Читать книгу «Английский дневник» онлайн полностью📖 — Елены Никовой — MyBook.
image
cover

Каждый последующий раз, когда мы приходим в Колледж за паркетом, мне становится немного жутко. Старая школа наполнена разными звуками. Слышны чьи-то шаги, какой-то стук, хлопанье дверей. Кажется, что в старом здании поселились привидения, которые противятся нашему вторжению. Но в действительности, одновременно с нами, на других этажах, трудятся такие же, как мы, шаровики! Странно, что мы еще ни с кем не столкнулись лбами. А я-то думала, что на такие авантюры способны только русские. И кто бы мог подумать, что почтенные англичане тоже могут заниматься подобными вещами! А вот могут.

Через несколько дней паркетный пол в зале снят уже на треть. Но это не только наша заслуга. Исчезли перила на лестнице, деревянные панели со стен, некоторые двери. Но нам надо поторопиться, чтобы успеть набрать нужное количество паркета. Да и желательно ни с кем не встретится – мы здесь все-таки чужие…

Паркет в нашем холле появляется через пару месяцев. Андрей перебирает паркетины, снимает лишнюю смолу и подготавливает пол. Мы покупаем специальную подложку под паркет, паркетный лак, берем напрокат циклевочную машину. В общем, придумали себе работу. Но все получилось: традиционная паркетная елочка стройными рядами покрыла пол.

С тех пор, кто бы из англичан не приходил к нам, они будут с восхищением говорить:

– О, у вас паркей фло!

И, возможно, этот паркет до сих пор лежит в той квартире…

В 2001 году все корпуса Колледжа Святого Стефана, за исключением главного белого здания, были полностью разрушены и снесены. А вот белый корпус сохранили, но перестроили в квартиры. Теперь это место называется Усадьба Святого Стефана.

Развод по-английски

Англия – это страна макулатуры. Почти каждый день ее забрасывают нам в узкое отверстие на входной двери. Местные газеты, рекламные буклеты, лифлеты. Я машинально все просматриваю. А вдруг пропущу что-то нужное.

Среди газет часто попадаются лотерейные скретч-карты.

Я стираю серебристые полоски, но никогда ничего не совпадает. Однако я знаю, что бывают и исключения. Это те уникальные случаи, которые происходят с кем-то другим, но ты всегда надеешься, что это произойдет и с тобой.

И, черт возьми, это действительно происходит!

В один прекрасный день я вытаскиваю из газеты очередную скретч-карту.

Читаю: потрите монеткой серебристую полоску на левой части карточки, затем на правой, и если сумма в фунтах, обнаруженная вами слева, совпадет с суммой справа, то вы станете ее счастливым обладателем.

Но это еще не все. Читаю дальше: если на обороте карточки под серебристым покрытием вы обнаружите число 10000, то выиграете дополнительно к первой сумме еще 10000 фунтов.

Просто из любопытства, смеясь над всем и над собой, я царапаю левую половинку карточки и обнаруживаю число семнадцать тысяч пятьсот. Что-то сразу слишком большая сумма в фунтах. Я уже почти заинтригована.

Начинаю аккуратно стирать правую полоску. Первой показывается цифра пять, потом ноль, единица… в конце снова ноль, и после единицы семь. Второе число семнадцать тысяч пятьсот?! Я не верю своим глазам.

Читаю все с самого начала. Сравниваю левую и правую части карточки. Все совпадает.

Черт, я обалдеваю! Этого не может быть. Мы выиграли семнадцать тысяч пятьсот фунтов!

Вот оно счастье!

Третье число меня уже не интересует. Нам и этого достаточно. К тому же, понятное дело, что там числа 10000 не может быть по определению. Ну, просто такого не бывает. А если и бывает, то, разумеется, не со мной.

И все же, надо бы поцарапать и на обороте. Я счищаю серебристый слой и снова не верю своим глазам: хорошенькое аккуратненькое толстенькое число 10000!

– Черт, черт, черт!!! – мое супер-эго бьется в истерике.

– Что ты там чертыхаешься? – кричит Андрей из своей студии.

Я иду к нему. Показываю лотерейную карточку и все перевожу. Вижу, как его глаза загораются.

– Нет, не может быть. Я не верю.

– Ты прямо как Станиславский. Не верю, не верю. Ну как же?

– Если ты все точно перевела, то все сходится.

– Как-то все очень просто получается. Раз – и почти двадцать восемь тысяч выиграли.

