Получив рецепт, аптекарь весьма неторопливо прошёлся вдоль полок, то и дело поглядывая в него. Один за другим он выбирал пузырьки с весьма настораживающим содержанием и ставил на высокую, чуть затёртую стойку – передо мной. Но оказалось, что всё это пить не придётся. Закончив сбор нужных ингредиентов, этот молчаливый невысокий мужичок принялся их смешивать.

Я едва не рехнулась в ожидании, когда он взвесит каждый на точных весах, отмеряя крупинку за крупинкой, и наконец ссыплет всё в одну миску. И лишь затем уже через крохотную воронку – в пузатый флакон, за который мне пришлось заплатить весьма удивительную сумму. Не в самом положительном смысле этого слова.

Теперь это снадобье просто обязано мне помочь!

Я вновь села в свой экипаж и теперь уж направилась к Жардинскому суду: скоро начнётся заседание по делу обвинения Перетта. Вряд ли его будут рассматривать слишком долго. Там даже рассуждать особо не о чем. Тем более если у защитника моего управляющего уже есть все документы, что доказывали бы его невиновность.

У здания суда, где располагалась и прокуратура, как всегда было людно. Кто-то добивался встречи с прокурорами своих округов, кто-то – рассмотрения интересующего дела. Помимо Перетта, сегодня судить будут ещё и других “нарушителей”. И всех – запятнавших себя неподобающим использованием магии.

Я спустилась с подножки к пыльному крыльцу и огляделась: Ивлина, которую я высадила у Санктура утром, должна быть где-то здесь. Она обещала прийти и поддержать меня. К тому же из любопытства ей хотелось увидеть управляющего моей винодельней. Хотя вряд ли у Перетта для этого сейчас достаточно подходящий вид.

К счастью, нужный состав для обработки поливочного пруда и почвы вокруг лоз Ивлина уже приготовила. И вчера вечером мы даже успели им воспользоваться, осталось дождаться результата. Теперь же она хотела выяснить какие-то лишь ей ведомые подробности о том, кого она подозревала в причастности к этому скверному случаю.

Но Ивлины пока нигде не было видно. Потому я прошла внутрь: может, она уже успела спрятаться в тени? Пришлось проталкиваться через весьма неприятную прослойку мужчин в серых фраках, что стояли прямо у входа, как будто им больше негде было встать. И дальше – в глубины здания. Амбре тут стояло, надо сказать, нешуточное. Охлаждающие артефакты не помогали, лишь слабые прохладные потоки исходили от стен, куда они были вмонтированы, но воздух от зноя и обилия людей вокруг нагревался гораздо быстрее.

– Мадам д’Амран! – вдруг окликнул меня адвокат Вобер.

Пытаясь протолкнуться ближе, махнул рукой, а затем указал на дверь какого-то бокового кабинета. Я с немалым трудом проскочила туда и, когда мужчина закрыл за нами дверь, присела на отодвинутый для меня стул.

– Добрый день, месье Вобер. – Я приготовилась слушать. – Как у вас настрой? Надеюсь, решительный.

Адвокат, присаживаясь за стол напротив меня, отчего-то замялся. Глянул на дверь и наклонился ко мне.

– Те документы… Что мне передавали недавно. По исследованию ауры месье Орма… Я не знаю, как это случилось, мадам, и кто мог об этом знать… Но они пропали. Я проверял сегодня утром, положил их в портфель. А сейчас… Они просто исчезли!

Он осёкся, разведя руками. У всегда уверенного в своих силах и умениях адвоката вдруг стал такой растерянный и виноватый вид, что я испытала просто невероятное по своей силе желание придушить мерзкого червяка Фабриса. Наверняка его проделки!

– Как исчезли?! – переспросила я. – Вас ограбили? Или подкупили?

Адвокат, похоже, немало обиделся. Выпрямил спину и дёрнул лацканы фрака вниз. Но мне было уже всё равно, насколько велико его негодование. Ведь даже там, где я рассчитывала на долгожданную удачу, её могло не случиться! И ладно я! Но Перетт за что должен страдать?

– Простите, конечно, миледи, – деловито возразил месье Вобер, – но вы платите мне столько, что меня это полностью устраивает. Полностью! И к тому же я дорожу своей репутацией и дружбой с фамилией д’Амран!

