Домом моей новообретенной родни безраздельно владели полумрак и неуютная тишина. Оглядев холл, я даже дыхание задержала, надеясь уловить хоть какие-нибудь звуки, но так ничего и не услышала. Странно! У меня в семье такого не бывает. Мои домашние всегда или двигают мебель, или танцуют ламбаду, или спорят до хрипоты по поводу того, какая ряженка лучше.
Я покосилась на Павла.
– Чего застыла? – насмешливо уточнил он. – Никогда не видела итальянской мебели? Парализовало от восхищения?
В глазах у него было столько высокомерия, что мне тут же захотелось по-родственному запустить в него нелепой вазой, приткнутой на столик у входной двери. Правая рука даже сама собой потянулась к «прекрасному», но я вовремя ее отдернула. Не хватало еще начинать первый рабочий день с погрома!
М-да… Руку-то я отдернула, но из груди невольно вырвался тяжелый вздох. Павел его засек и прямо расцвел.
– Ничего, – сказал он с наигранным участием, – когда-нибудь и у тебя интерьер будет не хуже. Но ты, конечно, обставишь все в розовом цвете.
– Не сомневайся, – парировала я. – В крайнем случае, в персиковом.
Он кивнул, пройдя к лестнице с коваными периллами, поторопил:
– Ну давай, систер! Подбирай варежку и двигай за мной.
Рука опять потянулась к вазе, но я снова сдержала порыв. Чертово искусство! Так и манит. Тряхнув головой, я погладила пальцами отполированную до блеска столешницу. От Павла и этот жест не укрылся.
– Синдром Стендаля? – с сарказмом спросил он. – Или синдром дефицита внимания?
– Иду! – буркнула я и поспешила за ним.
Мы поднялись на второй этаж. Там тоже было тихо, темно и мрачно. Павел распахнул одну из дверей, выходящих в коридор.
– Эта комната – твоя. Следующая – Виолы. Вот тебе, кстати, первое задание: понаблюдай, не плачет ли моя дочь по ночам.
– Хорошо.
Он втолкнул меня в мои апартаменты, а потом, зайдя следом, аккуратно закрыл дверь.
– Спасибо за помощь! – Я вспомнила о вежливости, одарила Павла самой лучистой улыбкой в мире.
Он опустил на ковер мои вещи, а потом, сделав шаг вперед, навис надо мною подобно скале. Мне отчего-то показалось, что он хочет поблагодарить меня за концерт в авто. В груди потеплело. А еще совершенно некстати вспомнились ощущения, испытанные мною совсем недавно в его объятьях.
– Какого черта, ты вырядилась как девочка легкого поведения? – Вопрос Павла прозвучал как удар хлыста.
Я даже ушам своим не поверила.
– Что?
С его лица, как по мановению волшебной палочки, исчезла насмешливость. Вместо нее проступило холодное раздражение.
– Быстро переоделась, и чтобы я больше не видел на тебе эти вульгарные шмотки! – рыкнул Павел. – Просто в голове не укладывается: ты как будто на трассу собиралась, а не к ребенку.
И, в общем-то, он был прав. Без лифчика вид у меня, наверное, был вызывающий: природа не поскупилась, а тонкая майка отчаянно просвечивала. Будь на моем месте другая, она немедленно извинилась бы за неудачный наряд, но для меня такое сложно. Во мне с детства живет дух противоречия.
– А что вульгарного в шортах и майке? – с вызовом спросила я.
– И ты еще спрашиваешь?
– Конечно! В договоре, который я подписывала, не было ни слова о дресс-коде.
– Видимо, ты читала его не слишком внимательно, – нагло соврал Павел. – Рядом с моей дочерью ты не имеешь права одеваться неподобающе. Ноги должны быть закрыты до колена. Майки не должны просвечивать. Белье обязательно!
– Что за нелепые…
– Закрыла рот и переоделась! – оборвал он. – Так и знал, что от тебя будут одни проблемы.
– Так и знал? – Я уставилась на него с недоумением. – Зачем тогда нанял?
– Поддался на уговоры. Мой шурин каким-то дьявольским образом убедил меня, что именно ты подходишь на роль компаньонки лучше всего.
– Возможно, он прав, – хмуро заметила я. – У меня еще не было шанса проявить себя.
– Нет, ну как я на все это подписался? – Павел возвел глаза к потолку. – Где были мои мозги? Ведь Гоша явно не головой думал, когда советовал тебя.
В его голосе плескалось искреннее сожаление, почти отчаяние. Мне стало обидно, но я понятия не имела, что сказать в свою защиту.
