Глава 4

Ларисинья, сжимая руки, с отвращением смотрела на желтое воздушное платье с черными камнями, выбитыми узорами на поясе и рукавах. Как же она не хотела идти на этот проклятущий праздник. Особенно теперь, когда она уже познакомилась с этим напыщенным ящером.

Резко соскочила с кровати и подошла к окну, смотря на любимый сад, цветущий и такой чудесный, что у нее захватывало дух.

Как же она любила сидеть там, мечтая о свободе и счастье, творя прекрасные площадки для красоты. Если сравнить с тем временем, когда она была маленькой девочкой, то сейчас сад напоминал волшебную сказку, заманивая благолепием и восхищая сердце.

Послышались шаги, и девушка напряженно замерла, ожидая приближения Олироны. За столько лет драконица лишь сильнее ненавидела ее, хотя Лари так и не понимала, почему. Узнавать смысла не было, она прошла этот этап, слыша только шипение о невыносимой несправедливости и надежде, что всем воздастся по заслугам.

Молодая драконица радовалась, что у няньки такие твердые убеждения, но не понимала агрессии по отношению к ней. Что она сделала, и откуда такое презрение?

Дверь открылась. В комнату вошла Олирона в закрытом темно-синем платье. Его фасон, а также прическа – заплетенная в шишку коса, и очки, которые она постоянно опускала, перед тем, как что-то сказать – все это придавало очень строгий вид.

Женщина с неприязнью посмотрела на девушку и отчеканила:

– Немедленно одевайся, а потом…

Ларисинья сделав вид, что ее это не касается, продолжала дальше стоять.

– Ларисинья, не зли меня! – прохрипела женщина.

Девушка мгновенно повернулась и прорычала:

– А то что? Ударите?

Гувернантка сморщилась, вспоминая неприятный случай пятилетней давности. Принцесса сидела в своем саду, пересаживая черные розы в центр, создавая рисунок дракона. Олироне в этот день отказали в прошении выделить усадьбу в награду за заслуженную работу, напоминая, что это случится только тогда, когда наследнице исполнится двадцать лет. Сгоряча она решила вымесить зло на виновнице и направилась к ней. Оскорбления и злые слова про мать уже не производили должного эффекта на грязную девчонку, и женщина замахнулась прутом, ударяя девочку по руке и спине.

Когда Ларисинья к ней повернулась, женщина мгновенно поняла, что ее воспитанница уже не сдерживает себя, как раньше. Голубые глаза превратились в синие куски льда, источая гнев и обиду. Она была в ярости и не скрывала этого.

Тихие слова срывались с розовых губ. Руки крепко сжимали горсти земли. Как только наследница золотой гильдии замолчала, произошло невиданное. Деревья стали шумно раскачиваться, скидывая листья на обидчицу, задевая лицо, отчего та принялась кричать, требуя прекратить безобразие. Земля задрожала под ногами, и воспитательница повалилась на траву. Черная масса поверхности Гильдорга превратилась в плотное полотно, оживая, поднимаясь и укрывая жестокую женщину, не давая ей возможности дышать.

Олирона до сих пор помнила тот ужас, когда едва не задохнулась от земли и листьев во рту, а потом все резко прекратилось. Нянька ничего тогда не сказала своей воспитаннице, ни слова, только дрожащими руками отряхнула платье и заплакала, от страха даже не осознавая своих действий. С этого самого дня она никогда не поднимала руки на драконицу, боясь ее неконтролируемого дара, считая его наследным проклятьем от матери.

– Ты должна идти… Прибыл твой жених, и он желает видеть свою невесту, – произнесла гувернантка, поправляя очки на лице. – Советую не ссориться с будущим мужем.

Девушка помолчала, а потом медленно направилась к кровати и с пренебрежением схватила нарядное платье. Несколько секунд смотрела на него и сухо проговорила:

– Вы опоздали с советом, и к тому же… я не собираюсь замуж за наследника черной гильдии.

– Тебя не спрашивают, – процедила Олирона, получая удовольствие, что все будет не так, как хочет наглая упрямая девчонка.

Ларисинья повернулась к гувернантке и с милой улыбкой поинтересовалась:

– Не дождетесь, когда сможете спрятаться в своей новой усадьбе и давиться собственной желчью? Не переживайте, скоро это случится, я очень надеюсь!

