, она любила все времена года. Зима радовала катанием с горки, весна – бумажными корабликами в ручьях, лето – первыми цветами и бесконечной свободой. «Август – месяц потерь», – где-то совсем уж некстати прочитала Мила. От чего и без того унылое её настроение испортилось окончательно. Хорошо, что последние дни лета ясные и тёплые. Дожди бы уж совершенно свели Милу с ума. За несколько дней перед началом нового учебного года, когда новые тетрадки и учебники уже лежали в школьной сумке, а школьное платье было тщательно отглажено и приготовлено для того, чтобы его надеть, к Миле пришёл Амин и позвал её погулять. Они не торопясь дошли до конца улицы, где стоял дом Румаевых, залезли на крышу старого сарая. Прогревшийся за день толь, которым покрыт был сарай, приятно согревал босые пятки Милы. Тяжёлые ветви черёмухи свешивались на крышу. Мила срывала крупные чёрные ягоды и ела их. Терпкий вкус вязал язык.

– Помнишь, Мила, как ты ждала нас на этой крыше, когда мы собирались рыбачить на Белых камнях? – спросил Амин.

Мила кивнула, язык от черёмухи стал онемевшим.

– Сегодня вечером я уезжаю, Мила, – произнёс Амин, и Мила взглянула на него с удивлением.

– Ты же закончил учиться, – напомнила она.

– Меня в армию призвали, – сказал Амин.

Напряжённое молчание. Только на ветвях зашелестел лёгкий ветерок.

– Когда ты вернёшься? – наконец прервала молчание Мила.

– Через два года, – ответил он, – Можно иногда я буду писать тебе письма, Мила?

Она с готовностью кивнула.

– И я буду тебе писать, Амин, – тихо ответила она. И совсем уж некстати она осознала, что её губы чёрные от черёмухи. Мила начала тереть их ладошкой.

– Мне пора, Мила, – Амин резко встал, спрыгнул на землю и помог Миле спуститься с крыши.

– Можно мне тебя проводить? – совсем по-взрослому спросила Мила. И в этот момент осознала, что что-то неуловимое, необъяснимое, сейчас ускальзывает, уходит навсегда от неё.

– Не нужно, Мила. Я хочу так, здесь с тобой попрощаться. На вокзале суета и много людей. Ну, всё, Мила, мне пора, – Амин протянул руку к её плечу, но затем нерешительно отстранил её, так же резко развернулся и исчез в зарослях старой черёмухи.

Мила смотрела ему вслед. Этим вечером не только Амин уходил от неё. Детство уходило от неё. Поэтому было грустно, и глаза щипало от слёз.