– В любом случае назад хода нет, – с тоской констатировал Павел. – Переодевайся. Через пятнадцать минут мы ждем тебя внизу.
– Мне нужно больше времени.
Бах! Это Павел вместо ответа хлопнул дверью. Я вздохнула и присела на кровать. Да уж, так себе денек начинается.
***
Комната мне досталась классная: солнечная и просторная. В ней имелись большая кровать, шкаф, туалетный столик. А еще в моем распоряжении оказались гладильная доска и утюг, которыми я тут же воспользовалась, приводя в порядок сарафан, сшитый дедом. Сарафан идеально подходил под требования Павла: он был длинным – раз, не просвечивал – два. А про открытые плечи и ярко-красный цвет «братец» ничего не говорил, так что пусть не возникает.
Наскоро приняв душ, я переоделась и распустила волосы, немного побрызгала их водой. За пятнадцать минут, отведенных мне хозяином дома, я физически не успела бы высушить волосы феном, и Виола могла обратить на это внимание.
Покружив у зеркала, я прильнула к окну. Оно глядело на бассейн и сад, а в саду чего только не было: пальмы, какие-то цветущие кустарники, гранаты, хурма.
В дверь постучали. Оказалось, что пришла Виола.
– Ты идешь? – спросила она, когда я впустила ее в комнату. – Марта Петровна уже накрыла на стол, все остывает.
– Ох, извини! Я засмотрелась на ваш чудесный сад. Никогда не видела такой красоты!
Щеки Виолы порозовели, в глазах появилось польщенное выражение.
– Тебе, правда, понравился наш сад?
– Еще бы!
Я снова подошла к окну, окинула взглядом аккуратные дорожки и розы, растущие вдоль них.
– Это мама разбила сад, – сказала Виола, становясь рядом. – Она работала ландшафтным дизайнером, любила возиться с растениями.
– Она явно была очень талантлива. И тот, кто помогает вам ухаживать за деревьями и кустами, тоже молодец.
– Раньше мама все делала сама, а сейчас папа этим занимается, – продолжила откровенничать Виола. – Когда я лежала в больнице, у нас хозяйничали чужие люди, и сад заболел. Теперь папа никому не доверяет. Если он и приглашает кого-то на помощь, то обязательно стоит рядом и все контролирует.
– Надо же! Весьма ответственный подход, – вслух сказала я, а про себя подумала: такого педанта и чертова перфекциониста еще поискать!
– Он немного не в себе после смерти мамы, – добавила Виола и посмотрела на меня виновато. – Не обращай внимания, если папа будет придираться к каким-то мелочам. Он вредный, но отходчивый.
– Что ты! Мы отлично ладим, – заверила я. – Я же тоже вредная.
Через минуту мы с Виолой уже входили в столовую. Пахло там умопомрачительно: жареным беконом и свежими помидорами. Следов домработницы не наблюдалось, а Павел сидел за столом, уткнувшись в планшет. Даже наше шумное появление не заставило его оторвать взгляда от экрана.
– Какая просторная у вас столовая! – нарочито громко восхитилась я, надеясь привлечь внимание Павла (мне не терпелось увидеть его реакцию на мое переодевание). – А мебель здесь тоже итальянская?
– Угу, – кивнул Павел, так и не поднимая глаз.
– И потолки высокие, как во дворце, – добавила я чуть погодя. – Можно настоящие балы устраивать.
Павел снова только угукнул. Прямо не человек, а сова. В груди у меня колыхнулось раздражение, и исключительно из врожденной вредности я заорала:
– Валенки да валенки! Ой, да не подшиты стареньки! – И закружилась рядом с накрытым столом.
Это произвело фурор. Виола подпрыгнула на месте, а Павел чуть планшет не выронил. Оправившись от шока, «братец» отложил гаджет на стол и уставился на меня совершенно сумасшедшими глазами.
– Ну? – Я остановилась, уперла одну руку в бок и демонстративно повела голыми плечами. – Как вам мой сарафан? Специально для отпуска шила.
Видели бы вы его лицо! Оно вытянулось и позеленело так, что стало похоже на оливку.
– По-моему, в этом сарафане Лида вылитая Кармен, – весело сказала Виола. – Правда, пап?
– Наверное, – пробормотал он, а потом с удивлением покосился на мои ноги. – А почему босиком?
– В смысле?
– У нас дома все ходят обутыми, – с менторской ноткой в голосе пояснил он.
– А-а, ты про это. Не беспокойся, мне босиком удобней. Привыкла, знаешь ли, у себя в деревне.
