Глава 6

От него не сбежать и не спрятаться. Можно даже не пытаться. Это и пугает больше всего.

– Меня не волнует, что испытывают принадлежащие мне вещи. А ты моя. Вещь.

То, как он произносит слова, выдаёт наличие в нём хоть каких-то эмоций. Жизни.

Злость и раздражение на маленькую непокорную девчонку.

Прищуриваюсь. Вот они, вижу их. Чувства. Да, не любовь это, конечно. Не моя безумная влюблённость, которую я ещё не успела в себе умертвить. Но лучше, чем обычный холод каменной статуи.

– Не можешь со мной справиться. Да, Сабуров? Поэтому так бесишься? – тявкаю на него, как чихуахуа на добермана, клацая зубами.

Наблюдаю, как из его ноздрей выходит пар. От мороза. Но ощущение, будто быка разъярила красной тряпкой.

Подходит снова ближе, едва не наступая на носки моих ботинок. Шаг за шагом, пока я не упираюсь спиной в стену подъезда.

– Меня бесит, что ты, маленькая неблагодарная идиотка, появилась в моей жизни. Бесят твои попытки сбежать, улизнуть, продаться другому, – рычит, как разъярённый лев, наклоняясь ниже. Наши носы соприкасаются, но в порыве гнева он не обращает на это внимания.

Из-за его близости значение сказанных слов медленно доходит до сознания. Он так близко, что я почти ощущаю его тёплое дыхание на своей щеке.

Мне хочется вывести его из привычного равновесия. Заставить пойти против собственных убеждений и устоев. А как ещё я, нищая, лишённая силы и влияния девчонка могу ему отомстить?

И совершаю самый дикий, необдуманный поступок в своей жизни. А их за плечами навалом. Решаю, что способна растопить ледяное сердце чудовища.

Он высокий, и я поднимаюсь на цыпочки. Нас разделяет какой-то сантиметр, который я решила преодолеть. Ведь сам он не опустится до поцелуя с девчонкой, просившейся ему на содержание. В обмен на своё тело.

Тыкаюсь в его губы. Они тёплые. Своими окровавленными, перепачканными моей и чужой кровью. Я забыла об этом. Не подумала, что он может отвергнуть меня, испытав отвращение. Это же мерзко – целовать кого-то в крови?

Но не могу остановиться. Рукой провожу по задней поверхности его шеи, притягивая чуть ближе. Потому что это не похоже на поцелуй. На дыхание одним воздухом похоже.

Он не двигается, ошарашенный моим поведением.

Медленно обвожу язычком его нижнюю губу. Мне так сладко, что едва не пищу от восторга. Другой рукой касаюсь небритой щеки.

Во мне всё разрывается от радости. Лопается внутри, как воздушные шарики в газировке. Я столько мечтала об этом моменте, что забываю обо всём на свете.

Но эйфория длится недолго. Он не отвечает.

Просто стоит.

От разочарования хочется заплакать и убежать. Попытка оказалась пыткой и пора опуститься на пятки. Разорвать контакт.

Но моя рука, что мгновение назад касалась его щеки, оказывается сжатой стальными пальцами, стоило мне попробовать её убрать. Он удерживает меня в странном положении. Полуповисшей в воздухе.

– Куда? – хриплый, сдавленный голос, раздражает мой слух, пробуждая желание ластиться об его брюки, как уличная кошка.

А через секунду притягивает к себе, обжигая мои губы поцелуем. Так сильно прижимает к своему телу, что сквозь распахнутую куртку я чувствую пуговички на его жилете.

Мышцы ослабевают. Кажется, что вот-вот упаду. И цепляюсь обеими руками за его шею, повисая на ней.

Во рту вкус крови и его языка, скользящего по моему.

Теперь он контролирует поцелуй. Руководит им. Грубо, стремительно, показывая свою власть надо мной. Превращая меня в абсолютное ничто. Без него.

Желание плавится между ног, и я сама становлюсь податливой, как растопленный мёд. Мягкой. Дающей всё то, что он забирает. А он забирает всё без остатка. Ничего не оставляя.