Олирона сжала руки в кулаки и пошла на мерзавку, с каждым днем все больше переходящую черту контроля, но тут же остановилась, заставив себя успокоиться. Такого стойкого неподчинения она никогда не видела. А отец этой гадкой девчонки позволял ей подобное поведение после случая с убийством лошади, когда он решил проучить непокорную дочь. Девушка не только оживила любимое животное, но и накрыла землей всех присутствующих. Не ожидая такой мощной необъяснимой силы, охрана владыки посчитала наследницу колдуньей, точно такой же, какой была ее мать, и владыка увидел в них угрозу.

Через сутки все свидетели происшествия необычайным образом исчезли, осталась только одна нянька, но и ее через день вызвал к себе Тарентор, наглым образом намекая на такой же исход, если информация о дарах наследницы будет известна драконам.

Безумный липкий страх поселился в душе драконицы. Не столько перед силой девчонки, наказывающей по справедливости, сколько от жестокости мерзкого подлого владыки, уничтожающего любого, кто может препятствовать его владению золотой гильдией. Ларисинья для него главное звено пророчества, обеспечивающее ему богатство и могущественную власть.

Наследница после этого случая перестала общаться со всеми, только изредка при необходимости посещала праздники, однако ее совершенно не волновала судьба гильдии. Олирона понимала: было что-то такое, чем отец шантажировал свою непокорную дочь, ведь она все же выполняла обязанности наследницы. Саму же девочку интересовали только животные, которым она была безгранично предана, и земля, подчиняющаяся ей.

Не выдержав, гувернантка прошипела:

– Как я хочу, чтобы твой муж оказался настолько жестоким, насколько ужасны о нем слухи, и обращался с тобой, как с рабыней. Ты заслуживаешь самого сурового наказания за свое непозволительное поведение.

Ларисинья усмехнулась и произнесла:

– Просите лучше у Туран, может быть, они и сжалятся над вашими молитвами.

– Ты… ты…

– Я попрошу оставить меня, – не показывая своих чувств, выдавила девушка, проклиная свою жизнь, законы и правила золотых драконов.

Как только захлопнулась дверь, она быстро переоделась в голубое простое платье, проигнорировав приготовленное одеяние, не собираясь стараться для Конера, и посмотрела в огромное зеркало. Вполне нормально. Впрочем, как и обычно.

Села на кровать и руками схватила небесно-бирюзовое покрывало. Разрывая его выступившими когтями, попыталась усмирить свою драконицу. Тяжело… очень тяжело все держать в себе и мечтать о лучшем. Сколько бессмысленных попыток побега, когда в очередной раз они ругались с отцом. Но магия властелина золотой гильдии не выпускает ее, удерживая в этом плену, да и обещание… возвращает назад.

С отцом она не разговаривала, только изредка, вынужденно, в основном на праздниках, где она обязана была появляться. Да, возможно, она неправильная дочь, жестокая и бездушная по отношению к своей гильдии драконица, но Тарентор сам этого хотел, пряча в башне, наедине со злобной женщиной, убеждающей ее ежедневно, какое она ничтожество.

Воспитательнице всегда было все равно, что она хорошо училась, старалась быть самой лучшей, являлась умнее и грамотнее любого дракона своего возраста. Превосходная наездница и добрый ребенок. Но для Олироны она всегда была мерзким отродьем, занимающим не свое место. А для драконов она – изгой, больная наследница и ненужная невеста.

Девушка поднялась с постели и направилась на выход, рассчитывая отметиться на празднике и уйти в свою комнату. Олирона ждала ее в саду, с ненавистью смотря на темно-синие кусты роз. Но какие бы чувства женщина не испытывала, она никогда не смела уничтожить даже травинку, опасаясь гнева наследницы.

– К жениху следует идти в жел… – презрительно заворчала гувернантка, оценивая внешний вид девушки.

– Я прекрасно осведомлена, – с вежливой улыбкой перебила наследница и прошла вперед. За ней следовала Олирона, недовольно шипя всю дорогу.

На огромной открытой необъятной поляне, где обычно проходили вечерние праздники гильдии, было оживленно и весело. Все танцевали, веселились, а некоторые сидели за столами, наслаждаясь разнообразными блюдами.

