«Знаю, что сейчас ты не можешь ответить. Думаешь, я не понимаю. Решай столько, сколько надо. У меня есть время, но учти, живём лишь один раз, поэтому прибедняться не буду. Заплачу за все услуги долларами, а не рублями, самостоятельно, в одночасье, только набери мой номер телефона с кодом Тбилиси и можешь считать, что мы договорились!» – объяснялся южанин без тени скромности.

Поэтому код Тбилиси Поливанов набрал в последнюю очередь в двенадцать часов вечера, когда потерял всякую мимолётную надежду на выгодную сделку со счастливой возможностью получить деньги в течение недели, чтобы заткнуть рот прессе. Все чиновники московских кооперативов и прорабы откровенно отмахивались от Артемия Серафимовича, как от назойливой мухи; отмежёвывались, словно по команде, что в тридцатые годы двадцатого века делали кулаки; трезво отказывались; отпирались, доказывая отсутствие таких «громадных» средств; отклонялись радостными возгласами, называя телефоны своих знакомых журналистов на телевидении, адреса рекламных агентств или риэлторских фирм; мило отнекивались; отбрыкивались, ссылаясь на властные, государственные структуры; отмазывались, предлагая взятку с процентами и долгосрочный кредит; давали от ворот поворот, путаясь в словах, именах, делая глупые, фонетические ошибки; грубили; по-хамски издевались; тактично цыкали, будто сплевывали информацию на пол; заторможено комплексовали; приглашали к себе на работу, сравнивая свои условия труда; уточняли состав семьи; поэтически иронизировали; читали патриотические стихи о Родине; навязывали проститутку, расшифровывая «девушкой по вызову» для облегчения; настаивали стать диссидентом или дантистом, бросить курить, эмигрировать в Италию; анализировали ситуацию; советовали разводить пчёл; заняться культуризмом; изрыгали проклятья, как преданные, посеревшие вдовы после двадцатипятилетней разлуки, встретившие мужа в чужой прихожей или как работники банно-прачечного треста в отсутствии горячей воды. Они жаловались на здоровье; корили и критиковали в лени и плохой видимости объектов; назначали свидание; витиевато хаяли врачей, кассиров, бухгалтеров, президентов самых слаборазвитых государств на юге и севере обоих полушарий; прикидывались больными монахами и тугоухими; припоминали старые долги по заработной плате, только лишь бы им ответили «да» на вопрос об овощных заготовках и удачным наличием рядом рынка, вокзала, школы, транспортной развязки; возмущались плохой грузоперевозкой, пятнами на одежде и внештатными юбилеями коллег и знакомых по подъезду; подозревали в писательской и концертной деятельности, знакомстве с репатриантами; отвешивали комплименты; обвиняли в скромности, вымогательстве; членораздельно намекали на интим и здоровые половые связи; темпераментно грозили отомстить и матерились, отождествляя Поливанова то с Наполеоном, то называя жандармом европейского масштаба и коррупционером, но ласково, по-цыгански зазывали вступить в их титанически созданные сообщества, дабы построить элитное жильё с личными апартаментами и любыми коммунальными удобствами за приличные ссуды в банках.

Они только не хотели расстаться ни с какими своими материальными средствами: деньгами, строительными площадками, цементом, кирпичом, блоками, лестничными маршами, проводами и многим другим без чего не могла обойтись ни одна постройка небоскрёбов или развлекательных центров, не говоря уже об обычных высотных объектах или муниципальных учреждениях.

Когда директор отеля «Метрополь», а он оставался ещё им, всё-таки имел совесть согласиться на встречу со своим другом из Тбилиси на другой день, чтобы окончательно замять случившийся инцидент с ограблением, Алиса Кораблевская, под впечатлением от вчерашнего сногсшибательного концерта зарубежных шансонье и задержания двух матёрых преступников, резво, с вещами – небольшой спортивной сумкой через плечо – ринулась в больницу, где лежала Израилина Чапмэн, договорившись встретиться со своими коллегами в аэропорту за два часа до вылета.

Добираясь до больницы на такси, Алиса восхитилась изменениями, происшедшими в столице: число новостроек выросло в разы, прекрасные скверы, чистота, отсутствие лиц без определённого места жительства, прибранные детские площадки, где резвились малыши с мамами, большое количество вновь насаженных деревьев, кустарников, появление новых, исторических памятников, удлинение веток метрополитена – всё это вселяло надежду в светлое будущее без криминала и несчастных случаев.

