Глава 4

Попытка передвигаться на двух ногах, как это делают все нормальные люди, успехом не увенчалась, и я решила, что выпендриваться и кому-то что-то доказывать в пустом, заброшенном доме не имеет никакого смысла – встала на четвереньки и поползла к лестнице, где меня ждал очередной неприятный сюрприз. Не знаю, сколько лет эти руины сиротливо гнили посреди леса, но доски на ступенях подпортились основательно. Вдобавок на улице шёл дождь, и с потолка накапало множество разного размера лужиц, что делало моё путешествие ещё более экстремальным.

Грязно. Мокро. Холодно. И я, такая красивая, одетая только в футболку и постоянно сползающие с меня спортивные штаны, самозабвенно ползу на карачках вниз, подметая спутанными космами скользкие, хлипкие ступеньки. Медленно ползу, осторожно, опасаясь проломить скрипящую подо мной конструкцию и навсегда остаться где-нибудь там, внизу, в сыром подвале, который в этом «особнячке» наверняка выглядит ещё более ужасающе, чем то, что находится на поверхности.

Здоровая злость вкупе с желанием поскорее встретиться с Наташкой и высказать подруге всё, что думаю по поводу её обо мне заботы, подбадривали меня примерно до середины первого лестничного пролёта, где я с полчасика отдышалась и поползла дальше. Руки замёрзли. Поскольку я не планировала побег из уютного тепла своих галлюцинаций в промозглость сентябрьского дня, то, естественно, обуться не удосужилась, и босые ноги замёрзли тоже. Да что уж там… Я вся замёрзла, только в тот момент мне было не до жалости к себе – инстинкт самосохранения гнал наружу из кошмарного строения куда-нибудь к асфальтированной дороге, по которой хотя бы раз в день проезжают сердобольные граждане в машинах с включенными печками.

Как в мультике про Масленницу – раз, два, три четыре… Нет, всё-таки быстро передвигаться на четырёх конечностях способны только те представители животного мира, которых природа специально так устроила. Вдобавок я умудрилась напороться ладонью на ржавый гвоздь, что было совсем уже некстати.

Лестница, крошечный холл, заветная парадная дверь… Закрытая, естественно. И наверняка заколочена снаружи несколькими досками. Сидя на грязном полу, я старательно пинала её закоченевшими ногами до тех пор, пока не поняла, что это бесполезная трата сил и времени.

– Помогите кто-нибудь! – истошно завопила, давясь слезами, и пнула ещё раз.

* * *

– Ты прав, она действительно там.

– Я не глухой.

– И?

– Это ловушка, Лерц. Я не пойду туда.

– Тогда твоя ведьма приберёт эту девчонку к рукам.

– Злата не моя и никогда моей не станет.

– Но она-то думает иначе. Посмотри, сколько усилий только ради того, чтобы тебя заполучить. Это которая уже по счёту нора?

– Я не считал.

– А зря. Ты хотя бы понимаешь, что будет, если твоя мышка встанет на её сторону?

– Да, ведьма пробьёт для себя путь в Навь, и я не смогу спрятаться от неё ни в одном из миров. Я помню, Лерц, и знаю, что на самом деле стоит за всей этой благотворительностью. Айрин не будет ей помогать.

– Ты уверен?

– Более чем. Она найдёт способ выбраться оттуда.

– И что потом?

– Я её отпущу.

– Почему? Она ведь нужна тебе.

– Лерц, я не смогу сделать это с ней, понимаешь? Айрин… Она… Нет, только не она.

– Ясно, дружище. Ты влюблён. Что ж, тем хуже для тебя, потому что времени на поиски другой подходящей ведьмочки у тебя уже почти не осталось.

* * *

Я их слышала. Не разбирала, о чём речь, но этот бархатный, глубокий голос спутать с другим было просто невозможно. Айрин… Только этого мне не хватало. Развлекаться с вымышленным красавцем во сне – это одно, а осознавать реальность его существования – совсем другое.

Во рту пересохло, по спине поползли мурашки размером с грецкий орех, и я на четвереньках рванула куда-то вглубь дома, мечтая только об одном – найти какой-нибудь укромный уголок, забиться туда и стать невидимой. Это у меня сил нет даже на ноги встать, а у моего-то преследователя они есть. К тому же, он там не один. Вдвоём им ничего не стоит выломать дверь, вытащить меня отсюда за шкирку и…

А что «и»? Зачем я им, если всё это было просто игрой моего воспалённого воображения? Ведь теперь нет ничего – ни ведьм, ни призраков. И демонам, получается, тоже взяться неоткуда. А если он не демон? Если он обычный человек? Бывает же так, что люди снятся друг другу, а потом неожиданно встречаются? Или не бывает? И почему я решила, что это именно он? Только потому, что похожий мужской голос произнёс имя, которым в романтических снах называл меня непонятно кто? А если это и правда он? Вдруг демоны умеют в настоящих превращаться? Как там Пашка говорил? До постановки подтверждённого обследованием диагноза врач должен исходить из худшего. Что может быть хуже реального демона? Даже эта стервозная Злата в разы лучше, потому что она мне хотя бы выбор предоставила, а этот если до меня доберётся, то точно пиши пропало.