Мы с Виолой сели за стол, и почти сразу в комнату вплыла домработница с графином компота. Она оказалась сухонькой немолодой женщиной, двигающейся совершенно бесшумно. Выражение лица у нее, кстати, было точь-в-точь как у Павла – с легким оттенком ненависти ко всему живому.
«Братец» представил нас друг другу, и домработница даже попыталась улыбнуться. Получилось ненатурально.
– Вы очень вкусно готовите, – похвалила я, хотя еще ничего не успела попробовать.
Домработница не ответила, смерила меня ледяным взглядом и тут же удалилась. Да уж! В этом доме мне что-то никто не рад. Ну ничего, привыкнут.
Я решительно придвинула к себе тарелку с салатом.
– У вас такой классный бассейн! – Ложка в моей руке заработала, как экскаватор. Есть хотелось ужасно, да и выглядело все невероятно аппетитно.
– Хочешь, искупаемся после завтрака? – добродушно предложила Виола.
Я чуть не завизжала от предвкушения.
– Конечно, хочу.
– Не хочешь! – возразил Павел.
– Что? – Мы с Виолой уставились на него с недоумением.
– Ты не хочешь купаться, – повторил он таким тоном, что захотелось вжаться в стул. – Ты же сказала, что забыла купальник.
– Я?
– Ну не я же. – Тяжелый взгляд Павла не сулил ничего хорошего.
Я вздохнула. Капец! Сначала шорты нельзя, теперь вне закона бассейн. И что меня ждет дальше? Запрет на выход из дома?
– Да ты не расстраивайся, – поспешил утешить Павел. – После завтрака вместе с Виолой пробежите по магазинам и купите новый купальник. Может, и Виолке чего-нибудь присмотрите.
Глаза «племяшки» широко распахнулись, в них заметалась странная, дикая тревога. Шоппинг явно не входил в число Виолиных хобби. Ага, значит, у Павла нет цели меня третировать, он просто хочет вытащить дочь из дома.
На душе посветлело.
– Ты прав, братишка! – сказала я с улыбкой. – Даже хорошо, что так получилось. Мой купальник давно пора менять.
Павел впервые за время нашего знакомства поглядел на меня с признательностью. Я бы даже сказала, с теплотой. И все бы хорошо, да только сердце как-то странно восприняло такое «потепление». Оно вдруг сладко сжалось, трепыхнулось и пропустило удар. И что бы это значило?
***
Завтрак прошел довольно неспешно. Моей семьи мы в разговорах почти не касались. В основном, обсуждали погоду, тяготы путевой жизни и еду. Виола почти все время молчала, зато с интересом слушала и меня, и Павла.
Когда Марта Петровна подала чай, «братец» вдруг сказал:
– Лидка, а ты же говорила, что привезла нам подарки. И где они?
– У меня в комнате, – отозвалась я, внутренне холодея. Мне вспомнилось, что я так и не заглянула в сумку, переданную мне Георгием. Вот что там вообще? Вдруг что-то разбилось или испортилось?
– Так чего же ты ждешь, Лидусик? – насмешливо спросил Павел. – Идем к тебе. Нам не терпится взглянуть на гостинцы, правда, Виол?
В глазах девчонки вспыхнуло любопытство.
– Э… Может, чуть позже? – У меня даже ладони вспотели от волнения.
– А чего тянуть-то? – Павел быстро встал из-за стола и, махнув Виоле, покинул столовую.
Когда мы втроем очутились в моей комнате, я еще больше занервничала. Виола села на ковер по-турецки, Павел занял стул у туалетного столика.
– Ну? – поторопил он, постукивая пальцами по полированной столешнице.
Я опустилась на кровать и неохотно подтянула к себе рюкзак с подарками.
– Тут, в общем-то, много всего. – Мой голос предательски дрожал, впрочем, как и руки.
– Это радует! – с сарказмом констатировал Павел. – Учитывая, что ты собираешься гостить у нас до конца лета.
Вжик! Я расстегнула молнию и, не глядя, сунула руку в образовавшееся отверстие. Ладонь нащупала что-то мягкое и пушистое. Интересно, что это?
Две пары глаз следили за мной с нескрываемым любопытством. Задержав дыхание, я рывком потянула пушистое наружу. Оно оказалось вязанным и полосатым.
– Вот! – с гордостью заявила я. – Первый подарочек.
– А что это? – не поняла Виола.
Я быстро развернула вязаное полотно.
– Шарф!
– Круто! – почти искренне восхитился Павел. – Сама, наверное, вязала?
– Ну типа того, – пробормотала я, передавая шарф Виоле.
– Ты умеешь вязать? – Она даже вскочила. – А меня научишь? Я бы хотела связать папе свитер или жилет.