Девушка медленно приблизилась к отцу, побелевшему от ее неподобающего вида, и тут же встретилась взглядом с наследником черной гильдии. Мужчина непроницаемо смотрел на нее, ожидая хоть какой-то реакции, но Ларисинья делала вид, что ничего не замечает.

А почему бы и нет?! Три года ему было некогда даже приехать и познакомиться с ней, а сейчас уже она не испытывала счастья от их встречи, надеясь на то, что черный дракон оскорбится и улетит в свою гильдию.

Тарентор и Вердарф, владыки, пожали друг другу руки, радуя драконов двух гильдий предстоящей помолвкой наследников, а девушка в эти невыносимые секунды чувствовала себя как в клетке, ощущая тяжелый голодный взгляд мужчины.

Происходящие события Ларисинью больше не интересовали. Девушка думала о своем, не слушая и не желая участвовать ни в чем. Но как только Тарентор поздравил всех с лунным праздником золотой гильдии, и драконы продолжили веселиться, наследница поспешно направилась к отдаленному одинокому костру, желая быть подальше ото всех.

Пламя костра танцевало свой танец, и девушка завороженно смотрела на него, оценивая красоту безумной неуправляемой стихии. Почувствовав приближение наследника, замерла, ощущая, как кожа покрывается мурашками.

Странно она реагирует на этого мужчину, даже очень. Может быть, черный дракон является ее истинной парой? Нет. Боги не могут быть так суровы! Ей никто не нужен, особенно эгоистичный жестокий наследник бездушной династии, отличающейся суровыми порядками и законами. Тем более, такой дар богов – редкость, и можно достоверно узнать о нем только в постели, по окончании полового акта, а запах… это подсказка, а не истинная точность.

Поэтому драконы не могут убежденно утверждать и знать о своих парах, в отличие от других оборотней: мутари и гиборгов. Дикие племена доподлинно узнают свою пару по запаху за несколько миль.

В Гильдорге, если пара не была истинной, но двое чувствовали привязанность и хотели детей, они шли к знахаркам, а те помогали им в решении этой проблемы за огромную сумму золотых. Всем, за исключением красных драконов, проклятых черной ведьмой. Тем никто не мог помочь в искусственном создании семьи. Они были обречены на вымирание.

– Ларисинья, можно пригласить тебя на танец? – спокойным тоном осведомился мужчина, но девушка лишь покачала головой и выдохнула:

– Я не танцую. Прошу извинить.

Мужчина молчал, и драконица с облегчением решила, что он ушел. Но через мгновение горячие сильные руки обхватили ее талию, отчего она застыла как статуя. Еле дыша, повернулась к Конеру и изумленно посмотрела ему в глаза.

Тяжелый голодный взгляд зеленых глаз обжигал лицо, тело и душу. Девушка чувствовала себя в клетке, потому что ее неимоверно волновал этот сильный мужчина. А она больше всего на свете хотела свободы. Не желая подчиняться своему разгоряченному телу, ненужным желаниям, она гордо подняла подбородок и отчетливо процедила:

– Не смей ко мне прикасаться, дракон!

– Ты моя невеста! – прорычал Конер, не желая отпускать маленькую дикую птичку, желающую улететь от него, чего он позволить ей уже не мог.

– Никогда! – раздалось шипение в ответ.

– Один танец, и я не буду больше приставать, – вежливо предложил мужчина, решив пойти на уступку, чувствуя, как его тело горит в бешеном огне только от взгляда этой дикой девочки. Его пары.

Черный дракон в этом даже не сомневался! С первой секунды, когда увидел ее обнаженной там… у озера. Живописная картина до сих пор стояла перед глазами, и он мгновенно возбудился, а его зверь свирепо зарычал, желая получить свою пару немедленно.

Ларисинья чувствовала нежнейший чистый запах возбуждения, затрагивающий струны ее тела невыносимой тоской, которую она отчаянно глушила, и задумалась. Лучше согласиться на танец, а потом уйти. Свадьба будет не скоро. У нее еще есть несколько лет до вступления в брак, чтобы сбежать. Клятва, данная отцу, держит ее только до этого времени, а потом ее ничто не остановит.

Как только они оказались на поляне в кругу танцующих, полилась завораживающая музыка. Девушка со стоном выдохнула горячий воздух, сетуя на столь интимный танец, где танцующая пара максимально соприкасается телами друг с другом. Лари отступила назад, но мужчина сильной хваткой потянул возлюбленную в страстный водород льющейся музыки, не обращая внимания на ее панику, полностью погрузившись в бездонный омут прекрасных глаз.