Его рука, поглаживая поясницу под курткой, добралась до оголившегося кусочка кожи на спине. Пальцы прошлись по позвонкам вверх, задирая кофточку выше. Почти невинные прикосновения заставили меня застонать, выгибая спину, сильнее вдавливаясь в его торс. Словно электрический ток оголённого провода вошёл в тело, пуская разряды по венам. Желание сносило крышу.

Конечно, я и раньше целовалась. Где-то в прошлой жизни. Но Сабуров стёр воспоминания о парнях, пытавшихся возбудить меня своими влажными губами. Оставив только себя.

И сейчас я горю. Как самое яркое пламя, зажжённое им.

Мы отстраняемся, дико глядя друг на друга. Дышим тяжело.

Его рот перепачкан моей кровью, мои губы саднят. Но удовольствие заглушило боль. Наоборот. Я в эйфории.

Стоим посреди двора. На потеху бабкам, для которых я тоже проститутка.

Он потерял контроль. Вот что произошло. Выражение его лица оторопелое. Всё же он не совладал с собой. Хотя мог бы привычно равнодушно оттолкнуть. Сделать вид, что наши отношения ограничены рамками договорённости. Согласно которой я отрабатываю долг. А он учит меня жизни.

Пытаюсь убедить себя, что этот поцелуй ничего не значил. Вру. Ничего более потрясающего я ещё не испытывала. Но это только ради маленькой мести. Вредительство. Мелкое пакостничество. Показать ему, что он не так силён, как ему кажется. Что и в его броне есть бреши. А я знаю куда стрелять.

Я не забуду испытанное унижение. Хочу, чтобы теперь он оказался на моём месте и сгорал от желания.

Но вернуться в привычный образ у него заняло времени гораздо меньше, чем мне понадобилось для нормализации пульса.

Сабуров отодвигает меня от себя. Касается своего рта и видит на пальцах отпечаток крови. Хмурится. Затем оборачивается к охране. Не говорит даже. Кивает. И они тут же подбегают к нам.

Наверняка они видели всю сцену. Не могли не видеть.

– В машину её. И друга её запакуйте, – даёт указание человеку, что держит меня.

Я моргаю, как глупая курица, не в силах поверить, что после испытанного он вновь ведёт себя так. Бесчувственно.

Глава 7

Пока меня тащат одни, я вижу, как другие хватают Та́ми под руки. Он даже не сопротивляется. Понимает, что бесполезно. Вывожу губами: «Прости».

Знала бы, что так всё завершится, не позвонила бы ему. Надо теперь как-то вытащить его из передряги, в которую он попал по моей вине.

Меня бросают на заднее сиденье автомобиля Сабурова. Не ценный груз. Мешок с картошкой.

Адреналин начинает отступать. К эмоциям добавляется смятение и опустошение. А ещё стыд. Неловкость.

Да, он ответил в итоге на поцелуй. Но так… будто нехотя. Заставляя ощутить себя девчонкой, которая вешается на его шею. А мне и без того досталось унижений.

Я-то рассчитывала на иной результат. Что он потеряет голову. Как же. Похоже, она крепко привинчена.

Прилипаю к заднему стеклу автомобиля. Ратмир стоит около той машины, в которую затолкали Та́ми. Что-то объясняет своему верзиле. С тревогой за всем наблюдаю. Куда теперь нас? На заброшенный склад избивать и пытать? По крайней мере, люди Сабурова выглядят так, словно ежедневно накрывают головы врагов хозяина чёрными мешками, а потом по частям перекладывают в другие мешки. Криминал для них обыденность.

Только сам Ратмир на их фоне похож на бизнесмена, которого оторвали от дел. В этом привычном костюме с иголочки, в белой рубашке, заляпанной брызгами крови. Будто так и надо.

Он оборачивается к своему автомобилю и ловит мой взгляд. От которого я вздрагиваю и отворачиваюсь, смирно усаживаясь на сиденье. В его глазах обещание расправы.

