Глава четвертая
Встречи и ошибки

– Послушай, ты! Заткнись! – шипела Наумова, с яростью глядя на Константинова.

Ян стоял около ее парты и кривил губы в нехорошей ухмылке. Юлькины слова прошли мимо его ушей. У Константинова была поразительная особенность не слышать, что ему говорят, что страшно бесило Наумову. Обычно она была более добродушной.

Ноябрь для девятиклассников оказался роковым. Казалось, что воздух вокруг них наэлектризован. Что-то такое носилось вокруг, заставляя всех более напряженно вглядываться друг в друга, болезненно воспринимать слова, гораздо суровее оценивать поступки. И было уже совсем ясно: драка у червяков – это только начало. Что-то еще ждало их в ближайшее время.

– Что ты на него разоряешься?

В кабинете ботаники ряд парт около окна стоял неудачно, вплотную к подоконникам, так что цветы, все эти лианы и вьюны, опускались на тетрадки учеников. Чтобы выпустить соседа, сидящего у окна, крайнему приходилось вставать со своего места. Наташка Жеребцова еще собиралась немного посидеть, списывая лабораторную по физике. Но назревал скандал, и лучше было выпустить закипавшую Наумову, чем выслушивать, как она переругивается с Константиновым через ее голову.

– Нашла с кем связываться. – Наташка встала, оттесняя Яна назад, тем самым загораживая его от выходившей из-за парты Юльки.

– Да уж, действительно, развяжи нас, Наташенька, а то у нас самих никак не получается.

– Придурок! – фыркнула из-за Наташкиной спины Наумова.

– А придурок – это кто? – Ян изогнулся, чтобы видеть свою противницу. – Дурак при дураке? Это ты про кого? – И он весело посмотрел на Жеребцову.

Наташка недовольно поджала губы. В отличие от подруги, она была более сдержанной, поэтому промолчала. Сыпать обвинениями друг на друга можно без остановки, а ей еще надо было дописать лабораторную.

Лера тоже стала выбираться из-за парты. Эти вечные глупые препирательства на пустом месте стали ее утомлять. Ругались бы они в другом месте, что ли! На улице, например. Там хоть свидетелей меньше.

– Ой, пошла! – вдруг прокомментировала выход Гараевой Жеребцова. – Записку бы показала.

– Я ее выбросила, – ответила Лера, не поворачиваясь.

Гараева спокойным шагом вышла за дверь, но, как только почувствовала, что на нее никто не смотрит, побежала на лестничную клетку, достала записку и принялась быстро рвать ее. Не хватало еще, чтобы ее кто-нибудь прочитал и догадался, для чего она написана.

– Все не рви, оставь мне! – Пробегающий мимо Махота попытался выхватить клочки письма из Лериных рук, но только разбросал их по полу.

Майкл помчался дальше. Гараева собрала разлетевшиеся обрывки и оглянулась.

Высокая темная фигура метнулась за поворот и скрылась в коридоре.

– Подожди!

Лера пошла следом. Но в этот момент из класса напротив стали выходить десятиклассники, и за их широкими спинами ничего разглядеть уже было нельзя.

Очередная беготня за тенью напомнила вчерашний день. Все-таки этот парень какой-то ненормальный. Очень хотелось узнать о нем побольше, причем сделать это так, чтобы никто не догадался о причинах ее расспросов. У Маканиной, что ли, спросить? Нет, не пойдет. Глупо одного человека делать посредником обеих сторон. А потом, у Олеси, судя по всему, и своих проблем достаточно. Как она ухитрилась влипнуть в эту историю с дракой и битьем пробирок в кабинете химии? Это надо постараться – допустить такой скандал.

Лера и не заметила, как в задумчивости прошла весь коридор и остановилась перед кабинетом математики, откуда выходил 9 «Б». Она побежала обратно, очень надеясь, что ее никто не заметил. Сама она старалась ни на кого не смотреть. Но на лестнице чуть не столкнулась с Лизой Курбаленко. Той самой девчонкой, из-за которой вчера в их классе произошел спор о красоте.

– Смотри, куда идешь! – грубо оттолкнула ее Лиза и пошла дальше.

Лера мельком взглянула на нее.

И вот это Константинов назвал красотой?

Конечно, в Курбаленко что-то было – правильные пропорции лица, пышные волосы, хорошая фигура. Но в самом лице было что-то отталкивающее. То ли губы, кривящиеся в недовольной гримасе, то ли раздраженно прищуренные глаза. Лизина красота была скорее неприятной. Янчик в последнее время совсем ослеп. Ставить такое в пример!