Андрей тянется за сигаретами.

– «Просто» – это для дураков. А на самом деле…

Так, у меня нет желания с ним заводиться, и я пропускаю конец фразы мимо ушей.

– Подожди, надо закурить. Так, давай еще раз. Переводи все сначала.

Я снова все перевожу. Все правильно – мы выиграли двадцать семь тысяч пятьсот фунтов. Господи, это же решение всех наших проблем!

Я кладу драгоценную карточку на каминную полку. Потом накрываю ее книгой, чтобы никто не увидел. Хотя кто к нам ходит? Но все-таки… Нет, лучше я положу ее в спальне и на всякий случай закрою окно. Ведь этот лотерейный билет – целое состояние!

Я ношусь с ним из комнаты в комнату и вдруг говорю себе: стоп! Так я могу вообще забыть, куда я его положила, и оставляю его открытым на полке в спальне.

Ночью я сплю тревожно. Мысль о выигрыше не идет из головы. Думаю, что надо показать эту карточку кому-то из англичан, так, на всякий случай, чтобы, когда мы будем получать деньги, нас не обвели вокруг пальца – мы же иностранцы.

На следующее утро мы с Андреем идем на Хай-стрит в офис к одной нашей знакомой и показываем ей билет. Джеки недоуменно смотрит то на меня, то на Андрея. Я читаю в ее взгляде, что мы или наивные, или дураки, а скорее, и то и другое вместе.

Джеки говорит, что по этому билету нельзя получить деньги.

Как так? Мы не верим. Может, она завидует и поэтому так говорит. Может, она думает, что только англичане должны выигрывать в английские лотереи.

Она возвращает нам скретч-карту со словами:

– Можете выбросить и забыть.

И все-таки я не пойму, почему она так считает.

– Джеки, но ведь тут четко все написано! И числа совпадают, и…

– Вот смотрите, где надо читать, – и она показывает две мелкие строчки внизу на обороте карточки.

Я с трудом читаю малюсенькие буковки: «Обладатель счастливой карточки до 31 декабря должен зарегистрироваться по телефону для участия в лотерее, тираж которой состоится в июне следующего года. Стоимость звонков…»

Я не могу поверить. Значит, все это для того, чтобы затянуть людей в лотерею.

Мы выходим из офиса ошеломленные.

O sancta simplicitas!13

Я, кажется, зациклилась на поисках работы. У меня появляется привычка просматривать вакансии.

В местных газетах всегда есть объявление в рамочке о работе из дома. Бесплатный информационный пакет и соблазнительная зарплата. Ни слова о работе, но есть телефон.

Всякий раз я игнорирую это объявление. Оно мне не нравится. Но мое упрямое эго шепчет, что может быть, это шанс.

Набираюсь храбрости и звоню. Автоответчик: оставьте свой адрес и номер телефона. Мы свяжемся с вами в удобное для вас время.

Я оставляю. Ждать приходиться не долго. Буквально через три дня приходит предложение о склеивании конвертов дома.

Для того чтобы начать работу, мне предлагают заплатить двадцать фунтов за пачку конвертов, которые надо склеить. А затем после склеивания мне заплатят сто фунтов. Я считаю: склеивание одного конверта стоит больше, чем сам конверт. Как такое может быть? Тут что-то не так.

На следующий день приходит еще два письма. В одном описывалась старая как мир игра и предложение вложить деньги в конверты и послать по пяти адресам. В другом с душещипательной правдивостью на двух листах рассказано, как еще вчера автор письма не мог оплатить свои счета, а уже через месяц купил себе Феррари. В жизни, оказывается, все просто. Надо только знать некоторые нюансы бизнеса. И так как он уже достаточно много заработал, он готов поделиться своими знаниями со всеми желающими. Весь свой опыт он изложил в подробной инструкции, следуя которой каждый может заработать деньги. Надо только послать чек на сорок фунтов автору письма, и он вышлет вам эту инструкцию.

Письма с предложениями сыплются каждый день. Лохотрон заработал.

Но с меня достаточно. Я уже знаю, что это такое, и не глядя выбрасываю всю эту макулатуру.

Незваные гости

Англичане очень обходительны, тактичны и всегда улыбаются. Они вежливы и внимательны. Они смотрят на вас невидящим взглядом, не буравят глазами. Их лица расслаблены, не напряжены, но совершенно бесстрастны. Губы всегда готовы растянуться в приветливую улыбку. Они такие же люди как мы, но совсем другие.

