Сейчас Ренельд собирался наведаться в лавку ювелира Поля Рейона – надо бы уточнить, сумеет ли он изготовить кольцо ещё быстрее указанного в договоре срока. А затем можно отправить главному редактору газеты “Жарди Мето” пылкое послание с предупреждением и рекомендацией спрашивать разрешения, прежде чем публиковать столь провокационные материалы.

Поль Рейон оказался весьма рад видеть Ренельда, проводил на уже знакомый кожаный диван и с интригующим выражением лица скрылся за дверью мастерской.

– Я уже собирался отправлять вам послание, ваша светлость. Завтра, – приглушённо раздался его голос. – Хотел дать кольцу полежать, чтобы свежим взглядом, так сказать, оценить его и, может, отшлифовать линии… Но оно готово.

– Очень быстро. Удивительно, – рассеянно ответил Ренельд, всё пытаясь сфокусировать собственное внимание на какой-то одной мысли.

Либо о расследовании, либо о том, как он в скором времени поедет к Мариэтте с самым официальным предложением. Вывести её в сад, что ли, – во избежание возможных травм?

– Это всё вдохновение! – Мастер вернулся, держа в ладони строгую коробочку.

Протянул её Ренельду и замер в ожидании.

– Вдохновение, говорите. – Тот покачал головой, приподнимая крышечку.

Солидная сумма в чеке, верно, может вдохновить кого угодно.

– Просто… – ювелир слегка замялся, как будто решал, стоит ли об этом говорить. – Я как увидел вашу избранницу… Меня просто оглушило! И невозможно было заставить выйти из-за стола, пока я всё не доделал. Она…

Ренельд поднёс благородно посверкивающее кольцо ближе к глазам.

– Да, она именно такая, – улыбнулся невольно.

И кольцо идеально ей подходило. Простые чёткие линии, тёплый, но не жёлтый оттенок сплава. И лишь сдержанный орнамент охватывал камень, слегка закручиваясь спиралью вокруг него. Свет утопал в глубине сочного рубина и переливался в нём вишнёвыми бликами.

– Вам нравится, ваша светлость? – трепетно уточнил мастер.

– Да, конечно! – Ренельд захлопнул крышечку. – Но прошу вас. О ваших измышлениях насчёт моей “избранницы” не распространяться. Что бы ни писали в газетах.

– Разумеется, ваша светлость! – округлил глаза Поль.

Поездка к ювелиру слегка помогла упорядочить мысли. Что бы ни говорила теперь Мариэтта, как бы ни злилась от новостей, которые наверняка тоже прочитала утром, а обратного пути у них, кажется, нет.

Ренельд вернулся в Марбр и, сжимая в ладони резную коробочку с кольцом, поднялся в свой кабинет. Тибер сидел подозрительно притихший, но, как только увидел его, сразу приподнялся со своего места.

– Ваша светлость… Вас ожидают…

Ренельд огляделся в приёмной: пусто.

– Кто?

– Там. – Помощник ткнул пером в сторону двери. – Очень настойчивая мадемуазель. Она была тут недавно. Оли Паграйс. Сказала, что вы ждёте.

– И ты поверил? – тихо рыкнул Ренельд. – Пожалуйста, в следующий раз применяй голову по назначению! Если дама говорит, что она моя хорошая знакомая, это вообще ничего не значит.

Помощник сник, но спорить не стал. Впрочем, его можно было понять. Оли Паграйс могла кого угодно убедить в чём угодно. А уж тем более – заставить мужчину думать, что он особенный, и это щекотание самолюбия тоже использовать в личных целях. Даже если это не так. Даже если он далеко не первый в её списке предпочтений. И, похоже, лишившись магии, она развила в себе это умение до совершенно нового уровня.

Оли и правда была внутри. Стояла у окна и смотрела вниз, где по двору в жарком мареве сонно прохаживались придворные и гости Марбра.