– Сколько стоит твой медальон? Я куплю за любую цену, – были первыми словами Израилины, когда в дверях её палаты появилась сыщица, полная амбициозных планов раскрыть дело в течение трёх дней, так как прямые наводки шли в сторону самой роженицы, но она тщетно не хотела признаваться ни в чём подобном.

– Могу только продемонстрировать, но продавать не собираюсь. Хотя при определённых условиях сможем договориться… – Алисе, вопреки всем Святым архангелам в сонме богоматери, хотелось доказать свою правоту, поэтому она опёрлась о стол, достала из пакета фрукты и положила горкой на пустую тарелку четыре яблока и две груши, чтобы у матери не пропало молоко от фантастических мыслей об обогащении.

– Спасибо за угощение, – язвительно произнесла Израилина, наблюдая с кровати за Алисой и, кажется, немного берясь за ум, будто вспоминая, зачем она тут находится. – Какие у тебя условия, признавайся? Я торговаться не люблю. То, что мне нравится, беру за любое нормальное вознаграждение, – самоуверенно ответила красивая, но спесивая и жадная до малейшего грана золота, «покупательница».

Алиса определила по тону голоса, что Израилине стало гораздо лучше, она окрепла, выспалась, стала симпатичнее, привела себя в порядок, излучая самодовольство и гордость за своего ребёнка, который также лежал свёрнутый на кроватке, легко посапывая.

– Чудесный малыш, – отвлеклась сыщица, чувствуя, что за всеми этими событиями с родами что-то кроется, наблюдая за мальчиком, чьё здоровье шло на поправку.

– Не надо уходить от темы, – настаивала пациентка клиники. – Мой муж мне звонил из Америки и пообещал в награду за хорошее поведение выполнить любое моё желание, – врала напропалую Израилина, дабы потянуть время, чтобы любыми способами заинтриговать и без того озадаченную сыщицу. – Поняла, мерзкая тварь? Я же – золотоносная курочка. Могу осчастливить любого человека среднего ума своими необузданными мыслями, роящимися у меня в голове.

– Думаю, после больницы вас обоих направят по прежнему месту жительства. Деньги понадобятся на первое время для вскармливания младенца, поэтому не советую разбрасываться по мелочам, а приберечь на дорогу домой, а то будут проблемы. И вместо собственной квартиры в центре города, ребёнка отправят в детский приёмник, а маму – на работу с предписанием из милиции на три или пять лет, судя по обстоятельствам дела о грабеже директора гостиницы «Метрополь», – Алиса выложила все свои «карты на стол» перед размечтавшейся не на шутку Израилиной, так как сыщица по своим каналам выяснила, позвонив в Управление, где фиксировали всех лиц, покинувших страну, что отцом ребёнка был обычный, заурядный еврей с такой же фамилией, уехавший срочно в Израиль, бросивший на произвол судьбы жену на позднем сроке беременности, кто была по профессии бухгалтером со средним образованием и имела в наличии несколько паспортов на разные фамилии: Касьян, Гельман, Яблонская, Чапмэн, ненароком полученные ей для упрочения связей с американскими бизнесменами, славящимися прозорливостью на биржах всех времён и народов, о чём Алиса узнала, когда звонила в свой родной город в паспортный стол от имени руководства, чтобы уточнить настоящий адрес «золотоносной курочки».

– Ничего говорить не собираюсь, – резко произнесла пациентка, сообразив, что её подло подозревают в тяжёлом криминале.

– Зря. А если как следует подумать? – отозвалась сыщица сердобольно.

– О чём? – удивилась пациентка, расширив глаза до неузнаваемости.

– О своём прошлом. С кем у тебя налажен воровской бизнес? – Алиса не стеснялась в выражениях.

– Буду жаловаться руководству больницы, – тут же отметая от себя всякие подозрения, сказала Израилина с гневом.

– Делай, что хочешь, но будешь отвечать по закону, – констатировала сыщица сурово.

– Ну, так как, крошка, согласна на взаимный обмен? Я обещала мужу, что буду богаче его и приеду к нему вместе с миллионами золотых монет из клада, найденного мною или заработанными где-то, – Израилина стала давить на семейные обстоятельства. – А этот кулон откроет мне путь к сокровищам планетарного масштаба, о чём ты никогда не слышала со своим университетским образованием. Они находятся не буду говорить где, но, по древней еврейской легенде, путь к ним ведёт через тяжкие испытания. Поэтому, получив этот паршивый медальон, мне останется протянуть лишь руку, и я стану владелицей несметного золотого запаса, спрятанного в подземном сейфе. А ключом к этому сейфу является твой дурацкий кулон… Если хочешь, могу взять тебя в долю, но только тогда, когда ты подаришь это украшение мне или моему чудесному сыну на память, – мама с трепетом посмотрела на чадо, чтобы разжалобить, вызывая симпатию у посетительницы.