Я почти обожаю их на первых порах. Потом привыкаю и начинаю воспринимать английскую учтивость как само собой разумеющееся. А со временем вижу, что среди англичан тоже есть зануды, лентяи, аферисты и странные личности.

Теперь я хорошо знаю, что такое уйти по-английски. Это значит попрощаться, а потом еще час стоять в прихожей и что-то вам на дорогу рассказывать.

Я не обращаю внимания на английские обещания позвонить. Потому что, если англичанин уверяет вас, что позвонит, то он никогда не позвонит.

И в гости они частенько ходят без приглашения.

Стук в дверь. Кто это может быть? Из большого эркерного окна нашего дома видно крыльцо. На крыльце стоит незнакомая женщина. Это, скорее всего, агитатор из церкви. Но агитаторы обычно ходят вдвоем.

Женщина стучит еще раз. Я открываю дверь.

На пороге немолодая просто одетая женщина. Я вопросительно смотрю на нее.

– Я миссис Сноуграс. Могу я войти? – В голосе некоторая наигранность, несоответствующая внешнему виду.

О, бывшая владелица нашей квартиры! Здрасьте вам, моя хорошая миссис Сноуграс. И каким ветром вас сюда из Австралии занесло?

Я вежливо, но холодно улыбаюсь, однако пропускаю ее в квартиру.

– Да, заходите, пожалуйста.

А в памяти всплывает другой визитер, приехавший к нам из Лондона года два назад. Он, правда, перед приездом позвонил.

Это был мистер Дэвидс. Он представился как друг мистера Маилза, нашего арт-дилера, с которым у нас случились денежные разногласия – мистер Маилс не заплатил Андрею за проданные работы. А мистер Дэвидс сказал, что у него есть ксерокопии некоторых документов, представляющие для нас интерес. Хорош друг!

Да, заинтриговал, ничего не скажешь. И главное, объявил, что уже стоит на платформе перед поездом, чтобы отправиться к нам в Бродстеирс.

В то время как я разговаривала с мистером Дэвидсом по телефону, Андрей выразительно кивал мне головой: конечно, пусть приезжает.

Полтора часа, пока наш визитер ехал в поезде, мы терялись в догадках о том, что он хочет нам сообщить. Андрей срочно купил бутылку шотландского виски десятилетней выдержки, чтобы достойно встретить гостя.

Потягивая виски и медленно пережевывая сэндвичи, гость из Лондона просидел у нас целый день. Показывал копии неоплаченных счетов Маилза за аренду помещения. Рассказывал одно и то же по несколько раз. Мы так толком ничего и не поняли. Это были какие-то закулисные интриги, в которые он хотел нас втянуть, потому что поссорился с арт-дилером. Домой в Лондон он явно не спешил – ему у нас понравилось. И надежда на русское гостеприимство оправдалась…

Миссис Сноуграс переступает порог – и тут же:

– О, у вас паркей фло! – и добавляет с укором: – Вы убрали мой ковер!

Я пропускаю мимо ушей ее реплику и, раз уж она зашла, приглашаю ее в комнату и предлагаю присесть.

Миссис Сноуграс садится в кресло и замечает:

– О, вы заменили мои двери!

Эту реплику я тоже пропускаю мимо ушей – ей же надо о чемто говорить. И уже приученная к английскому этикету, предлагаю ей чай или кофе.

А вдруг откажется? Нет. Она выбирает чай.

Ну вот, теперь я еще буду пить с ней чай! И все-таки, зачем она пришла?

Я ставлю на стол чашки, бросаю в них пакетики с чаем и заливаю кипятком.

– Вам нравится Бродстеирс? Чудесное место, не правда ли? – начинает она.

– Да, неплохое, – уклончиво отвечаю я.

– Тишина и покой.

– Но вы почему-то уехали.

– О, это длинная история.

Я вижу, она не хочет рассказывать. И мне ее история совершенно не нужна. Но в ответ на ее реплики о ковре и двери я говорю:

– Расскажите.

– Нет, нет. Об этом не стоит, – решительно отрезает она. И разочарованно добавляет: – Вы поменяли мои занавески.

– И не только занавески, – я уже еле сдерживаю себя.

– А что еще?

Старая калоша, ты хочешь знать, что еще. О'кей.

Я веду ее на кухню. Она смотрит на новую мебель, чистые стены и говорит:

– Но со старой тоже было неплохо.