Лера сделала еще несколько шагов и от неожиданности чуть не полетела со ступенек. Ей навстречу по лестнице шел Павел.

Шел медленно, одним плечом подпирая стену. Смотрел на Леру он весьма внимательно. И было непонятно, чего в этом взгляде больше – удивления от встречи, испуга или радости.

Между ними пронеслась стайка малышей. И когда Гараева снова посмотрела на лестницу, Быковского там уже не было. Он убежал наверх, видимо, боясь, что с ним заговорят.

Сильно опираясь на перила, Лера сошла вниз.

Какой удивительный мальчик! Смотрит, но боится подойти. Даже заговорить с ней не хочет. Чего же он так опасается?

– Ты что здесь делаешь? – налетела на нее Ася. – Заблудилась, что ли? У нас урок на пятом этаже.

– Я знаю. – Было странно видеть Репину возле раздевалки. Делать ей здесь было нечего. Значит, она спустилась сюда специально. Тактак, очень интересно. – Пойдем на пятый.

– Что это ты какая-то загадочная? – Ася скакала через две ступеньки. – Ну что, Быковский больше не приставал?

– Я его не видела, – отозвалась Гараева, догоняя подругу. – Да это и не он писал.

– А, – махнула рукой Репина. – Ты их не знаешь. Может, у вас там, в Махачкале, и не было такого. Но у нас тут все – психи. Так что держись от червяков подальше. Здоровее будешь.

– Обыкновенные люди, – пожала плечами Лера и остановилась за спиной у запыхавшейся Аси – ее сил никогда не хватало, чтобы добежать до пятого этажа без остановки. – С чего вы так на них разозлились?

– Да не злились мы на них. – Репина набрала полную грудь воздуха и заспешила дальше.

Лера медленно пошла следом. Она не понимала, почему нельзя идти спокойно? Зачем надо совершать эти сумасшедшие забеги с бесконечными остановками?

– Так уж получилось. Одно слово – червяки. – Репина снова задохнулась и остановилась.

Около кабинета химии она многозначительно хмыкнула. Дверь была закрыта на висячий замок.

– А ты говоришь, червяки, – закатила глаза Ася. – Они кабинет разнесли, и хоть бы что! Вон, ходят, улыбаются.

– Это же, наверное, случайность, – попыталась заступиться за чужой класс Гараева, но Ася так на нее посмотрела, что Лера почувствовала себя неудобно. В конце концов, это были их стародавние дела, соваться в которые ей не стоило.

После довольно суматошного вчерашнего дня сегодняшние уроки шли на удивление тихо. О драке больше не вспоминали. По крайней мере, учителя делали вид, что ничего не произошло. Но в воздухе чувствовалось какое-то напряжение, словно незавершенное дело требовало какой-то итоговой точки. И завершением всему этому должен был стать завтрашний урок химии, стоящий по расписанию у обоих классов друг за другом, вторым и третьим часом. Было понятно, что химию отменят. Но не могли же учителя делать это вечно! Кое-кто – например, Вася Крылышкин и Федя Зотов – уже прицеливался поступать на химфак, им такие пропуски совсем не в радость.

Народ уже готов был делать ставки, какой предмет окажется у одного класса на втором уроке, а у другого на третьем, когда неожиданно объявили, что оба часа у девятиклассников будет физкультура.

– Ха, нашли чем заменить! – Ян даже хлопнул ладонью по столу, чтобы продемонстрировать свою крайнюю степень неприятия этого решения. – Уж лучше бы посадили нас математику делать. Один-Ноль заставит класс вокруг школы бегать, вот и вся физкультура.

Для невысокого худого Константинова уроки физкультуры всегда были минутами позора. На первом же зачете он не смог подтянуться, беспомощно болтался на турникете, пока физрук, еще в стародавние времена за что-то прозванный Один-Ноль, не наградил его снисходительной кличкой Килька и не отправил метать мячик. С мячиком Яну тоже не удалось достойно выступить. Зеленый круглый предмет летел у него в какую угодно сторону, кроме нужной.

– А для тебя, Константинов, я могу устроить персональный урок математики.

Шла перемена, но Леонид Юрьевич все не уходил. Складывал и перекладывал тетрадки, словно оттягивал момент, когда можно сказать: «Все! Прощайте! Идите на следующий урок».

