Предложение пришлось Тапочке как нельзя кстати. Её землячка привела на съёмную квартиру в Томилино крупного добермана, имея планы устроить питомник. Доход от щенков мог поправить её дела. Об этом твердила реклама собачьих кормов и аналитики, уверявшие, что кризис – самое подходящее время делать инвестиции.

Элитный производитель Джек имел слабость к Тапочке. Возможно, ему нравился её запах. Каждый раз, когда она прогоняла его с дивана, он возвращался. Ничто не могло заставить его изменить своей привязанности.

– Да, умею, – Тапочка кивает. Она согласна на Колшево.

– В таком случае, девушка, заключим сделку. Всем скажем, что я передала тебя долю от моей недвижимости. На самом деле ничего не будет. Ты получишь работу с проживанием. Ну как, выгодно?

Если выигрыш и существовал, то лишь в воображении Долгушевой. Тапочка была не в восторге:

– Не особо выгодно. Сколько вы платить мне будете?

За странной старушкой следует смотреть в оба глаза. Вот, например, заключив сделку на дарение 1/16 доли имущества, которую Тапочка подписала (самая настоящая сделка, а не фиктивная), старушка не заплатила пошлины. Как положено, она расписалась в книге, но денег не дала. Это Тапочка знает точно, потому как в этот момент обихаживает бразиликактус, который готовился цвести. Питательные подкормки, которые они привезла, сами собой не добавятся в грунт, а у нотариусов сегодня много дел.

Чем сделка закончилась, она так и не узнала: беседа продолжилась за закрытыми дверями.

Очень её занимает вопрос, отчего нотариусы ведут дела бабушки, если она им не платит. Такой вопрос Тапочка не может задать ни одной из сестер, но их помощнице – вполне.

– Брат Надежды Анатольевны был уважаемым клиентом, у нас перед ним обязательства, – шепчет ассистентка.

А что, неплохо! За что Тапочка готова полюбить нотариусов, это за запах богатства. Возможность откинуться на спинку кожаного дивана, вдыхая резкий запах духов, хорошего табака и тропических растений. Эти ароматы не позволяют мирку бедной окраины сомкнуться вокруг Тапочки, прекратив доступ к кислороду. Душистые вещества окружают её облаком неизведанных ощущений, которые полностью вытесняют картины последних месяцев, когда она борется за существование и проигрывает.

Дама в розовой шубе оказалась вестником новой жизни, а Тапочка не только приоткрыла туда дверь, но и умудрилась проникнуть внутрь. Эти ласкающие надежды… табак, парфюм и пряный дух растений, которых Тапочка раньше никогда не замечала, по которым никогда не тосковала, пока однажды их не почувствовала.

Что-что, а устраивать свои дела Булут умеют.

– Тебе придется отвезти документы в Колшево. По дороге купишь фермерский пирог и всего по мелочи, вот список. Съездишь за город, Тапочка, там покой, тишина, воздух свежий.

Мами́на от этой истории не в восторге. Сначала она говорит, что Долгушева – прохиндейка и обвела её вокруг пальца, но потом сменяет гнев на милость и соглашается, что с Булут лучше дружить. Откуда ей знать, что про себя Тапочка всё давно решила про Колшево, ещё с того времени, как узнала, что там живет Волк.

Наверное, Тапочка была слишком привязчива: она не могла обойтись без того, чтобы на прощанье не повидаться с Мами́ной, принесла кофе и булочку, словно знала, что её подруженька не обедала. Если в жизни девушки и случались счастливые моменты, то в каждом – вечер с задушевными беседами с Мами́ной.

На ночь глядя ни в какое Колшево Тапочка не поехала, а решила заглянуть в «Эльдорадо» за батарейками. На баннере написано: «Желаем большой любви». И где ваша любовь, проворчала Тапочка. Батарейки ей были не так и нужны, но купила про запас.

Менеджер, мальчик в костюме и при галстуке, смерил её презрительным взглядом. Ещё одна девочка-курьер его не интересовала. Да и у Тапочки времени на него нет. Многие курьеры не вышли на работу. Из-за магнитной бури у людей плохое самочувствие, так что Тапочка нарасхват.

– А чего тебе в Эльдорадо понадобилось? – удивилась Мами́на.

