Глава 9

За последние два года Анна поняла лишь одно точно и ясно – ее новая жизнь совершенно чужда для ее друзей из Белкрании. Между ней и теми, кто остался в прошлом, с каждым новым днем расширялась все больше та глубокая пропасть, через которую никто не в силах был проложить даже самый шаткий мостик. Сказать что княжна тосковала без друзей? Нет. У нее появились новые знакомства, круг которых не ограничивался одним Куроки. Были Сакура, Полина – одногруппница, что переехала во Францию по обмену, Натали, Саша, Кэмерон, ее редактор, также Хезер и череда ее бывших ухажеров. Еще был Виктор, что в последнее время немного отделился. Анна винила в этом очередной роман, в душе обижаясь на него.

– Красивая была церемония, – княгиня Мария уселась в глубокое серое кресло. Прошло уже два месяца, но женщина каждый раз, когда приходили новости из Упонии, вспоминала бракосочетание принца. Она была просто поражена великолепием и грандиозностью прошедшего события и порой не замечала, как едва заметно хмуриться их постоянный гость Виктор. Ведь ее дочь даже не подавала признаков заинтересованности: она просто абстрагировалась от происходящего и плыла в лодке по реке Жизни. Казалось расстояние победило влечение. Именно влечение, а не любовь, – констатировала сама себе Анна, пусть иногда и теряясь в дымке мечтаний об альтернативном ходе ее жизни.

– Альберт, мне придется разорить казну, – засмеявшись, произнесла Анна и поставила чашку с чаем на стол, как всегда мимо специальной подставки. Семья полным составом, Виктор с новой подругой, Патрик Пруст с женой и какая-то знатная дама сидели за одним шикарно сервированным столом и мирно беседовали.

Князь Грепиль закашлявшись, рассмеялся – в эту весну он что-то сильно простыл, да и слабые легкие его всегда беспокоили. Семейное.

– Просто перестань скупать книги вагонами, – шуточно указала Мария. Никто в семье не мог обвинить ее в излишнем расточительстве. Страстью юной княжны были кино и книги, в которые она вкладывала душу и деньги. И вот последние обретали свой последний приют на полках общественных библиотек, что курировала Анна, с каждым днем она все больше и больше вливалась в политическую жизнь своего нового государства, преодолевая страх перед той ответственностью, что ждет ее впереди.

– Я одолжу вам, княжна, – подал голос Виктор, а его спутница несдержанно хихикнула, за что получила снисходительный взгляд своей половинки и встрепенувшуюся соседку знатную даму, чье имя так никто и не запомнил. Мужчина уже точно знал, что эта красавица очередная страница в его любовных похождениях и это холодило сердце. Ему было тридцать два и нормальные люди в этом возрасте уже своих детей собираются вести в детский сад. Виктор поймал одобряющий взгляд Анна и легко кивнул головой: иногда ему так хотелось, чтобы она была хотя бы на пять лет старше. И тогда он не мучился бы от странного неприятного чувства, будто он какой-то педофил. В тоже время он не смог бы помогать ей в борьбе с первой влюбленностью, не вспоминая бы так часто свою.

Авелин, соседская девочка на год старше его: он так пылко был влюблен в нее, что врал родителям и друзьям где пропадал вечерами, но спустя какой-то год после переезда в Германию, он даже о ней не вспоминал. Его любовь, прежде казавшаяся вечной и нерушимой, оказалась обычным печным дымом, что гоняет ветер. И может быть Руже искренне и по – человечески надеялся, что и влюбленность княжны в упонского принца окажется такой же легковесной, иначе девочке придется туго.

Альберт помог ему найти себя, подтолкнув в политической карьере и Виктор поначалу хотел просто отблагодарить друга – хотя немного помогая его наследнице. Впрочем, и министр с советником этим занимались, вот только Виктор единственный знал, что самое большое внимание на нее оказывает Хезер – ее помощница, и поэтому работал с ней в тандеме.

– Княжна, когда вы собираетесь замуж? – добродушно улыбаясь, спросила мадам Пруст, в этом году выдавшая замуж вторую дочь из трех.

– В двадцать пять, – на автомате ответил за нее Виктор и тут же спохватился. – Простите.