– Фабрис тоже носит такую фамилию, – проворчала я чуть тише, уже вовсю соображая, что же делать и откуда в кратчайший срок взять новые документы.

Мои копии лежат в имении, в несгораемом шкафу. Хоть их ценность, надо признать, не так велика, как у оригиналов.

– Конечно, предусмотрительно я сделал копии, – вторил моим мыслям адвокат. – Но, боюсь, судью они устроят не в полной мере. Без магических печатей лаборатории, что выдала заключение, без возможности развернуть слепок ауры и продемонстрировать остальным. Копии – это просто голословные бумажки! Я отправил помощника в ту лабораторию, откуда эти документы. Но, боюсь, вернуться он не успеет.

Вот это и плохо… А насколько отсюда далеко до Марбра? Не ближе, чем до лаборатории.

Я неосознанно посмотрела в окно, словно через него можно было увидеть тяжёлые башни королевской резиденции. Попасть туда без особого приглашения даже графине непросто. Стража доймёт расспросами, волокитой и подобными, весьма раздражающими моментами. Правда, на этот случай у меня в сумочке лежит извещение без даты о встрече с Ренельдом де Ламьером. Хоть какой-то прок от этой бумажки!

Другое дело, что до заседания времени уже в обрез. Не успеть!

Я закрыла лицо руками, но быстро совладала с собой.

– Попробуем опираться на копии документов. Может быть, они всё же будут достаточно веским аргументом? А позже я привезу оригиналы. В этот же день! Или ваш помощник сумеет их раздобыть. Ведь вы снабдили его сопроводительным письмом?

– Естественно!

Ну что ж, если он не окажется достаточно быстрым… Придётся пойти к месье моя-помощь-неоценима дознавателю. Чуть раньше, чем я хотела бы его видеть.

– В случае чего… Я попробую уговорить суд. Возможно, перенести слушание. – Месье Вобер покачал головой.

Перенос слушания – это в любом случае плохо. Это снова дни ожидания, страдания Перетта в камере и повод Фабрису придумать ещё какую-нибудь гадость.

В кабинет деликатно постучали, и внутрь заглянул один из помощников судьи.

– Слушание сейчас начнётся. Прошу вас пройти в зал.

Мы с адвокатом переглянулись и последовали за ним. Даже удивительно, как много желающих послушать дело Перетта сыскалось!

Я опустилась на своё место и огляделась. Вот Фабрис, который о чём-то тихонько разговаривает с обвинителем. Вот его жена – на лавке позади. Как всегда, с необоснованно надменным лицом. Платье на ней по последней моде, ещё не ношенное, но из довольно дешёвых тканей. А значит, она просто пытается сделать вид, что с бюджетом их семьи всё хорошо. Она посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью. Думаю, если бы у неё была возможность без меры тратить наследство мужа, в её глазах сейчас было бы больше радости.

Двери зала снова открылись – все на миг смолкли, и в тишине раздались размеренные шаги. Я даже не обернулась, но через пару мгновений, когда шёпот и гул вокруг резко стали удивлённо-восхищёнными, рядом со мной сел Ксавье де Ламьер.

– Что вы здесь делаете?! – возмутилась я, чуть склонившись к его плечу.

– Я не мог не прийти поддержать вас.

– Это очень мило с вашей стороны, милорд, но…

Договорить я не успела. И даже, признаться, этому обрадовалась. Потому что своим появлением Ксавье, скорей всего, хотел подтолкнуть меня к более скорому ответу на его предложение. И судя по тому, как он сегодня спокоен, о решении братца ему пока не известно.

На сей раз открылись боковые двери – и в зал ввели Перетта. Адвокат уже ждал его за отдельным столом и тут же поднялся на ноги, встречая своего подзащитного. Месье Орм огляделся, мгновенно нашёл меня – и по его губам тут же расплылась облегчённая улыбка.

Я махнула ему рукой. Но в груди стало так горько, хоть плачь!

Заметив мою тревогу, Ксавье накрыл мои сложенные на коленях руки ладонью. Я вздрогнула и высвободилась как можно более плавным жестом. Но маркиз, кажется, всё равно вспыхнул обидой.