Разбираться, что реально, а что нет, было некогда – нужно было прятаться. Жаль, что я не опоссум, а то бы просто грохнулась на пол, прикинулась мёртвой и начала вонять, чтобы все от меня отстали. Ну почему Наташка не могла просто отвезти меня домой и оставить там доживать последние часы? Вот вечно она лезет, куда не просят, со всей этой мистикой.

А прятаться-то, как выяснилось, было негде. По пустым комнатам первого этажа гулял сквозняк и сновали мыши. Мебели, как таковой, не обнаружилось. Межкомнатные двери отсутствовали или криво болтались на ржавых петлях и сиротливо поскрипывали, грозя зашибить неуклюжую гостью, ползающую туда-сюда с совершенно безумным взглядом. Обратно на второй этаж я бы вряд ли забралась, а вот спуститься в подвал – запросто. Легла на живот и, цепляясь руками за ступени, съехала вниз, пересчитав при этом рёбрами все неровности. Зато быстро и практически бесшумно. Только вот дверь под лестницей оказалась запертой на здоровенный навесной замок, а чуть повыше под чьими-то ногами уже скрипели прогнившие старые доски.

Я не слышала голосов или того, как они открыли входную дверь, но постепенно приближающийся звук шагов был таким отчётливым, что сомнений по поводу присутствия в доме кого-то, кроме меня, не осталось. Сердце заколотилось с невероятной скоростью, в ушах зашумело, перед глазами заплясали серые мушки, и я поняла, что прямо сейчас впервые в своей жизни потеряю сознание от страха.

– Ну что? Убедилась, что по эту сторону моих владений тебя не ждёт ничего хорошего? – раздался сверху насмешливый голос Златы, и мой мозг наконец-то принял решение ненадолго отключиться.

Не могу сказать с уверенностью, что это был именно обморок. Я просто скользнула в спасительную тьму, но уже в следующее мгновение вынырнула из неё – в тёплой комнате с розово-зелёными полосатыми обоями. На диванчике, услужливо растянувшемся на длину моего роста. В дверном проёме, прислонясь плечом к косяку, стояла ухмыляющаяся черноволосая ведьма и медленно постукивала по ладони чем-то вроде свёрнутого трубочкой пергамента.

– Я не пыталась убежать, оно как-то само получилось, – сразу же начала оправдываться я, вспомнив, чем была чревата попытка побега из этого гостеприимного местечка.

– Я знаю, – кивнула Злата, подвинула один из стульев поближе ко мне и уселась на него, закинув ногу на ногу. – Это я вывела тебя за внутренний барьер, чтобы ты могла понять, что тебя не обманывают.

– Внутренний барьер? – ухватилась я за первую попавшуюся тему, потому что не хотела сразу же переходить к обсуждению вопроса моего дальнейшего пребывания где бы то ни было. Такое надо на свежую голову решать, а не тогда, когда тебя трясёт от только что пережитого ужаса и непонимания происходящего.

– Всё это, – ведьма развела руки в стороны, демонстрируя, что говорит об окружающей нас действительности, – называется Ивилирион. Это один из крошечных блуждающих миров между Явью и Навью. Мыльный пузырёк, сквозь который видно одно, но внутри находится совершенно другое. Ты только что была на этом самом месте, но только не внутри, а со стороны Яви. В реальности это просто старая, полуразвалившаяся усадьба, со всех сторон окружённая лесом. Объект архитектурно-исторического наследия, не подлежащий сносу, но при этом никому не нужный. А здесь, внутри, всё совсем по-другому. Здесь это не полторы сотни квадратных метров гнилья, а что-то вроде небольшого санатория с отдельными домиками для постояльцев и административным корпусом для сотрудников. Чтобы защитить тех, кто здесь живёт, от любой опасности извне, вокруг Ивилириона создан наружный барьер, сквозь который сюда без моего ведома не может просочиться ни одно обладающее магией существо из Яви и ни одна нереальная тварь из Нави. А внутренний барьер нужен для того, чтобы престарелые колдуны и ведьмы, частенько забывающие о самоконтроле, не нарушили своим случайным колдовством естественный для Яви порядок вещей. Если коротко, то я берегу твой мир от нас, а нас – от твоего мира и Нави. Ты же слышала демонов снаружи?