Однако кощунственная наглость и беспардонность возмутили сыщицу, но она не подала виду, понимая свою роль только как дознавательницы, а не коим образом как дарительницы, продавщицы или спекулянтки, собирающей крохи на чёрный день, вопреки милицейскому надзору.

– Оставляю вас на попечение медицинских сестёр и врачей. Поправляйтесь, а через четыре дня, если не будет осложнений, выпишут и в сопровождении парамедиков отправят домой, – не давая шанса пациентке хоть на минутку подержать золотой медальон в руках, Алиса строго посмотрела на Израилину, не приближаясь к кровати ни на шаг, а оставаясь стоять в ногах у настойчивой пациентки, находящейся в элитных условиях московской клиники.

– Так, что мне делать, чтобы избежать тюремных застенков? – выпалила в ответ Израилина, понимая, что влипла по самую макушку в криминал.

– Израилина Чапмэн проходит у нас главной свидетельницей по делу об ограблении самого дорого и шикарного отеля в Москве, – пояснила сыщица. – Если расскажите, кто спланировал ограбление, то чистосердечное признание облегчит вашу вину.

– Я ничего не знаю об этом и слышу от тебя впервые, – вызывающий голос Израилины приобрел самые высокие полутона, она вскочила с постели в ярком халате из цветного шёлка, выставила левую ногу вперёд, правую руку приложила к талии, а левой приподняла край халата. Казалось она хочет исполнить арию Кармен из одноимённой оперы Бизе. От такой внезапной вспышки гнева её лицо побагровело.

Алиса без детектора лжи поняла, что вся эта интермедия – всего лишь желание запутать ход следствия.

– Хорошо, счастливо оставаться! Ещё увидимся… – как режиссер, который только что закончил репетицию, воскликнула на прощанье сыщица, покидая палату, ставя для себя многоточие в конце предложения.

«Очень удачная шутка – разыграть сцену в больнице, что, кстати, случается довольно часто. Когда вернусь домой, зайду в отдел кадров цирка, посмотрим списки ассистентов фокусника», – настаивала Алиса на своей версии. «А заодно надо проверить родственников директора Поливанова. Очевидно, он специально отстранился от расследования, чтобы свалить всю тяжесть криминала на оперативников, адвоката и спецов». «Спецами» Алиса называла частных сыщиков и себя в том числе. Ей надо было срочно встретиться с женой Поливанова, чтобы узнать, что та думает по поводу ограбления, и есть ли у них крупные долги.

«Возможно это затрагивает строительство дачного коттеджа, оплату медицинских услуг заграницей: в Израиле, США, Италии или Германии, где операции стоят баснословные суммы денег, покупку импортной машины прямо из фирменного автосалона, оплату обучения детей в вузе, финансирование съемки собственного фильма, покупку квартиры, яхты или магазина в любой точке земного шара… Да мало ли что ещё может взбрести в голову, наверняка, изнеженной всеми благами женщине», – развивая новую линию, предположила Алиса, запасаясь терпением, называя шофёру домашний адрес Поливанова, куда она решила по дороге в аэропорт заехать. Благо его квартира находилась в самом центре столице, недалеко от отеля «Метрополь» – на Котельнической набережной, в высотном доме, славящемся своими комфортными апартаментами и бесперебойной работой всех коммунальных служб.

Сыщица порылась в сумке, обнаружила одно зелёное яблоко, которое она специально оставила для себя в случае голода, и надкусила.

«Попытаюсь войти в доверие к приличным людям, чтобы перенять их стиль жизни с собственными поправками. Думаю, что это у меня получится. Тем более надо узнать точнее, сообщил ли Поливанов жене об ограблении. Такая срочная стратегия часто даёт положительные результаты», – рассуждала сыщица, наслаждаясь кисло-сладким вкусом спелого плода.

Расплатившись с таксистом прямо у подъезда нужного дома, девушка грациозно вбежала по лестнице в подъезд. Заметив консьержа, она показала своё удостоверение сотрудницы милиции и доложила о цели своего визита. Тот благосклонно пропустил посетительницу, пожелав «Всего хорошего», но подобострастно добавил:

– Их никого нет дома. Примерно полчаса тому назад Светлана Михайловна Поливанова ушла на работу вместе с мужем. Ну, а дети все разошлись ещё раньше в институт.