– Добрый день, мадемуазель Паграйс. – Ренельд прошёл к несгораемому шкафу и, набрав на магически защищённом замке код, убрал в него кольцо.

Так безопаснее.

– “Мадемуазель Паграйс”, – хмыкнула Оли. – Знаешь, а я готова поверить в то, что ты низвёл меня до уровня дальней знакомой.

– Так и есть. Мы не виделись несколько лет.

– Это верно. Но я поняла… после нашей недавней встречи, – она слегка повернула голову, отчего свет ясно очертил её профиль, – поняла, что снова не могу выбросить тебя из мыслей.

Ренельд, обходя стол, остановился, прислушиваясь к звучанию её слов. Тон спокойный. Без надрыва и подступающей истерики – некоторые дамы порой любят давить именно на это. Чтобы мужчина сразу впал в растерянность. В её голосе не было даже капли мольбы – словно она просто высказала сложившийся факт.

– Убедить себя можно в чём угодно… – ответил он, передумав садиться в кресло. – Если очень хочется.

Оли криво улыбнулась и подошла чуть ближе, но остановилась, разглядывая его издалека.

– Это ты про себя говоришь? – Она дёрнула бровью. – Мариэтта… Зачем ты связался со вдовой? Да ещё и собираешься на ней жениться. Даже купил кольцо – ведь в той коробочке кольцо для неё, верно? Ты можешь поманить любую магиссу пальцем, и она бросит всё, чтобы только встать рядом с тобой. Ну или лечь – кому что больше нравится.

– О, неужели ты считаешь, что все рассуждают так же, как ты? – Ренельд чуть наклонился вперёд. – Тебя тоже поманили пальцем, когда ты решила, что рядом с принцем теплее, чем рядом со мной? Что тебя вообще ещё держало в наших отношениях, когда ты вовсю крутила роман с Лорреном?

– Мы всё выяснили. – Оли пожала плечами. – Да, я оказалась в трудном положении. И не могла понять, что чувствую на самом деле.

– Ты не могла понять, что лучше: стать возможной женой маркиза или любовницей принца? И правда, тяжёлый выбор!

– Любовницей… – хмыкнула девушка.

– А кем же ещё? – Ренельд развёл руками. – Или ты думала, что Лоррен женится на тебе? На девушке, которая не имеет достаточно высокого титула, чтобы претендовать на это?

– Он поддержал меня, когда я лишилась магии! – повысила голос Оли. – В отличие от тебя!

– Да! Потому что ты бросилась искать утешения у него. А меня обвинила в том, что я просто таков, каким родился. Не с твоей ли руки по Санктуру пошли именно эти слухи?

– Сколько раз повторять! Я не имею к этому отношения! Тем более, если бы я начала пускать, как ты выразился, слухи, твой отец стёр бы меня в порошок.

– У тебя был неплохой защитник, – прервал её Ренельд. – Но Лоррен погиб. Наверное, тебе очень жаль.

Он усмехнулся, чувствуя, как неохотно внутри стихает волна гнева. Проклятье! Зачем она снова явилась и начала всё это ворошить? Казалось бы, давно уже прошло, а сейчас вся эта смесь чувств, ярких и отравляющих одновременно, вновь всколыхнулась в памяти, будто всё случилось вчера.

Наверное, он до сих пор многое не мог понять. Отследить тот момент, когда всё свернуло не туда.

– А тебе? Хоть немного было жаль, что всё так закончилось? – Оли всё продолжала распаляться. Как будто воспоминания до сих пор задевали и её тоже. – Может, прояви ты чуть больше участия…

– Я не хотел того, что ты затеяла. И предупреждал тебя, что с тёмной аурой шутки плохи, особенно при ограниченном резерве светлой энергии. Я сам толком не умел управлять потоками… – Ренельд усилием заставил себя прерваться. – Зачем мы вообще снова об этом говорим? Что ещё ты не выяснила тогда? Я только отчасти виноват в том, что случилось. Виноват в том, что не был достаточно настойчив, чтобы тебя переубедить.