– Ничего, – махнул рукой Саша. – Она нас тут всех выдрессировала.

– Но вы ни разу нам не представили своего избранника, – чуть взмахнула руками жена Министра, будучи уверенная, что для нормального брака нужны официальные длительные отношения, вот как у ее дочерей.

– Я думаю через год, – довольно серьезно начала княжна, рассчитывая свою жизнь, подобно бизнес – плану, – в двадцать три. Я постараюсь отобрать несколько кандидатур. После чего выберу одного единственного, с кем обручусь в двадцать четыре, и выйду в двадцать пять.

– А как же любовь? – непонимающе спросила спутница Виктора, что на критичный взгляд Марии, была намного глупее всех его предыдущих пассий. Анну и Сашу она забавляла и умиляла.

– Любовь – это дело наживное, – неожиданно произнес Саша и встал из – за стола. – Прошу прощения, но меня ждут друзья.

Александр все еще дружил с детьми министров, но все чаще проводил время со своими школьными друзьями, ходившими в обычную государственную школу. Впрочем, некоторые из высшего политического сословия тоже туда сплавляли своих детей. Саше было всего шестнадцать и до конца учебы оставалось два года, а потом он собирался уезжать в Роскрану поступать в университет, отказывая себе в привилегиях, что ожидали его во Франции или в Англии. Мальчик не хотел навечно оставаться в этой золотой клетке монархии как его сестра. Он хотел путешествовать, открывать новые горизонты и быть свободным от всех этих дворцовых интриг и правил. Его сестра была другой. По мнению Саши Анна была просто рождена для того чтобы носить спокойные утонченные наряды, кукольно улыбаться и просчитывать свои шаги наперед. Лишь через год он узнает, что марионеткой в этом мире должен был быть он.

20.04.2002

Наследный принц Куроки и наследная принцесса Сора от имени императорского дома Упонии поздравляют ее Святейшество Марию с Днем рождения.

К.

26.04.2002

Надо ли полагать, что прошлое письмо служило некоторым мостиком дружбы?

A.P.

30.04.2002

Надо бы полагать.

К.

Раз в месяц они с Хезер выбирались вдвоем, без охраны, в город на целый день побродить по магазинам и посетить по записи, что важно, к проверенному парикмахеру и косметологу. Два часа обожания и льстивых комплиментов и она снова выглядит как нормальный человек. Пока они проводили время в салоне, Анна осторожно разглядывала окружающих, что непринужденно общались между собой, сверкая белоснежными зубами, торчащими костями ключиц и идеальными размерами ног. Она не задумывалась над тем, что они, как и она добивались этой красоты, следя за собой ежечасно, и то, что вся эта зависть основана только на ее лени. Ведь при всех своих расширенных возможностях она могла бы выглядеть так же шикарно. Конечно, некоторые недочеты, по ее личному мнению, могли исправить лишь хирурги.

– Вы тоже красивы, – прошептала ей на ухо наклонившаяся Хезер, заставившая посмотреть ее в зеркало перед собой. – Вы просто должны принять свою внешность и то, что до культового идеала Стефании вы некогда не дотяните. Это же не ваш типаж. Вы красивы, просто не в рамках худощавых аристократов. И вы можете совершить революцию. Принести в моду здоровых людей с формами.

– Спасибо, – Анна слабо улыбнулась, рассматривая себя в зеркале. Умом она понимала, что временами сильно утрирует свой внешний вид. Да, она не была иконой стиля и красоты, но и страшилищем тоже. Временами Анна умела быть эффектной, а вне светских раутов и без помощи профессионалов – княжна была обычной миловидной девушкой.

– Вам просто никто это не говорит, – улыбнулась Хезер, разглядывая княжну в зеркале. – Все полагают, что вы самодостаточны и красота для вас дело десятое.

– Никто не знает, что эта маленькая девочка плачет по ночам в подушку, потому что любит поесть и толстеет, – отшутилась Анна. – Со мной невероятно сложно, да.

– Совсем нет, – усмехнулась Хезер. – Вы не пьете, не наркоманка, я не ловлю вас у ночных клубов, нет клептомании и беспорядочных половых связей, не транжирите деньги и не режете себе вены. Я счастлива.