Последним в зал суда вошёл сам судья, мужчина довольно молодой, суховатый на лицо, с острым и ужасно холодным взглядом. Честное слово, даже дамы перестали обмахиваться веерами, когда он осмотрелся, садясь в высокое кресло посередине тяжёлого резного стола. Рядом с ним присели ещё двое мужчин. Префект центрального округа Жардина и судейский секретарь.

Слушание началось. Первым выступал обвинитель – он мне сразу не понравился. Несмотря на вполне добродушный вид толстяка с вполне симпатичным – если бы не двойной подбородок и чуть обвислые щёки – лицом. Его голос был убедительным, слова – достаточно пылкими, чтобы разжалобить всех вокруг.

Бедный, бедный Фабрис! Он до сих пор не восстановился после злостного нападения с применением магии. И только недавно с его шеи сошли страшные следы гнева месье Орма.

Всё время его речи мне хотелось встать и прервать этот поток страшного бреда. Зато Фабрис вполне умело изобразил вид страдающего, сокрушённого невзгодами и хворью человека. Вот же позёр, каких поискать!

Перетт становился всё мрачнее, то и дело поглядывал то на адвоката, который, к его чести, хранил полнейшую невозмутимость, то на меня. А мне нечем было его обнадёжить.

Но вот наконец в центр зала вышел месье Вобер. И даже при знании того, что в его бумагах не хватает оригиналов едва ли не самых важных документов, я не могла не проникнуться его профессионализмом. Нет, всё же не зря Эдгар поддерживал с ним хорошие отношения!

Но первая заминка случилась в тот миг, когда пришло время переходить к самому главному аргументу в деле защиты. Месье Вобер слегка потянул время, перебирая бумаги и раскладывая их так, чтобы судье якобы было более понятно содержание этих замысловатых бумажек. Я, наблюдая за ним, так нещадно мяла ткань юбки, что Ксавье начал поглядывать на меня с удивлённым недоумением.

Увлечённый делом адвокат даже вздрогнул, как и половина людей в зале, когда двери снова распахнулись. По полу пронёсся вихрь принесённой с улицы пыли. Стражники кивнули, подтверждая, что всё в порядке, когда к ним обратился вопросительный взгляд судьи. И в тот же миг в зал вошёл Ренельд ле Ламьер. А за ним вальяжной рысцой вбежал и Лабьет. Пёс походя глянул на кого-то из зрителей – и тот заметно отпрянул.

А вот все дамы, что были здесь, кажется, резко стали близкими к восхищённому экстазу. В меня сразу вонзилось несколько неодобрительных взглядов, как будто это я позвала герцога, да ещё и успела его прилюдно присвоить!

Месье дознаватель степенно прошествовал между рядами скамей, держа под мышкой не слишком толстую кожаную папку. Остановился перед судьёй и уважительно наклонил голову. Лабьет плюхнулся задом на пол и повёл носом. После чего повернулся к Фабрису и глухо зарычал, обнажая невероятно внушительные клыки.

– Ваша честь, – проговорил Ренельд, и пёс тут же смолк. – Разрешите присоединиться к слушанию.

– Ваша светлость, – слегка озадаченно ответил тот. – А какое вы имеете к тому отношение? Вы свидетель?

– Скорее независимый эксперт.

– Независимый… – скептически хмыкнул кто-то у меня за спиной. – Ну как же.

Я подавила желание обернуться и выяснить, кто же это такой прозорливый и начисто лишённый чувства самосохранения! Я ведь и порчу могу навести. Если захочу.

– Я предоставил некоторые документы к этому делу. Но хотел бы высказаться лично, – продолжил месье сегодня-я-особенно-неотразим дознаватель. – Вот, прошу вас ознакомиться.

– Вы видели эти документы, месье Вобер? Понимаете, о чём говорит его светлость? – Судья подвинул папку к себе ближе.

– Естественно, ваша честь! – с заметным облегчением на лице подтвердил адвокат. – Это документы по исследованию ауры месье Орма. Которые подтверждают, что им не использовались вредоносные заклинания в тот день, когда, по словам месье д’Амрана, тот на него напал.

– Прошу прикрепить к делу, – громко провозгласил судья. – Если на этом подача документов со стороны ответчика окончена, суд переходит к опросу свидетелей.