Обжигающие прикосновения, звериный взгляд, горячее дыхание сводили с ума, и Ларисинья уже ненавидела своего жениха, вломившегося в жизнь и так сильно воздействующего на нее.

К концу танца она прерывисто дышала, с нетерпением ожидая окончания пытки. Лишь только прозвучали последние аккорды, девушка попыталась вырваться, но мужчина не отпускал, сильнее прижимая к себе.

– Отпусти, – прорычала Ларисинья, оглядываясь по сторонам, с ужасом отмечая, что они уже не находились на поляне, а чуть вдалеке у костра, отдельно от всех.

Чужие взгляды драконов, усмехающихся и завидующих, еще больше раздражали наследницу, искренне не желавшую вновь быть источником сплетен.

– Ты обещал, – выдохнула она, поражаясь сильной хватке грозного мужчины.

Конер втянул воздух, и, уловив нежнейший аромат спелой земляники, исходящий от нее, хрипло выдал:

– Хорошо, но можно тебя проводить?

– Запрещаю, – девушка вздернула подбородок вверх, сверкая бездонными темно-синими глазами. – Отпусти меня!

Наследник черных драконов освободил девушку, недовольно скрипнув зубами. Он с тоской отметил, что ее стройное манящее тело сводит его свирепого дракона с ума, в эту секунду от злости и разочарования он готов был крушить все вокруг.

– И не смей меня преследовать, дракон! – процедила наследница, мгновенно разворачиваясь и направляясь в сторону закрытой части дворца, где она жила.

Проследив за девушкой, пока она не скрылась из виду, мужчина сжал руки в кулаки и зарычал. Тихое приближение друга он почувствовал еще до того, как услышал ехидные слова.

– Да-а-а, ну ты брат и попал. Умудрился встать поперек горла такой красавице! – довольно оскалился никтрот, надкусывая сочный фрукт. – Даже не знаю, пожалеть тебя или предложить напиться.

– Ревон, заткнись, – рявкнул черный дракон.

– А что… не каждый день мой единственный друг умудряется влюбиться в холодную принцессу.

– Ларисинья… моя пара!

– Уверен?

– Да! – прорычал мужчина, ни на секунду не сомневаясь в своих словах.

Ревон замер, внимательно рассматривая шалоно – спелый кисло-сладкий зеленый фрукт, а потом вновь укусил и, тщательно прожевав, скривившись на мгновение, добавил:

– Что за сорт? Кислятина! Могли бы и сладкие поставить на стол! Ну да ладно… Слушай, а может ее выкрасть? Я могу! Проведете несколько деньков в интимной обстановке и все, отношения наладятся. Дамы такое любят. Не раз практиковал…

Наследник придирчиво посмотрел на ухмыляющегося друга и недовольно заметил:

– Ларисинья не похожа на твоих обычных девушек.

– Еще бы, не имею привычки соблазнять мегер. Это не для меня.

– Ага…договоришься. Боги услышат, и встретишь свою неповторимую змею, и уже будет не до смеха.

– Сплюнь! Мне такого не нужно! Так сказать, нежная душа требует особой ласки, но как только мне захочется узнать все «прелести» жизни, загляну к другу в гости…

– Ревон… – проворчал Конер. – А нельзя без этого?!

– Да ладно, не буду, хотя как не сказать, когда ты так… Все, молчу. Давай домой?! Думаю, твоя невеста не одарит тебя вновь своим вниманием. Ну а мы… отметим встречу с невестой, к тому же являющейся твоей истинной парой.

Конер покачал головой, надеясь еще и завтра увидеть своенравную драконицу, и, буркнув себе что-то под нос, направился в сторону сада, куда ушла девушка.

Никтрот внимательно смотрел вслед другу, задумчиво размышляя о своем, а потом перевел взгляд на роскошную девицу с серебристыми волосами, очень даже призывно танцующую у огня. Предвкушающе оскалившись, выкинул шалоно через плечо. Незамедлительно направился к завораживающей особе, довольно соглашаясь с другом, что действительно, стоит остаться здесь и познакомиться со всеми прелестями золотых драконов. Тщательно и с особым усердием!