– Спасибо, – разочарованно ответила Алиса, понимая своё фиаско, что вечером она уже будет в другом городе докладывать руководству о результатах спешной командировки.

– Лучше вам, красавица, подойти после семи часов вечера. К тому времени кто-то из них обязательно вернётся, – разговорился консьерж, уточняя данные, чувствуя себя на вершине блаженства от такой миропомазанной должности рядом с многочисленными высокопоставленными особами, способными вершить судьбы человечества.

«Придётся последовать совету служащего. Не стоит торопиться. Приеду в другой раз по распоряжению начальства. Все результаты расследования скоро будут у подполковника Режимова на столе», – решила сыщица, с уважением глядя на интерьер подъезда, отправляясь к станции метро, смахивая на ходу снежинки с лица.

Холодный ветер, переходящий в снегопад, мешал работе автотранспорта и пешеходам. Сыщица посмотрела на часы: оставалось время, чтобы перекусить в кафе. Алиса замерзла. Она наслаждалась стуком колёс электрички, видом весёлых лиц студентов, немного освоившись в толпе приезжих и москвичей.

«Не всё так плохо как кажется на первый взгляд. Золотой купидон, по моим сведениям почерпнутым из ведической литературы, является символом любви, богатства и успеха. А тому, кто его носит, сопутствует во всём удача. Ключом к несметным сокровищам этот медальон может служить только в воображении Израилины Чапмэн, но, несомненно, определённую материальную ценность представляет. Однако… Если представить, что им можно открыть путь в рай, приложив тыльной стороной к замку какой-то тяжёлой двери или сундука, то в этом есть некоторый смысл. Искать неизвестную древнюю дверь, шкаф, возможно, сейф, спрятанный у кого-то в закромах, с оттиском в виде подобного купидона у меня нет желания, да и средств на это внеплановое мероприятие никто из руководства мне не выделит. Вкладывать свои собственные деньги в неизвестно что, думаю, не стоит. Но эта легенда, которой так хотела заинтриговать меня Израилина, может существовать в головах всех пиратов и рыцарей удачи», – рассуждала частная сыщица, надеясь не быть втянутой в тяжкие испытания для достижения необозримого «золотого запаса», о котором так искренне поведала ей пациентка больницы.

«Не тронулась ли она часом умом на почве золотоносных мировых залежей?» – явственно возник простой вопрос у сотрудницы прокуратуры.

«Рваться из кожи вон, чтобы снова улететь в США, где, по её словам, находится муж, который, возможно, сменил место жительства на более престижное в другом полушарии, такая шальная мысль имеет место быть под толщей других фанатических и фантасмагорических идей, которыми по горло сыты все сотрудники милиции», – недоумевала Алиса, разглядывая карту метрополитена с разветвлёнными, цветными линиями схемы, висящую в электричке над сиденьями около выхода. Наконец сыщица добралась до аэропорта, побродила среди пассажиров, ожидающих рейса. Зашла в кафе. Выпила чашечку кофе, съела свежий, ароматный сандвич и кусочек пиццы, раздумывая о предстоящих хлопотах. Определила по табло номер своего оператора, у кого надо зарегистрироваться.

– Привет, мы тебя уже устали ждать, – пошутил Перцев, заметив Алису, стоящую в самом конце очереди.– Присоединяйся к нам.

– Есть ли что-то, о чём мы не знаем? – спросил Никифор Наумович, воспринимая всё происходящее как переход в нужное, надежное, космическое направление.

– Имеются положительные результаты: мадам Чапмэн очень нервничает и скоро расколется, когда мы докажем её причастность к ограблению, а супруги Поливановы, наверно, уже строят планы, как бы свести счёты в банке на нет, благодаря богатым спонсорам, – представила Алиса свой краткий отчёт о проделанной работе, что и требовалось от неё.

– Возьми на заметку, что все свидетели опрошены. Едва ли кто-то из них захочет впутываться в криминал без веской на то причины. Большие капиталы могут вскоре перекочевать за границу в любой валюте, поэтому будем смотреть за счетами сотрудников гостиницы, если нам разрешат продолжать расследование, – предположил Никифор Наумович, надеясь на сильную помощь московских сыщиков.

– Это верно, – продолжил Перцев молодцевато. – Кто старое помянет, тому и премия в руки.

Коллеги прошли паспортный контроль, оказались в зоне вылета и через некоторое время автобус успешно довёз их к самолёту. Лайнер взмыл в воздух ровно в положенное время, без задержки.