Через минуту дверь распахивается, и занимает водительское сидение. Смотрю на него в ожидании. Молчит. Только бросил мимолётный взгляд в зеркало заднего вида. Заводит машину и трогается с места. Следом двигаются его подручные. И тишина.

Перелезаю на переднее сиденье. Хочу видеть его лицо.

– Мне некому было позвонить, – мягко стелю, смотря на него со всей кротостью, на которую способна. Ради Та́ми. – Твоего номера у меня нет. Что мне оставалось, по-твоему?

Умалчиваю, что, даже будь у меня десять его номеров, в жизни бы ему не позвонила.

– Пристегнись, – приказывает.

Вздыхаю и выполняю сказанное.

И как общаться с тем, у кого эмоциональный диапазон как у зубочистки?

Хотя он целуется как бог. У меня трусики до сих пор влажные. Ёрзаю на сиденье. Заталкиваю обратно воспоминания о поцелуе.

Отвернулась от него, уставившись на пролетающий за окном городской пейзаж. Сжалась на кресле, размышляя, как теперь найти Аню. От этих дум стало страшно и грустно. Хоть бы ей ничего не угрожало.

А сегодня ведь Новый год.

Подумала о том, что мы должны были провести этот день вместе. Слеза скатилась по щеке, и я украдкой её вытерла. Всё равно Сабурову плевать на мои чувства. Меня даже не сильно волновало, какую кару за побег он придумает. Потому что, казалось, самое страшное уже произошло. И я не о кошмаре, случившемся в квартире дедушки. А о пропаже сестры.

Как бывает после бурных эмоций, сейчас я скатилась на самое дно. Весь мир представлялся мрачным, враждебным и жутким. А олицетворение всего этого сидело за рулём.

Центр города. Москва яркая, украшенная к праздникам. Сообразила, что вновь окажусь там, куда он всегда привозил меня. Побитой.

Сабуров припарковал автомобиль на подземной стоянке. Обошёл машину, вытащил меня из неё. В груди выросла огромная дыра. Пустота. Только ветер гуляет и гоняет сухие ветки.

Путь мне был знаком, но он, будто опасаясь, что я дёрнусь и сбегу, вёл, положив руку на поясницу.

Не знаю, почувствовал ли он моё эмоциональное состояние, либо что-то иное послужило причиной его поведения. Но… он был на удивление мягок. Хоть и молчалив. Видимо, решил отложить казнь.

Квартира казалась пустой. Тихой и тёмной. Интересно, он оставит меня здесь и уедет праздновать? Грустно будет провести этот день в одиночестве. Губы сами собой обиженно надулись.

Вновь слёзы накатывались на глаза. Устало прислонилась плечом к дверному проёму, наблюдая, как он раздевается.

Пальто вешает в шкаф, под ним костюм-тройка. Что ж ты, сука, такой красивый?

Сабуров поймал мой взгляд. Подошёл ближе, помогая снять куртку. Хотя я даже не прикладывала к этому усилий. Ни сил, ни желания не нашлось. Полная апатия.

– Снимай ботинки, – тихо произносит. Какая-то новая интонация. Он просит? Только поэтому, надавливая носком на пятки, и вылезаю из них.

– Ты давно ела?

Пожимаю плечами.

– До того, как меня бросили в погреб, – едкий ответ.

Рана на губе засохла. Говорить стало больно. Даже не понимаю, как могла с ним целоваться. Ужасно ныло.

Голода не чувствовала. Желудок забыл, что такое еда.

Ратмир привёл меня в ванную комнату и усадил на бортик. Не понимала, чего он хочет. Наблюдала за его движениями словно со стороны.

Сначала он снял жилет, оставшись в рубашке и брюках. Уже чуть больше похож на человека, а не на карательную машину.

– С кем собиралась провести этот день? – смотрит, будто прожигает насквозь.

Чувствую исходящее от него напряжение. Только не понимаю, чем оно вызвано.

– С сестрой, – отвечаю глухо. Глаза на мокром месте. По щеке скатывается слеза. И меня пробивает током, когда Сабуров смахивает её большим пальцем.