– Ты виноват в том, что я любила тебя слишком сильно, чтобы остановиться. Не попытаться изменить баланс твоей ауры. Ведь так тебе было бы лучше… – Оли всё же потупилась. Подошла к столу и налила себе воды в стакан.

Выпила резким движением и замерла, почти касаясь локтем руки Ренельда.

– Это ты так решила, что мне будет лучше. Но поверь, что и с тёмной аурой я живу неплохо. И нашёл себя.

– Да? – Оли посмотрела на него искоса. – Если бы ты оставил прошлое за спиной, то не решил бы жениться на Мари. Разве не потому ты с ней, что она напоминает меня?

Было бы обманом не признавать, что поначалу Мариэта и правда напоминала Ренельду её сестру. Он много раз ловил себя на этой мысли, на ощущении дежавю – в отдельных жестах графини, словах, наклоне головы или тому, как она улыбается. Но со временем это прошло.

– Вы совсем разные.

– Ты так хорошо успел её узнать? Вы знакомы меньше месяца! – воскликнула Оли. – Она стала женой графа д’Амрана. Как? А теперь… у неё есть всё. Она словно я несколько лет назад – идёт той дорогой, которую избрала, и не видит препятствий. Как будто движется по моему списку стремлений. Она даже с тобой встретилась. И сумела то, что не смогли многие другие женщины.

Оли осторожно провела ладонью по предплечью Ренельда вверх, на грудь, и остановилась, юркнув кончиками пальцев под ворот жилета. Её плавные движения даже как-то завораживали, заставляя ожидать, что будет дальше, как далеко она решит зайти.

Да, Оли – это не Мари, которая пугается собственных порывов, чувств и эмоций, каждый раз выпуская колючки в тот миг, когда перестаёт себя понимать. Оли осознаёт, что делает, и её желания ясно написаны на лице.

– Ты ничего не знаешь. И лучше тебе в это не влезать, если ты и правда просто проходила мимо. Просто приезжала в гости к сестре. И просто останавливалась у неё на пару дней. Та часть жизни, что нас связывала, давно прошла. Теперь ты просто сестра той, кого я хочу защитить.

– Я не могу это принять. Иначе не была бы здесь.

Ренельд прислушался к шагам и приглушённым голосам, что раздались за дверью. Повернул к ней голову – и упустил тот миг, когда Оли потянулась вверх и прижалась губами к его губам. Поймала его лицо в ладони, и на какое-то мгновение в голове ударило вспышкой разом возникших перед внутренним взором эпизодов. Самых разных – связанных с ней. Удивительно, как память может бережно хранить всё это, чтобы подбросить в нужный миг.

Ренельд поймал запястья Оли и толкнул, пытаясь отстраниться, но она изогнулась, прижимаясь лишь теснее, – всего одна короткая заминка перед тем, как оторвать её от себя. Лишний вдох.

– Ваша светлость, – проскрежетал войт на столе. – К вам…

Дверь едва не грохнула, отворившись так резко, что по кабинету пронёсся сквозняк.

– Я сам доложу, – хриплый голос Ксавье ударил в спину.

Поцелуй уже прервался, оставив на губах лёгкую горечь дыхания Оли. Прогорклый привкус давно отжившего своё прошлого. Девушка теперь стояла в стороне, и мало кто мог бы сказать, что ещё мгновение назад она была к Ренельду так вопиюще близко.

– Знаешь, а заставать тебя в провокационных ситуациях с женщинами становится моей привычкой. – Похоже, Ксавье всё же успел что-то увидеть. – Однако, если вспомнить, что ты уже сделал предложение другой – моей! – женщине, всё это выглядит весьма паршиво.

По кабинету поплыл резковатый хмельной душок.

– Разгар дня, а ты напился? – Ренельд подошёл к брату, приглядываясь и пытаясь понять, насколько всё серьёзно.