Ренельд ещё раз кивнул и таким же размеренным шагом прошествовал к соответствующему ряду скамей. Как все, кто там сидел, не разбежались в стороны от шинакорна – неизвестно. Но они заёрзали, заохали, спешно расчищая место для герцога и его мохнатого напарника. Но возня быстро стихла, и через миг Ренельд сел позади. Тихо ответив на довольно холодное приветствие брата, он склонился к моему плечу с противоположной от него стороны.

– Эта шляпка вам невероятно идёт, миледи. – Его дыхание шевельнуло локон за ухом. – Но, боюсь, она заслоняет обзор той даме в третьем ряду.

Вот уж полнейшая ложь! Сегодня я нарочно выбрала как можно более сдержанный фасон. Но всё равно от шёпота герцога во мне всё так и подпрыгнуло. Нутро рассыпалось на ворох горячих искр и покалыванием разнеслось до самых кончиков пальцев.

Так, Мари! Это просто заклинание привязки даёт о себе знать!

– Та дама в третьем ряду сейчас всё равно смотрит исключительно на вас. Весьма плотоядно. Так что моя шляпка вряд ли ей мешает, – ответила я, чуть повернув к нему голову.

Но лицо герцога оказалось так вопиюще близко, что щекой я едва не ткнулась в его губы.

Клянусь, если он скажет ещё хоть слово, я за себя не отвечаю!

Но если Ренельд и хотел что-то сказать, то не успел, потому что вместо его головы перед моими глазами вдруг появилась огромная чёрная морда Лабьета. Он совершенно по-свойски отпихнул напарника и уставился на меня ужасающе осмысленно, если не сказать – въедливо. Даже почудилось лёгкое напряжение в висках, как будто он попытался пробиться ко мне в мысли.

А вдруг и правда умеет их читать? Это была бы большая неловкость.

– Прости, – буркнула я, – знала бы, что ты придёшь, захватила бы с собой баранью ногу.

Но, похоже, шинакорну было нужно вовсе не то. Он возмущённо фыркнул, подался вперёд и вдруг шумно обнюхал мои волосы, коснулся мокрым носом уха. Но прежде чем я успела вскинуть руку, чтобы оттолкнуть нахальную пёсью морду, он отстранился сам с вполне невинным видом.

– Лабьет, – укоризненно одёрнул его Ренельд. – Вряд ли мадам д’Амран будет рада умыванию твоим языком.

Я только дёрнула плечом и отвернулась. Но чувство, что Лабьет не просто решил проявить ко мне особое расположение, но при этом ещё и что-то выяснить, меня не оставило. И вообще – поведение шинакорна немало взбудоражило зевак в зале. Они тихо забубнили, загомонили, посмеиваясь, – до меня даже донеслось несколько предположений насчёт того, когда же Лабьет успел так меня полюбить.

Сказала бы я им, да станет только хуже.

– Похоже, вы способны свести с ума любого мужчину, даже если он не человек, – с усмешкой на губах заметил Ксавье.

– Кто вас, мужчин, поймёт. – Я поправила и без того идеально обтягивающие руки перчатки.

Судья ударил молотком – и резкий стук вмиг заставил всех умолкнуть.

Начался опрос свидетелей.

Первыми один за другим выходили свидетели обвинения – и только оставалось удивляться, откуда их вообще столько взялось. Ведь в тот миг, когда Перетт слегка придушил Фабриса, поблизости были только двое охранников, которые, впрочем, предпочли не выступать ни на одной из сторон. Зато те, кто и в глаза ничего не видел, со всем пылом рассказывали о неоднократных конфликтах месье д’Амрана и управляющего винодельней.

И мне становилось всё гаже и гаже на душе от этой страшной несправедливости.

Да убереги меня Первородные ещё хоть раз столкнуться с судом! До конца жизни не отмоешься.

Но наконец весь этот скверный спектакль закончился, и дело дошло до свидетелей защиты. Тут всё прошло гораздо быстрее – я и глазом не успела моргнуть, как вызвали меня.

Месье Вобер задавал очень правильные вопросы, которые мы не раз обсуждали раньше. И даже пристрастный разговор с обвинителем следом за этим я вынесла весьма спокойно. Хоть некоторые вопросы не слишком деликатно намекали на то, что меня с Переттом могли связывать отношения не только рабочего плана.