О, господи! Ну, откуда она свалилась на мою голову!

Мы возвращаемся в комнату, и я надеюсь, что теперь она, наконец, уйдет. Но миссис Сноуграс снова садится в кресло и, глядя на картины на стенах, говорит:

– У вас так много картин.

Тут в гостиную заходит мой муж. Я успела шепнуть ему, кто пришел, когда гостья только заходила. В одной руке у него кисть, в другой банка с растворителем.

Я знакомлю его с миссис Сноуграс.

– Хау ду ю ду? – миссис Сноуграс протягивает ему руку.

Но Андрей показывает, что руки заняты, и со сладкой улыбкой отвечает:

– Дую дую – не надую, – и в мою сторону: – Какой черт ее принес?

– Извините, он не говорит по-английски, – я опережаю ее вопрос и с обворожительной улыбкой продолжаю: – Какой черт, какой черт? Лучше спроси, что ей нужно.

– А что ей нужно?

– Ты ее спроси, а не меня.

– А, так это вы рисуете? – вдруг догадывается наша гостья. – Для аматора у вас неплохо получается, – удовлетворенно констатирует она. – А я вот тоже…

Ну все, перед Андреем помахали красной тряпкой. Даже не говоря по-английски, это слово он прекрасно знает.

– Он не аматор, а профессиональный художник, – перебиваю я ее.

– Неужели?

– Что она сказала? – переспрашивает Андрей нарочно, хотя все прекрасно понял.

– Что он говорит? – не унимается миссис Сноуграс.

– Он говорит, что на море большие приливы, – это первое, что мне приходит в голову.

Англичанка поджимает губы, и глядя на меня в упор, с претензией в голосе задает вопрос:

– Тут оставалась одна кровать, такая большая двуспальная. Желтый атласный матрас с белыми цветами. Вот в той комнате. Я бы хотела ее забрать. Надеюсь, вы ее не выбросили?

– Мы ее распилили.

–…!

Кафе «Чапини»

Ранней весной, проходя по набережной, в витрине кафе «Чапини» я вижу объявление «Есть вакансия. Опыт не имеет значения. Заходите, спрашивайте».

Когда тебе часто говорят «нет», ты, по меньшей мере, теряешь веру в себя. А со временем начинаешь так бояться отказа, что уже избегаешь попыток устроиться на работу, только чтобы не услышать очередное «нет».

Я внутренне напрягаюсь и обхожу два раза вокруг кафе. Потом сжимаюсь, как перед прыжком в холодную воду, и захожу внутрь.

– Садитесь, пожалуйста.

Уже не молодой итальянец с приятной сединой, в белой рубашке с бабочкой и черной жилетке вежливо мне улыбается и указывает на столик возле стены.

Я сажусь. В кафе много людей. Мне кажется, что все смотрят на меня и только и ждут, что мне откажут. Итальянец садится напротив. Я раньше видела его в этом кафе, возможно, и он меня тоже. Может быть, поэтому он спрашивает:

– Вы живете в Бродстеирсе?

– Да, недалеко отсюда.

– Вы француженка?

– Нет, я русская.

– О, русская! – ну все, теперь скажет нет. А он продолжает: – Вы раньше работали в кафе? Умеете обращаться с кофе-машиной? Делать кофе с молоком, эспрессо?

– Нет… нет… – теперь мне приходится говорить нет.

– О’кей, вы нам подходите. Оплата почасовая 3,50 в час кэшем. Работа с девяти до шести. Один выходной.

Он смотрит на меня мягкими серыми глазами, а мое сердце уже переполняет благодарность ко всему итальянскому народу.

– Когда вы можете начать?

– Завтра, я могу начать завтра.

– Отлично. Жду вас завтра в девять утра. Как вас зовут?

– Елена, – нет, так выговорить он не может и повторяет Элена с ударением на первый слог. – А я Франко. Менеджер этого заведения. Не забудьте: белая блузка, черная юбка, черные туфли и черные непрозрачные колготки, – и на прощание:

– Увидимся завтра.

Так начинается моя работа в кафе «Чапини».

На следующий день утром я нервничаю, с непривычки ничего не успеваю, но без пяти девять я уже на месте. Франко одобрительно улыбается, выдает мне зеленую в крупную клетку жилетку и такую же бабочку на блузку. Теперь я член команды. Он проводит инструктаж, и я приступаю к работе.