– Что ты! – Тот вытаращил глаза. – Это я ещё не протрезвел.

– Так пойди и проспись, пока спьяну не увидел здесь того, чего нет. – Ренельд попытался подхватить его под локоть, но тот вырывался. – Зачем ты вообще пришёл в таком состоянии?

В конце концов, боевые маги под хмелем могут быть опасны не только для окружающих, но и для самих себя. Но беспокоило ещё и не это. А то, что Ксавье вообще столько выпил: он никогда не славился тягой к хмельному. Сейчас же он выглядел так, словно не отрывался от бутылки уже несколько дней кряду.

– Я в отличном состоянии! Как раз для разговора с тобой обо всём, что ты сделал. И, кажется, ещё собираешься сделать!

Ксавье обогнул его по неверной дуге. Окинул притихшую Оли подозрительным взглядом. Та всем своим видом теперь выражала чистейшую невинность.

– Я не собираюсь разговаривать с тобой, пока ты пьян, – уточнил Ренельд.

– А придётся!

Братец повернулся к нему и с короткого замаха неожиданно ударил. Но хмель давал о себе знать. Движение вышло не слишком точным и быстрым. Ренельд успел отклонить его кулак, качнулся назад, усилием сдерживая напор разозлённого боевика.

Оли тихо взвизгнула и бросилась прочь. Но она никогда не была пугливой – значит, просто хочет сбежать.

Ренельд оттолкнул Ксавье, собираясь догнать её, остановить и хотя бы попытаться убедить ничего не говорить Мариэтте о том, что здесь произошло. Но брат схватил его за плечо, и Оли скрылась за дверью.

Ксавье рванул Ренельда назад. Угрожающе затрещала одежда. Тёмная аура вскинулась опасным всплеском, в глазах потемнело от гнева и какого-то бессилия. Ведь Ксавье сейчас сложно что-то втолковать. Он ничего не поймёт, не захочет – просто потому, что упивается своей горечью и злостью.

Ещё один удар кулака, уже более точный, метнулся в лицо. Усиленное магией сокрушительное движение размылось – кажется, от него не уйти.

Успев высвободиться из захвата, Ренельд шагнул вбок – касание вышло вскользь. Но вслед за ним плашмя сразу на всё тело обрушилась упругая воздушная волна, вынуждая сделать шаг назад. Со стола слетели все бумаги, тяжёлое кресло качнулось, но устояло.

– Стой! – Ренельд выставил вперёд руку.

Ещё не хватало разнести на камни эту часть Марбра. Король будет в бешенстве и расколет на черепки головы виновникам веселья.

Пытаясь найти равновесие, Ренельд ухватился за выступ под окном. И тут в кабинет заглянул Тибер. Быстрым взглядом окинул разруху кругом.

– Ваша светлость! – шагнул было дальше, но привлёк к себе внимание Ксавье.

Ещё один умелый магический удар – и дверь, захлопываясь, отшвырнула помощника назад. Он взмахнул руками – створка с огромной силой ударила ему по предплечью. Тибер взвыл и слепо отшатнулся обратно в приёмную.

– Не вмешивайся! – бросил ему вдогонку Ренельд.

Проклятье! Придётся обеспечить ему хорошего лекаря. Самого лучшего. Рука, возможно, сломана.

Но заминки хватило, чтобы перевести дух после промявшей грудную клетку – так показалось! – магической атаки.

И когда Ксавье вновь повернулся к Ренельду, тот уже был готов.

– Успокойся, – предупредил он.

Но братец ударил вновь – ещё более яростно. Туго сбитые воздушные вихри видимыми сгустками бросились вперёд. При удачном попадании противник будет оглушён надолго. Если вообще останется цел.

Но вихри замедлились: Ренельд поднял руку, выпуская перед собой плотный щит тёмной энергии. Созданные заклинанием снаряды ослабли и растворились в нейтрализующем потоке. И это, похоже, привело Ксавье в крайнее бешенство.