– Получается, у меня нет собственной изюминки, – задумалась Анна. – Я прямо пай – девочка для близких. Может быть алкоголизм?

– Сказывается на внешнем виде, так же как и наркотики.

– Беспорядочная…

– Жжение в причинном месте.

– Клептомания. Нет, это же не весело, – вздохнула Анна. – Как же сложно быть индивидуальностью.

Хезер рассмеявшись, чуть сжала плечо девушки. Ей ведь на самом деле повезло с ней: Анна не капризничала по пустякам, не была излишне избалованной, свято уважала мнение своей наставницы и не относилась к ней как к прислуге. О чем можно еще мечтать? Разве только о том, чтобы ее подопечная обрела личное счастье. И у Хезер на этот счет уже была идея, но раз вопрос пока настолько остро не стоял, она отмалчивалась. Вдруг все само разрешиться?

Вторая неделя мая утомляла своим бесконечным жаром, будто природа решила пошутить над хладолюбивым Куроки. Немного скрипя зубами от злости, он прятался от жары во дворце, построенном в начале прошлого века. Словно придирчивый покупатель юноша обходил свои владения, прежде чем дать окончательное согласие Дворцу на переезд.

Даже кипарисы вышитые вручную на занавесках спальни раздражали его в этот день. Полупрозрачные солнечные лучи тускло освещали кабинет принца, что расположился на втором этаже огромного необычного каменного дворца, расположенного к северу от Акиры.

Куроки вырос в нем, оставив здесь свои счастливые детские воспоминания, сейчас словно призраки нагонявшие его вновь и вновь. Но из старой обстановки этой комнаты остались лишь пейзажи, написанные императором в молодости. Яркие, сочные краски со временем не потускнели и остались радовать своей зеленью непривычных пихт и сакур. О чем думал его отец когда рисовал это? Был ли он влюблен? Счастлив? Наверняка радость подарила ему вдохновение. Жаль, что они не так близки как раньше.

Они с Сорой будут здесь жить после того, как он наконец-то полностью примет свою судьбу и перестанет походить на свою сестру в глазах родителей. Осталось немного: ведь из императорского дворца сюда были уже перевезены все личные вещи и переведены слуги. Он же будет жить здесь, так же как и многие предки до него – с высоко поднятой головой и чинно и всецело предано своей будущей «профессии».

– Ваше высочество наследный принц, – со стуком в кабинет вошел личный камердинер Куроки. – Наследная принцесса Сора прибыла.

– Хорошо, – машинально кивнул юноша и отпустил слугу.

Значит Сора решила не оставлять его наедине с прошлым. Умный ход. И, конечно же, он не догадывался, что во все минуты их единения бедная девушка ожидала услышать от своего драгоценного мужа, произнесенное на выдохе имя другой. Она любила, ревновала и боялась. Была самым обычным и нормальным человеком, что хотел счастья. И вот ее муж пока что ни разу ее не подводил. Не оговаривался, не вспоминал, не искал встреч – словно стер из своей памяти княжну, оставив лишь ее призрак в ее ревнующем неспокойном разуме. А он просто убедил себя, что расстояние победило его любовь. И вправду: если долго не видеть человека, то начинаешь забывать некогда столь любимое лицо. Цвет глаз, улыбку, голос. Пытаешься сфокусироваться, но получаешь расплывчатый портрет в дымке и перестаешь стараться, считая это бессмысленным.

Юноша усмехнулся, вспомнив, как прочел, похожие строки в печатной версии рассказа Анны. Как она, нахмурив брови, пообещала в жизни не обставлять его наедине со своими рукописями. Но он-то знал, что вечерами, где бы она не была, она садилась за стол и писала в ежедневник свои новые произведения. И Куроки искренне надеялся, что она не бросит это занятие, иначе у нее останется еще меньше ниточек, что будут связывать ее с прошлым.

Он тосковал по ней и с привычной грустью вспоминал, как они планировали свои встречи, как ходили на совершенно бесполезные выставки и приемы лишь ради того, что бы увидев друг друга в другом конце зала улыбнуться и украдкой соприкоснуться руками. Или же встретиться в одной из местных дешевых забегаловок и разговаривать часами о какой-то чепухе. Они планировали и у них было время. Время – одна из самых главных ценностей в этом мире.