Там кешбэк начисляют. Очень нужен Тапочке этот кешбек, он поможет воплотить в жизнь её план. А он такой – съехать с квартиры, которую она снимает на окраине Томилина. Там, где нужно стоять сорок минут в толпе, пока едешь на электричке.

Так что после нотариусов Тапочка погуляла, а потому припозднилась. Дверь в диспетчерскую оказалась заперта изнутри, оттуда доносились голоса – один принадлежал Мами́не, а свою собеседницу она называла Ангелиной.

Тапочка удивилась, что это за переговоры шёпотом ночью, а когда до неё донеслись вскрики и голоса стали звучать громко, она решила убраться – явно, тут не до неё. Покараулив полчаса на улице, она увидела рослую женщину, которая как будто подмигнула ей и исчезла в ночи. Только потом Тапочка поняла, что незнакомка её не могла заметить, а то, что она посчитала за подмигивание, было дефектом: у знакомой Мами́ны отсутствовал глаз, и она носила черную повязку.

– Скажи, кто она? – пристала она к менеджеру.

Мами́на сердится, что её подружка нашла работу за городом.

Две тайны не давали покоя Тапочке: первой была тайна семейной жизни, от которой родилась прехорошенькой Лаура, а вторая – гостья с черной повязкой.

Когда Тапочка расспрашивает Мами́ну, что у неё общей с той одноглазой красавицей, грузинка отвечает, что раньше они были соседками по комнате. Сама она переживала трудное время: её сбила машина, отчего у неё сломана носовая перегородка и куча других органов повреждено. «Некого винить, совала нос куда не следовало». Больше она рассказывать не стала, не было настроения.

В семнадцать лет нет времени горевать по пустякам. Почему бы не повеселиться, а повод найдется. В честь дня рождения одной из девочек-курьеров Тапочка достает из футляра аккордеон – итальянский, с перламутровыми кнопочками, ещё мамин. Поёт Тапочка слабенько, но на аккордеоне играет прилично, всё-таки музыкальная школа за плечами. Две конфеты «Ласточка», кока-кола и эклер улучшают дофаминовое самочувствие.

– Как букет, действует? – подружки за неё переживают: многие замужем не по первому разу, а у неё даже парня нет.

Ведь недавно на свадьбе Тапочка поймала невестин букет.

– Пока никто не клюнул. Мало времени прошло.

В её жилах эндогенная революция: кофеинчик даёт резкий скачок в рабочее настроение.

В душе Тапочка довольна этой переменой. С трудом собрав разбредающиеся мысли, заставляет себя думать о будущем. Какой бы прозаической ни была её работа в Колшево, по крайней мере она предполагает перемены.

А когда утром после веселья голова так гудит, что работать нет сил, телефон высвечивает сообщение, это младшая из сестер-нотариусов скинула Тапочке в личную почту просьбу сегодня же отвезти бумаги за город. Ехать придётся на электричке, зато и везти немного, одну папку. Оплата приличная. Так что доставка на сегодня отменяется. Курьер временно отбывает в загородную командировку. Спасибо той важной даме, которая сделала хороший заказ.

Мами́на объясняет, как добраться до Колшево. У неё на компьютере открыта карта Подмосковья. У Красной Тапочки свой смартфон имеется, но из-за трещин на нём ничего не разобрать. Уже и не вспомнить, сколько раз его роняла.

«Навес жестяной над воротами, нажми кнопку, ответит охранник. Запомнила?»

А что Мами́на говорила раньше?

«Дом находится на окраине города. Это кинофабрика, там изготовляли и хранили кинопленку, после прекращения производства там была фотостудия, сейчас – лофты.

Что поведает Гугл? Он любезно предоставляет вид со спутника: приземистое, в три этажа квадратное здание, окруженное бетонными дворами, а по периметру – чугунной оградой.

Дом смахивает на заброшенный склад – это если честно, но если позитивно, то он выглядит, как бизнес центр. Впрочем, Тапочка скоро сама все увидит.

– Загород? Это опасно! Ты хотя бы шокер возьми. – Да что Мами́на знает о загородной жизни, когда из Москвы ни разу не выезжала! Вот только откуда она так хорошо знает про Колшево?

Тапочка на всё согласна – и выпить кофе, и взять шокер,

– А на машине никак нельзя? – Тапочка поднимает свои честные глаза.