Так Червяков стоял и стоял около стола, задумчиво перебирая листочки, пока в дверях не появилась завуч Алевтина Петровна. Ее строгий взгляд поторопил замешкавшихся девятиклассников. Подталкивая друг друга, они заспешили из класса. Даже вечно копающейся Наумовой пришлось быстренько сложить кое-как учебники, подобрать с пола рассыпанные карандаши и пройти мимо строго сдвинувшей брови завуча.

– Чего это она? – метнулась к застывшим одноклассникам Юлька.

В ответ все только плечами пожимали. Не иначе как вчерашняя драка давала о себе знать.

– Что, что! – Подобралась поближе к Наумовой Светка Царькова. – Ясно, что. Из-за драки все это. Галкин с Васильевым-то подрались! Да и в химии набили на немереные тыщи. Вот они и решают, что теперь делать.

– А мы тут при чем? – Юлька постаралась вложить в свой взгляд все презрение, питаемое ею к толстой Светке. Но на Царькову эти взгляды уже давно не действовали.

– Ну, ты совсем, – искренне возмутилась Светка. – Им что 9 «А», что 9 «Б» – одно и то же. На всех собак спустят. – Вдруг она понизила голос и склонилась ближе к Наумовой: – А ты знаешь, что Галкин это сделал из-за любви? Они с Васильевым Рязанкину не поделили.

Юлька шарахнулась от Царьковой и посмотрела на нее так, словно Светка принесла известие о трех начавшихся мировых войнах и четырех готовящихся.

– Пойдем, что ли, – Наташка потянула подругу за собой, при этом не дав Царьковой развить свою гениальную мысль о невероятных романах в классе у червяков, так что выплескивать все свои знания Светке пришлось на подвернувшуюся ей под руку Асю. Та попыталась укрыться от разговорчивой одноклассницы в обществе Леры. Но Гараева была задумчива и на многозначительные ахи и охи подружки не реагировала.

– Ну, и что мы здесь стоим? – На пороге кабинета математики снова возникла завуч.

Народ молча расступился, давая ей дорогу.

– Не туда! – Смотрела завуч почему-то исключительно на Царькову, отчего Светка покраснела и постаралась сделать вид, что ее здесь нет. – Найдите всех своих и скажите, что через пять минут я вас жду в актовом зале. Юрий Леонидович, – Алевтина Петровна повернулась к стоящему рядом Червякову. – Вы тогда своих тоже приведите на пятый этаж. Я думаю, что пяти минут вам будет достаточно.

– Ну, началось, – всплеснула руками Царькова и побежала к лестнице, словно на нее возложили почетную обязанность оповестить все девятые классы о предстоящем собрании.

– Почему они так к этой драке привязались? – поморщилась Ася, с ненавистью глядя в спину уходящей учительницы. – Прорабатывали бы одних червяков. Зачем им все-то?

– Что ты ворчишь? – раздраженно отозвалась Лера. – Поговорят и разойдутся. Подумаешь, какая ерунда. Ничего ведь никого не заставят делать.

Но на деле оказалась, что никакая это не ерунда: разговор впереди их ждал очень даже серьезный. В актовый зал 9 «А» подтягивался мелкими группками. 9 «Б» пришел весь, в полном составе. Они ввалились шумной толпой и как-то быстро заняли все ряды. Ни в ком из червяков не замечалось и тени раскаяния в случившемся – жизнь в их классе текла так же, как и раньше.

Лера сразу же заметила высокого красивого Павла. Он устроился на первом ряду и стал через головы сидящих рядом с кем-то перекрикиваться. Тихая Маканина расположилась отдельно от всех, заняв крайнее место у окна. Лера напряженно вглядывалась в вихрастую макушку Быковского, ожидая, что он вот-вот оглянется, посмотрит, здесь ли она. Но Павел и не думал поворачивать головы. Он вертелся на своем месте, разговаривал со всеми, кто его окружал, и даже не пытался взглянуть на Леру.

Так, может, письмо было не от него? Возможно, кто-то просто пошутил? И вся эта сложная многоходовка с Маканиной, с тайными расспросами, перешептываниями и переглядываниями, – все это не более как очередной розыгрыш червяков. Шутка, на которые они, как оказалось, большие мастаки.

Тогда выходит, что Репина права и от бэшек ничего хорошего ждать нельзя.

У Леры появилось желание достать злополучное письмо, подойти к тихой Маканиной и вернуть его обратно, с пожеланием, чтобы Павел катился куда подальше со своими глупыми вопросами.