И он ударил огнём.

Это самый последний приём, потому как выжигает всё. Порой в золу – зависит от силы мага. А брат был очень силён. Таких во время сражений противники пытаются убить первыми. Так и случилось когда-то с принцем Лорреном. Слишком мощной была атака, что обрушилась на тот корабль, где он был. Многих тел не нашли.

А сейчас в глазах Ксавье стояла совершенно бездумная ярость. Ренельд не стал больше щадить его. Шагнул навстречу, поднимая обе руки к груди, и резко выдвинул перед собой раскрытые ладони. Голубоватое пламя разлетелось на рваные всполохи. Пришлось ловить их в поглощающий кокон, чтобы не подожгли обшитые деревом стены кабинета. Ренельд сжал кулак, и повисшие в воздухе языки огня погасли.

– Выродок, – процедил Ксавье.

Но он сейчас не владел собой – лучше пропустить это слово мимо ушей. Ещё один сумеречный виток выпущенной на волю, словно плеть, магии – и Ксавье покачнулся, охваченный заклинанием поглощения. Его ощетинившаяся сотнями невидимых горячих клинков аура начала сжиматься, гаснуть и холодеть, пронзённая жгутами противоположной – тёмной – силы.

– Проспись, – уронил Ренельд.

И мгновенно потерявший силы брат кулём свалился на пол.

Стало тихо. Руки подрагивали от усилия не допустить разрушительного всплеска тёмной энергии, что так и рвалась наружу. Но обучение в Санктуре, как ни крути, прошло не зря. За это время удалось научиться не применять её во вред. Для обороны она тоже подходила неплохо – нейтрализовала заклинания, рождённые светлыми аурами. Хотя сейчас Ксавье был на грани. Ещё немного – и тёмная часть его магической сущности взяла бы верх.

Ренельд быстрым шагом подошёл к несгораемому шкафу и вынул оттуда коробочку с кольцом. Едва оглядев одежду и убедившись, что она не порвана и не испачкана, вышел в приёмную.

Тибер сидел на своём месте, нахохлившись, и держался за ушибленную руку, но не уходил.

– Цела? – уточнил Ренельд.

– Вроде, – буркнул помощник. – Где его сиятельство?

– Его сиятельство временно не сияет. Будет спать довольно долго. Позови слуг или стражу, пусть отнесут Ксавье в его комнату и не выпускают, пока я не вернусь.

– Хорошо, – сердито проворчал Тибер.

– Сам иди к лекарю. Мало ли.

Ренельд сам велел подавать ему экипаж. Видок у него сейчас, конечно, потрёпанный и даже взмыленный. Оли уже отбыла в Эйл, а значит, успеет поговорить с Мари. Что расскажет? Вот бы знать точно. Но вдовушка вспыльчива, а от заклятия привязки особенно восприимчива к неверности того, к кому её влечёт. Как бы не вышло беды. И как бы всё это не рухнуло в пропасть, из которой уже не выберется.

С мадам Конфеткой ни в чём нельзя быть уверенным, но это будоражит настолько, что хочется сбиться на бег, чтобы успеть. Увидеть её, объясниться наконец и разрешить эту двусмысленную, выводящую из себя ситуацию.

Уже сидя в карете, покачиваясь на неровностях дороги, Ренельд не раз доставал из внутреннего кармана фрака коробочку, открывал и смотрел на переливы гранатовых бликов внутри рубина.

Откуда это страшное волнение? Или даже страх – что откажет. Какое-то безумие! Ведь он совсем этого не хотел: ни женитьбы, ни вдовушки, ни вечерних поездок за город, чтобы, как распоследний влюблённый, преподнести избраннице кольцо.

Но необъяснимая тревога только нарастала вместе с тем, как Ренельд ближе подъезжал к имению Эйл. От поцелуя Оли осталась только злость – и жгучая горечь оттого, что это недоразумение может всё испортить.