Мами́на с радостью одолжила бы ей машинку-смарт, с превеликой радостью. Да только девушке ещё 18 лет не исполнилось. И хотя у неё за плечами автошкола, инструктор предупредил, что права ей будут вручать лишь по достижении совершеннолетия.

И вот Тапочка в электричке, втиснута между дородным служащим в безупречно сшитом костюме и девушкой потрепанного вида, в небрежно порванных джинсах, которая со спокойным достоинством извещала окружающих о своей европейской направленности. А у Тапочки, должно быть, такой же потрепанный вид, как и у сохранившего следы былой респектабельности сумки-холодильника, выделявшегося из багажа на верхней полке.

В населенном пункте Колшево путешественница сходит с электрички и садится на автобус, который высаживает её на съезде к коттеджному посёлку. Дальше – пешком по навигатору.

Дорога вывела её на высокий берег и упёрлась в обрыв, где понизу шумела река. Спуска не нашлось, да и переправы не было: видно, местные жители сюда приезжали на шашлыки. Прав был водитель мини Купера с разбитой фарой, Тапочка заблудилась.

Двух полосная дорога сменилась одно полосной, на что указывала мигающая стрелка, обозначавшая место дорожных работ, однако строители оказались не слишком заняты, и Тапочка была рада перекинуться с ними словом-другим.

Сегодня мусульмане праздновали Ураза-байрам, поэтому дорожники работали только для вида. Расстроенные лица говорили о какой-то неприятности. Тапочке рассказали историю: утром все поехали в деревню недалеко отсюда, где чеченская семья разводила баранов и готова была уступить барашка к празднику. Вот только вспомнили об этом слишком поздно, всех баранов, предназначенных на продажу, уже разобрали. В довершение всем бедам за их отсутствие угнали машину проводоукладчик, и в тот день они безуспешно обыскали все окрестности в поисках своей пропажи.

Вокруг рабочих вертелись две собаки, у одной на носу пятна, как у бабочки крылья. Никому и в голову не приходило их прогонять. К строителям постоянно прибивались бездомные собаки.

– Могу угостить вас колой, – предложила Тапочка и пустила двухлитровую бутылку по кругу.

Дорожники опознали в ней трудового товарища и не только показали дорогу к кинофабрике, но даже и расспросили о том о сём, а молодые парни только ждали знака с её стороны, чтобы пригласить на свидание, они смеялись и громко топали, когда проходили мимо, так что немного – и вовсе пустятся в пляс. Тут вообще разговаривали громко, поэтому Тапочка и узнала историю про проводоукладчик и как они его искали. Виновный узбек кого-то упрекал и, когда он доходил до имен, то начинал пронзительно визжать.

Оставив строителей, Тапочка перешла мост и очутилась на месте. Дорогу на въезде преграждал шлагбаум, а при нём дежурил охранник, который не спешил пропускать незнакомую девчонку. А может просто хотел её рассмотреть? Тапочка и сама не прочь постоять с ним. Это самый красивый парень, которого она когда-либо видела. Если только не думать о винтовке у него за спиной и о том, что при подозрении он может её укокошить.

Охранник словно не ощущал холода. Он был в белой рубашке, черных брюках и кожаных туфлях на тонкой подошве. И ещё при галстуке. Нечасто увидишь такого франта при шлагбауме. Только сдаётся ей, что они уже встречались.

– Вы не были на соревнованиях биатлонистов в Щёлкове? – спросила она.

– Был, а тебе-то чего? Покажи что в сумке? – он бросает на Тапочку вопросительный взгляд и сжимает в руках винтовку.

Всё ясно, он на работе болтать не будет.

– Я курьер. У меня нет оружия.

Он трогает галстук, словно хочет ослабить узел, потом распоряжается:

– Сними куртку.

Тапочка подчинилась и одной рукой содрала с плеча нейлоновую ветровку.

– Вот видишь? Там ничего нет. Проверь, у тебя есть металлоискатель.

Он не реагировал, и тогда Тапочка взяла с пристройки прибор и провела по своим бокам. Ничего не пискнуло. Ей неловко было управляться одной рукой, но другой она придерживала красную бейсболку, которой прикрывала шокер.

– Доставка для Долгушевой. Курьер. – Тапочка повторила еще раз.