Внутри у меня все обмерло. На самом деле, я отродясь не держала в руках спицы. Хотя, стоп, Лида, без паники. Как-нибудь вырулим.
Я снова сунула руку в рюкзак. В этот раз ладонь скользнула по чему-то гладкому и большому. Кажется, это какой-то сосуд. Я схватилась за него обеими руками и потянула наружу.
Непонятный сосуд оказался стеклянной банкой литра на полтора. Банка была доверху заполнена чем-то желтым и довольно густым.
– А что внутри? – полюбопытствовал Павел.
– Открой и узнаешь, – огрызнулась я и сунула банку ему.
Он неторопливо снял пластмассовую крышку и внимательно обнюхал содержимое банки.
– Хм… Неужели мед с дедушкиной пасеки?
– А то! – с облегчением подтвердила я.
Павел, как ребенок, обмакнул в банку палец, а потом сунул его в рот. В этот момент он выглядел таким уютным, домашним парнем! Даже не верилось, что полчаса назад он готов был растерзать меня из-за шорт.
Я улыбнулась. Может, Пашку надо регулярно сладеньким подкармливать, чтобы не стрессовал?
Павел вдруг заметил, что я его рассматриваю, и ему это не понравилось. Безмятежность в его глазах потухла, между бровей залегла морщинка. Я быстро отвела взгляд и стала снова копаться в рюкзаке.
– Еще носки, для вас обоих. И баночка домашних огурчиков, – перечислила я. – И бальзам.
– Для волос? – Виола выхватила бутылочку с бальзамом до того, как я успела ее изучить.
– Хм… – Мой мозг заработал на всех мощностях. Если бы бальзам был питьевым, бутылка была бы стеклянной, верно? А она пластиковая. Значит, это и правда бальзам для волос? Или все-таки в чай? Черт, как понять?
Моя голова раскалилась от напряжения.
Виола открутила крышечку, принюхалась к бутылке.
– Вкусно пахнет. Кажется, розмарином. – Она наконец внимательно оглядела этикетку. – А! Это для ванн. Прикольно.
Фух! У меня вырвался вздох облегчения. Хорошо все-таки, что я не успела ничего ляпнуть.
Недолго думая, я вытянула из рюкзака следующую вещь. Ею внезапно оказался красивый желтый сарафанчик.
– Для Виолы, – с глупой улыбочкой сообщила я, хотя и идиоту было понятно, что этот презент не для Павла.
– Примеришь? – ласково спросил «братец» у дочери.
Она едва заметно поморщилась.
– Виол, надо примерить, – с нажимом сказал Павел. – Невежливо отказываться. Лида старалась, готовила подарки…
Виола неохотно поднялась на ноги, забрала у меня сарафан.
– Ладно, я примерю. У себя в комнате.
Когда она скрылась за дверью, с лица Павла моментально слетело добродушие.
– Лида, какого черта ты тут мямлишь? – прорычал он. – Ты что, не удосужилась изучить подарки?
– С чего ты взял? Я просто пытаюсь нагнать таинственности.
– Вранье! Готов спорить, ты даже не открывала этот рюкзак.
– А может, хватит уже ко мне придираться?
– Еще и огрызаешься? Ну полный аут! – Он снова взглянул насмешливо. – Слушай сюда, дурында: взялась за работу – делай ее хорошо. Иначе уедешь домой раньше срока и без жалованья.
– Вообще-то я стараюсь.
– А не видно, Лида! Не видно!
Мне все-таки стало чуточку стыдно. Я опустила глаза и, как примерная девочка, сложила руки на коленях.
– Ладно, извини. Я и правда не успела посмотреть подарки: проспала. Что там еще?
– Не знаю, – ответил он. – Подарки покупал Георгий. Давай посмотрим.
Я поспешно вывалила из рюкзака на кровать все, что осталось. Шкатулка, две коробки конфет, магнитики. Георгий не поскупился на гостинцы, и что удивительно: все оставшиеся вещи были украшены видами Новосибирска. Я даже присвистнула.
– Ничего себе! Где Георгий все это достал?
– Не знаю. – Павел тоже выглядел озадаченным. – Может, охмурил по переписке какую-то сибирячку, а она потом прилетела к нему с сувенирами? Мой шурин тот еще донжуан.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла Виола в новом наряде.
– Ну как? – спросила она, слегка сутулясь от смущения.
Сарафан сидел как влитой.
– Очень красиво! – воскликнул Павел, а я просто подняла большой палец вверх.
Виола удовлетворенно кивнула и снова скрылась за дверью.
– Ты ей нравишься, – вдруг сказал Павел деловым тоном. – Постарайся ничего не испортить.
О проекте
О подписке