– Да, но вы сказали, что это была реальность, а Василий говорил, что демоны живут в Нави…

– Явь и Навь всегда вместе, Ирина. Это сложно понять, но со временем ты разберёшься, что к чему. Надеюсь, теперь мне не придётся принимать в отношении тебя крайние меры? Ты дашь клятву не покидать мой мир?

– А демоны могут становиться реальными?

Я снова попыталась уклониться от важного решения, поскольку не хотела, чтобы оно было поспешным. Злата это заметила, и её лицо на одно короткое мгновение исказила гримаса недовольства. Всего миг, после которого пухлые алые губы снова растянулись в улыбке, но мне и секунды хватило, чтобы понять, что на меня всеми возможными способами старательно давят, подталкивая в нужном направлении. Пока что она пытается добиться желаемого пряниками, но если я продолжу упорствовать, то и кнутом наверняка не погнушается.

– Не погнушаюсь, – подтвердила ведьма и улыбнулась ещё шире. – И да, демоны иногда выбираются в Явь, хотя делают это крайне редко. Но ты была за барьером, поэтому слышала их со стороны Нави.

– Не думала, что это так неприятно, когда кто-то читает твои мысли, – скривилась я, окончательно запутавшись в её теории совмещения миров.

– Я обязана понимать, чего от тебя ждать. Если ты дашь клятву, в ментальном контроле не будет необходимости, и я оставлю все твои мысли тебе. Ну а до тех пор придётся потерпеть.

О, а вот и мелкий шантаж. Хочешь свободу мысли – откажись от свободы передвижения. И очень вовремя это всё – жертва напугана, измучена и ничего не понимает. С другой стороны, а что мне терять? Если всё это происходит со мной на самом деле, то в этом маленьком мирке под защитой ведьмы мне действительно будет лучше, чем там, где я никому не нужна, кроме Наташки. А если я схлопотала раздвоение личности и нахожусь сейчас на перепутье между нормальностью и безумием, то от меня в этом случае вообще ничего не зависит. Доктора меня вылечат, и клятва, данная вымышленной ведьме в состоянии глубочайшей неадекватности, потеряет свою силу и смысл.

– Хорошо, я клянусь, что останусь здесь и не буду предпринимать попыток сбежать, – я шмыгнула носом и честно посмотрела в глаза собеседницы.

– Навсегда останешься, – уточнила она.

– Угу.

Злата развернула пергамент, который в длину оказался чуть больше полуметра, и растянула его вертикально перед моим носом. Я бросила на древний документ быстрый взгляд и резко села, изумлённо выпучив глаза.

– Это что, кровь?

– Да, этот документ подписывается кровью. Символы в большом кругу сверху содержат в себе смысл клятвы. Видишь толстую линию, которая расходится вверх на три тонких? Этот символ означает путь магии. Маленькие значки вокруг пути символизируют верность, преданность, послушание, покорность и самоотдачу. В древности такой договор заключался на период обучения между колдуном или ведьмой и их учениками. Я внесла небольшие изменения, потому что у Ивилириона другое назначение. У здешних обитателей нет учеников, преемников и последователей. Оставив под этой клятвой свою кровь, ты отдашь свой жизненный путь не мне или кому-то ещё, а всему этому миру. Если бы ты заключала этот договор со мной, в центре круга располагалось бы моё имя, а здесь стоит знак Ивилириона.

– Это вот этот вот треугольничек с кляксой внутри? – сощурилась я, разглядывая рисунок.

– Это не клякса, а капля крови.

– Вашей?

– Да, моей, но это не значит, что я намерена взять тебя в рабство, – начала раздражаться Злата.

– А вот эти вот все отпечатки? Это всех, кто здесь живёт?

– Да. Всех, кто когда-либо принимал решение здесь остаться.

– А были такие, кто рискнул отказаться?

Меня снова начало заносить, но это получалось как-то неосознанно. Вроде ведь уже решила, что останусь, но нет, почему-то моё подсознание упорно пыталось вывести ведьму из себя. Злата на мой вопрос отвечать не стала, но я ответа и не ждала – не хотелось убеждаться в том, что она способна прикончить глупца, вздумавшего пойти наперекор её желаниям и принципам.

– И все эти люди здесь живут? – уточнила недоверчиво и, поморщившись, потыкала большим пальцем правой руки в сочащуюся ранку от гвоздя на левой ладони.