Ей кажется, что минута растягивается в вечность.

У стража красивый разрез глаз, но они не выражали никакого интереса. Тапочка представила, как этот бархатный баритон окликает ее каждый день. Только у такого красавца все схвачено, и у девушки-курьера шансы на по нулям, вот что грустновато! В любом случае, доставка уже оплачена, и её нужно вручить её клиенту под роспись.

– Можешь оставить пакет у меня.

– Если ваша фамилия Долгушев, и вы удостоверите это документом.

У него таковых не имеется.

– Езжай, там разберётесь, – он машет рукой.

А всё-таки они виделись в Щёлково, только тогда на нём была лакостовская майка-поло с эмблемой крокодила, та почти оторвалась и висела на ниточке.

Тапочке надо идти. Вывеска гласит, что здесь находится кинофабрика. Это большое прямоугольное здание пятидесятилетней давности, серый цвет которого оставлял тягостное впечатление.

А может, всё из-за темного неба?

С центрального входа не пускают. Там натянута цепь.

– Для курьеров въезд справа, – говорит охранник. – Видишь, где стоянка для самокатов.

Тапочка долго стоит перед воротами, потом нажимает звонок, ворота разъезжаются в стороны. Во дворе полно места на парковке и нет машин. Горит новогодняя иллюминация. Валяется картонная упаковка. Народа никого.

Что там говорила Мами́на про жестяной козырёк над подъездом?

Снаружи стены были выкрашены розовым, а внутри оказалось пусто и голо – выскобленный пол, серый коридор; в больших, восхитительно тихих, прохладных комнатах гуляло эхо.

У дверей курьера встретила внушительного вида тетка с белыми волосами и черными бровями, которая представилась Тамарой, забрала купленные продукты и сказала, что Долгушева ожидает свои документы в лофте «Алеко».

Тапочка продолжала осматриваться. Такого диковинного места с огромным потолком она ещё не видала, и немудрено, ведь ей никогда не приходилось бывать в производственных цехах. Сквозняки и сырость являлись тут постоянными атрибутами, и никакие обогреватели не спасали, чем и объяснялось нежелание людей здесь селиться надолго, а появлялись они лишь на короткое время праздничных мероприятий.

– А где у вас туалет?

– Вверх и налево, – указала Тамара.

Две лестницы поднимались с первого этажа, но дальше упирались в загородки. Третий этаж оказался не пригоден для жилья, полный трухи, он являлся гнездилищем птиц, которые залетали в дверные проёмы, не везде целые, не везде со стёклами.

Добраться до лофта удалось без помощи Тамары, тут Тапочка справилась. Коридор пестрел указателями, инструкциями и веселыми рисунками, от которых у неё улучшилось настроение. Вот и «Алеко». Дверь оказалась распахнутой, а само помещение – приготовлено к приёму, а вдобавок украшено электрическими гирляндами в виде звезд, которые придавали жилищу праздничный вид.

Ковры, хрусталь и бронза создавали атмосферу великолепия, но, присмотревшись, Тапочка заметила, что ковры все разношерстные, а статуи, покрашенные бронзовой краской, уже начали облезать.

Тапочка вошла в большой зал, где от включенного радиатора шёл жар.

– Здравствуйте, я приехала.

– Не больно торопилась, – хриплым голосом отозвалась старушка.

У себя дома Долгушева напоминала скорее бабу Ягу, нежели богатую даму. Она сидела в кресле и отдавала гостье салют костылем. На голове теплая шапка, а ступни закованы в башмаки 45-го размера. В зубах Долгушева зажимала сигарету, испускавшую пахучий дым; не вынимая её изо рта, она умудрялась разговаривать

– Как ваше здоровье? – спросила девушка.

– Новые линзы купила, а от них глаза распухли и слезятся, не началась бы аллергия, – а сама закрывает лицо платком.

На её руках перчатки с обрезанными концами, на ногах – шерстяные чулки.

– Пол холодный, понизу дует.

Скрипучем голосом она давала инструкции: вот маленький ковер, где можно разуться. Там же корзина с тапочками. Уличную обувь положено.

– Надень сабо, – и тычет наугад пальцем вместо корзины в сторону холодильника.

Эти диоптрии явно не для неё.