Франко не отходит от меня ни на минуту. Если у меня что-то не получается, он подбадривает:

– Буфетчиком еще никто не рождался.

Я учусь делать капучино, эспрессо, чай с молоком, горячий шоколад, пытаюсь запомнить весь ассортимент и ничего не перепутать. Присесть я могу только в обеденный перерыв на полчаса, и еще у меня есть пятнадцатиминутный tea break14 в течение дня.

Зал кафе вытянут, и вдоль одной стены почти на всем протяжении зала располагается прилавок. За прилавком нас двое – я и Франко.

Франко около шестидесяти. Он маленького роста. Укороченные внизу под его фигуру брюки непропорционально широки, что делает его похожим на знаменитого грустного комика. Итальянский темперамент придает живость темным с поволокой глазам, но имеет уже созерцательную направленность.

В конце прилавка – маленькая кухня. Здесь работают, как прячутся, две посудомойки Маргарет и Тереза. Они англичанки. Маргарет уже немолодая, тощая и совсем без зубов. Может быть, поэтому она выглядит старше своих лет. Но со спины, одетую в короткую черную юбку, я принимаю ее за девушку. Когда она поворачивается, стараясь как можно милее улыбнуться мне беззубым ртом, я с трудом преодолеваю секундное замешательство.

Маргарет шефствует над Терезой, неполноценной от рождения. Тереза совершенно неопределенного возраста, но по поведению – маленький ребенок. Она что-то напевает слабым писклявым голоском и бездумно машет тряпкой. Ее движения напоминают ускоренные кадры старой документальной хроники.

Ну и компания!

– Подожди, ты еще познакомишься с Марией и Пепе, – смеется Франко. – Это наши боссы – владельцы кафе, сеньоры Кьяпини. Они работают только летом, когда посетителей станет больше.

Я почти заинтригована.

– А почему кафе называется не Кьяпини?

– Потому что англичане их фамилию, написанную поитальянски, читают по-английски. Вот поэтому и Чапини.

Когда рабочий день подходит к концу, Франко сообщает мне, что нам еще предстоит уборка всего помещения. А я уже валюсь с ног. Я должна помыть и натереть до блеска все металлические поверхности шкафов за прилавком и вымыть стекло витрины с пирожными.

Франко начинает всех подгонять. Тереза с полным подносом грязной посуды, на прямых, словно деревянных, ногах, тяжело топая ногами, пробегает мимо столов и непременно что-то роняет.

– Тереза, быстрей, быстрей! – улыбаясь, повторяет Франко.

Маргарет и Тереза убирают кухню, ставят все стулья на столы и подметают пол, а Франко моет кофе-машину, а затем пол во всем кафе. Никаких уборщиц! И все надо сделать за полчаса. Лишние деньги нам платить не будут. Я вспоминаю Карла Маркса.

Через пять минут после окончания работы я уже дома. Выжатая как лимон, я хочу немного посидеть. Я целый день простояла, с непривычки болят ноги. Из кухни идут вкусные запахи. Мой муж взял на себя функцию домохозяйки. Мы поменялись ролями. Ну что ж, это хорошо, пусть помогает.

К концу недели я получаю свою первую зарплату. Сто двадцать шесть фунтов! Отлично, хотя получилось меньше, чем я ожидала. С меня вычли налоги.

Вскоре к работе приступают сеньоры Кьяпини. Им обоим за шестьдесят. Мария оказывается толстой, грузной женщиной с большими бараньими глазами, которые она эмоционально закатывает каждый раз, когда англичане не понимают ее. Она почти тридцать лет прожила в Англии, но по-английски знает всего несколько фраз и произносит их с ужасным акцентом. Волосы у нее на голове настолько жидкие, что короткая стрижка напоминает поредевший от ветра одуванчик, выкрашенный в рыжий цвет. Она смотрит на меня с одобрением.

Пепе15 – это сокращенно от Джузеппе, полностью соответствует своему английскому имени. Он вспыльчивый, всегда прав и очень не любит, когда кто-то вступает с ним в спор. Меня он просто не замечает. Они с Марией с Сицилии, и когда разговаривают, это почти комедия дель арте – южный темперамент и театральная интонация заставляют посетителей оборачиваться и наблюдать за спектаклем.

У Франко другой итальянский. Сдержанный. Он с севера Италии.

Теперь Пепе стоит на кассе и рассчитывает посетителей, Мария сервирует спагетти и лазанью, а мы с Франко готовим кофе и чай.

1
...