– На самом деле их не так уж и много, – успокоилась Злата, удовлетворённо наблюдая за тем, как я оставляю свой отпечаток рядом с другими. – Со стариками ты, насколько мне известно, уже познакомилась. Их шестеро. Есть ещё Марта. Она из своего жилища никогда не выходит, но это не мешает ей пудрить мозги остальным. Степана ты видела. Он у нас тут единственный мужчина в расцвете сил, и на нём, соответственно, вся мужская работа. Сестрёнки Ася и Яся тоже на подхвате – прибраться, завтраки-обеды, стирка, ну и прочее хозяйство. Они близняшки. Яся, кстати, тебе завтрак приносила. Ну и Василий, который всего лишь дух, что освобождает его от клятвы, но покинуть Ивилирион из-за барьеров этот несносный призрак всё равно не может.

– Всего двенадцать, считая вас и теперь ещё и меня? А остальные? – я кивнула на отпечатки, которых на пергаменте было не меньше сотни.

– Остальные умерли, – безразлично пожала плечами ведьма, подула на мой свеженький отпечаток и свернула документ трубочкой.

– А их призраки тоже здесь? Как Василий?

– Нет, – на губах Златы наконец-то засияла искренняя улыбка. – Раньше были здесь, и ты не представляешь, чего мне стоило с ними справляться. А потом появились Порфирий с Василием, и стало намного спокойнее.

– Почему? – подозрительно нахмурилась я.

– Потому что Порфирий у нас – пожиратель неупокоенных душ. Он за счёт этого и жив до сих пор. Переваривает остаточную магию усопших в жизненную энергию и в ус не дует. Ему уже почти триста лет, хотя выглядит всего на восемьдесят.

– А, так вот почему он на брата охотится? Чтобы и его переварить?

– Именно так, но это моё упущение. Не подумала, что, когда призраки закончатся, Порфирий начнёт на живых коситься. Только тогда спохватилась, когда девчонки обнаружили, что Васькино тело уже остыло.

– Ужас.

– Согласна, но всегда есть то, чему не научишься, пока не совершишь досадную оплошность. Дай сюда руку.

– Зачем это? – напряглась я, инстинктивно сжав кулаки и сунув их за спину.

– Рану твою залечу, – усмехнулась Злата.

– Подорожник я и сама прилепить смогу, – недоверчиво покачала я головой и покосилась на подоконник, где в горшке зеленели целебные листочки.

– А это ты тоже подорожником исправлять собираешься?

Она встала, отодвинула стул в сторону, положила на него свиток и руками нарисовала в воздухе арку, бормоча при этом что-то невнятное. Передо мной сразу же заискрились серебристые точки, количество которых стремительно увеличивалось до тех пор, пока сверкающая пыль не образовала приличных размеров напольное зеркало.

Лучше бы я в него не смотрела, честно. Скелет кикиморы в грязных лохмотьях. Было такое впечатление, что это не я там отражаюсь, а швабра, которой в дождливый день ступеньки на входе в торговый центр протирали. Костлявая, как смерть, которую на картинках рисуют. Волосы всклокоченные, глаза опухшие, вся в царапинах и ссадинах… Да уж, такое подорожниками вряд ли исправишь. Я аж прослезилась, так мне себя жалко стало.

– А можно мне в душ, что-нибудь переодеться, перекись и пластырь? – прохныкала жалостливо, тем самым демонстрируя отказ от магического и наверняка быстрого приведения меня в удобоваримый вид.

Злата вздохнула, но навязывать мне свои целительские способности не стала. Она просто лёгким мановением руки переместила зеркало к стене, где оно превратилось в арочный проход в другое помещение.

– Там душ и уборная. Спецовка и полотенца в шкафчике. Из комнаты не выходи пока, отдыхай, а завтра с утра я тебя с Мартой познакомлю. Сиделкой при ней пока что будешь, чтобы другие со своим наследием к тебе не приставали.

– А… – я открыла рот, чтобы спросить, почему тут все ходят в медицинской одежде, откуда Наташка знает о существовании этого мирка, какие тут правила и так далее, и тому подобное.

– Всё завтра, – отмахнулась от меня ведьма и ушла, не забыв прихватить с собой свиток, подтверждающий мою пожизненную принадлежность миру с красивым названием Ивилирион.

– Ну и ладно, – проворчала я ей вслед и тоскливо уставилась на проход в санузел, прикидывая, смогу ли осилить путешествие длиной в несколько шагов. Метра три до арки… Далековато, конечно, но главное ведь – это сила намерения, правда? Я час назад и не такие подвиги совершала.