Надев сабо, Тапочка прошла к холодильнику – это был старый ЗИЛ с ручкой-рычагом, которым нужно прижимать замок. Сама защёлка не срабатывает. Холодильник забит лекарствами под завязку.

– Поставь масло у окна, там холодно. Тебе ведь за маслом посылали?

– Передала Тамаре.

Рамы старые, их насквозь продувает, отчего в комнате царит арктический холод.

На холодильник Тапочка кладет документы, а с нею и визитную карточку курьерской доставки – так у них положено. Больше их пристроить некуда.

– Милочка, проходи, попьём чая. Как раз готов кипяток. Тебе черного или зелёного?

– Всё равно, лишь бы погорячее.

Благодаря волне тепла, Тапочка почувствовала себя лучше и расслабилась.

– Насилу нашла дорогу. На станции ни одного такси.

– У жителей свои машины. Моя, к сожалению, не работает. Требуется заменить деталь, а она дорогая. Я жду денег, тогда и починю. Извини, что не смогла встретить. Но где-нибудь через два месяца я совершенно уверена, что мы сможем решить этот вопрос. У меня отличная машина. Ха-ха! Не узнала! «Матёрый волк», помнишь?

Ба, да это не старушка, а её знакомец гитарист в женском платье.

– Виталь, ты что извращенец? – удивилась Тапочка.

– Прости, если я тебя напугал.

Вот ещё пугаться, Волк ниже её ростом на целую голову.

– Да нет, ничего, я много чего навидалась. Вот вчера ездила в один дом, так там кришнаиты угощали эликсиром и дали с собой бутылочку.

Тапочка сразу её выбросила, но об этом распространяться не стала.

Волк тоже про себя не всё рассказывал. Она думала. Что он работает продавцом в магазине, но он сказал, что баста, уволился. Он парикмахер, вернее, стилист и обладает неким знанием, что возвышает его над прочими парикмахерами и даёт ему статус наставника. Так что его увольнение из магазина были связаны с профессиональной деятельностью: мастер классы требовали частых разъездов.

Волк, так Волк, и не такие прозвища Тапочке попадались. На кого Виталий не походил, это на волка.

Сейчас молодой человек нервничал, из кожи вон лез, чтобы вызвать её доверие:

– Расскажи, как ты познакомилась с тётенькой. Не сочти меня навязчивым, многие девушки пытались здесь остаться, но никто не прошел испытательного срока.

А ведь Долгушева ни словом о том не обмолвилась.

Вдруг в коридоре послышался шум, и в дверь втиснулись две собаки; привлеченные теплом, они хлопали хвостами, забираясь друг другу на плечи. Под их натиском створка широко распахнулась, и они ввалились кубарем, а потом принялись носиться по комнате.

Следом за ними поспешала Надежда Анатольевна, припозднившаяся после прогулки. Она была в розовом спортивном костюме, вполне гармонировавшим с интерьером, состоявшим из подушечек-сердечек, салфеток с амуром и гламурных постеров.

Волк представился уже второй раз, племянником Надежды Анатольевны. В короткий миг он избавился от старушечьих тряпок и выглядел достойным образом, однако зря он так аттестовался. Хозяйка выразила недовольство.

– Этот малый – дальний родственник, делает ремонт, – так она выразилась.

Вроде как с бока припёка., которая никого не интересует.

– Как добралась? – спросила Долгушева.

Тапочка сообщила, что пирогов привезти не удалось.

– Очень жаль. Хозяйка делает их с начинкой из лекарственных трав. Ни у кого другого таких не попробуешь. Сабо для интерьера, там есть нормальные тапки, их и надень.

Чайник горячий, но выясняется, что чай пить не с чем, Тамара сегодня не готовила, и Тапочку угощают вареньем из одуванчиков. Что-то жидкое растекается по тарелке. Долгушева признается, что сама варила, и рассказывает рецепт варенья, хотя никто не спрашивает.

Не успела она договорить, как её охватил приступ кашля. Всё её тело содрогалось, и она сжала рукой подлокотник кресла, и тут Тапочка обратила внимание, что древесина исцарапана, видимо, приступы случались часто.

– У вас на рукаве вас кровь, – заметила Тапочка.

– Пустяки. Мы с Тамарой занимались уборкой, вот и расцарапалась.